— Вы правы, вальги — удивительные создания, — тихо сказала темнота за правым плечом, — одно из самых удивительных чудес нашего мира.

Я вздрогнула и обернулась. В паре шагов стоял мой давешний гость — мастер Паприк. Только одет по-другому: вместо обычного костюма обеспеченного горожанина — монашеский балахон, поверх которого болтался черный клобук, а поверх того — епирахиль. Запястья сковывали тканевые наручи. Всё — черное с серебряным узором: меч на фоне солнечного диска.

Ага. Ну, чего-то подобного и следовало ожидать.

— Мы верим, что именно вальги лучше всех знают игру жизни и смерти, — растягивая звуки, проговорил Паприк, — а всё потому, что они берут из земли не всё подряд, как обычные растения, а только то, что нужно именно им. Только самое ценное. Только то, что определят самую суть цветов. Правда, есть одна проблема: свои ценности земля не отдаст добровольно никогда. Никогда. Вот и приходится выкручиваться… Надеюсь, вы не слишком утомились? Операция проходила тяжело.

— Операция?

— Орры. Их больше нет. Еретики могут гордиться: последствия их неумелого вмешательства довели до сквернословия даже меня. Вам, кстати, крупно повезло: ещё немного кустарщины, и была бы инвалидность.

— Да уж, точно повезло, — оскалилась я, рассматривая тыльную сторону ладоней.

Чисто. Хотя, завитки Орр и так сливались с моей кожей… Списать на полутьму? Переступила с ноги на ногу: покалывания в позвоночнике нет. Значит, и правда, сняли.

— И теперь, мой свет, когда вы стали свободным человеком, мы можем поговорить о будущем. Насколько я понимаю, вы хотели бы вернуться в свой мир?

— А… к-какой… мир… — я осеклась, поняв по глазам Паприка: отнекиваться бессмысленно.

Только боги, как он узнал? Из головы моей вытащил? Или Хал…? Нет, даже думать не хочу.

— И что, вы отвезёте меня в Тмирран и пнёте в Зеркало? — спросила я.

— Если договоримся. И, главное, докажем командованию целесообразность такого поступка. Однако, должен предупредить: чем меньше народу знает о вашем происхождении, тем лучше.

— Вы второй из ныне живых. И то только потому, что в голове у меня копаться не постеснялись!

— Это мой долг. Просто долг. Ничего личного, — пожал плечами Паприк, — как и у любого брата, впрочем. Кстати, у вас теперь тоже есть долг, правда, пока только материальный. Пять тысяч триста двадцать четыре с половиной золотых Вирема.

— Сколько?! За что?!

— За Орры, разумеется. Обычно мы не так меркантильны, но ваш случай оказался, что называется, с подвывертом. А любой труд должен быть оплачен.

— Понимаю. Но…

Пять с половиной тысяч! У меня, конечно, есть некоторые накопления с зарплаты в театре, но это едва треть суммы. Да и потратилась на кристаллы я знатно.

— Мастер Паприк, мне нечем вам заплатить.

— Позвольте не согласиться. Кроме наличности, мы можем принять оплату ценностями, физическими услугами, и… как бы это выразиться… бессмертным светом в смертном сосуде.

— Эээ… знаете, я после… гхм, нашего с вами душевного чаепития, немного туго соображаю. Давайте по порядку?

Паприк усмехнулся, и развернулся лицом в комнату. Едва заметное движение руки, и пространство в трёх шагах от нас развернулось, открывая невысокий круглый столик на витой ножке. На кружевной салфетке лежала Нарна — мой фамильный кинжал. Рядом — фамильный же медальон с огнём, и раскрытая шкатулка с большим слитком мерила, которую я добыла летом в подземелье разрушенного храма Духов.

— Ммм… Вообще-то, всё это дороже стоит, — сварливо сказала я.

— Всё вместе — да. Безусловно. Но и продать эти объекты достаточно трудно, слишком ограничен круг покупателей… Выбирайте любой предмет. Два других передадите нам, в качестве добровольного пожертвования. Этого будет достаточно.

Пожертвования. Две фамильных вещи, и пластина удивительного металла, с которым дома я стану самым влиятельным человеком в мире…

Если смогу вернуться.

— Так. Ещё варианты? Что за услуги?

— Физические.

— В смысле — бордель?

— Метко сказано, свет Кетания. Наш научный сектор, действительно, порою не многим отличается от такого заведения… Но, я не думаю, что вас заставят размножаться. Нам интересны знания о работе с Пламенем, и тонкие свойства крови уроженки другого мира. Контракт на восемь циклов. Пансионат закрытого типа.

Час от часу не легче.

— Гм. Так, а что там, говорите, с лучами и сосудами? Я, повторюсь, сейчас туговато соображаю.

— Ничего, это пройдёт. А предложение — место в наших рядах. Вот эта самая дорожка с рыжими вальдами ведёт к маленькому, но очень намоленному храму. Обычно, путь к обряду занимает больше времени: кандидат проходит испытания физически, а не под гипнозом, и, уж конечно, не в одну ночь. Да и времени на размышления потом больше… Но, как вы сами понимаете, ваш случай признан особым. Поэтому на принятие решения у вас… ммм… не больше часа. И, если вы всё-таки решите составить нам кампанию, то переоденьтесь в зильтер, — Паприк вытащил из личного пространства сверток, и передал мне, — затем идите вглубь сада. По вот этой самой дорожке, босиком, и никуда не сворачивайте. Зайдёте в храм — согреетесь. Ну, и закладную там подпишите заодно. С печатью.