Квиллерен тоже подошел к окну. Действительно, улица представляла собой печальное зрелище.

— Вы уверены, что в Хламтауне такой уж низкий уровень преступности?

— Ни у кого из антикваров никогда не было серьезных проблем. Я не боюсь выходить по ночам из дому, потому что по улице всегда кто-то ходит. А некоторые из моих богатых клиентов из предместья боятся заезжать в собственные гаражи!

Журналист взглянул на возбужденную Мэри с новым уважением. Неожиданно у него вырвалось:

— Вы сегодня не заняты? Может быть, поужинаете со мной?

— Я буду ужинать с семьей, — с сожалением ответила она. — У мамы день рождения. Но я благодарна вам за приглашение. — Мэри достала из ящика письменного стола маленький серебристый предмет и вложила в руку Квиллерена.

— Сувенир из Хламтауна, — объяснила она. — Рулетка. Я даю их моим покупателям, потому что они всегда хотят знать высоту, ширину, глубину, длину, диаметр и периметр всего, что видят.

Квиллерен бросил взгляд на дальнюю стену.

— Я вижу, герб Макинтошей никто не купил.

Он решил не говорить, что тот ему снился.

— Герб все еще здесь и ждет вас. По-моему, вы предназначены друг для друга. Когда тот самый покупатель находит ту самую вещь, происходит что-то таинственное — как будто они влюбляются. Я вижу искры между вами и этим железом.

Он поглядел на Мэри и увидел, что она не шутит. Подергал усы, говоря себе, что сто двадцать пять долларов — это два костюма.

Мисс Дакворт сказала:

— Не обязательно платить за него до Рождества. Почему бы вам не взять его домой и не наслаждаться им на праздниках? Здесь он просто собирает пыль.

— Хорошо! — неожиданно для себя решился журналист. — Я дам вам двадцать долларов в залог.

Он покатил круглый герб к парадной двери.

— Вы справитесь сами? Может, попросите Си Си помочь вам затащить его наверх? — предложила она. — И не уроните герб на ногу! — Квиллерен со своим грузом уже спускался по ступенькам.

Когда журналист с неожиданным приобретением добрался до прихожей Коббов и остановился, чтобы перевести дух, он услышал доносившийся из магазина голос Си Си.

— Да ты не отличишь черного ореха от дыры в собственной голове! — кричал антиквар. — Лучше сразу признай это!

— Если это черный орех, я съем свой костыль. А ты известный жучила! Дам тебе двадцать баксов и ни цента больше!

Квиллерен сам героически поднял герб к себе в комнату.

Коты спали в кресле — переплелись, как Инь и Янь, — и журналист не стал их беспокоить. Он приставил реликвию Макинтошей к стене и вышел, надеясь, что успеет сделать еще несколько дел. Надо бы зайти в магазин Бена, но сначала Квиллерену хотелось встретиться с разговорчивой Сильвией Катценхайд. Ему нравились словоохотливые субъекты: они так облегчали его работу!

Добравшись до «Всякой всячины», журналист придержал дверь, пропуская хорошо одетого человека, выходившего с объемистой покупкой, завернутой в газету; из импровизированной упаковки во все стороны торчали какие-то черные шланги. В самом магазине покупательница торговалась из-за кресла, сделанного из автомобильных шин.

— Милая моя, — отвечала ей Сильвия, — возраст и действительная стоимость не имеют значения. Всякая всячина и есть всякая всячина: остроумие и экстравагантность плюс немного вождения за нос. Либо вы усекаете, либо нет, как сказал бы мой сын.

Миссис Катценхайд оказалась приятной, ухоженной, уверенной в себе женщиной, которая держалась лет на сорок, хотя наверняка разменяла уже шестой десяток. Квиллерен видел много таких рядовых женского вспомогательного корпуса в художественном музее — все одинаковые, все в хорошо сшитых твидовых костюмах, блузках из джерси, все при золотых цепочках и туфлях из крокодиловой кожи. В качестве небольшого чудачества, без которого в Хламтауне, похоже, нельзя было обойтись, Сильвия добавила к этому набору черные хлопковые чулки.

Квиллерен представился и сказал:

— Мне показалось, что от вас выходил господин с какими-то шлангами…

— Вы совершенно правы! С чучелом осьминога, — подтвердила миссис Катценхайд. — Жуткая вещь! Я рада, что сбыл ее судье Беннету из муниципального суда. Вы с ним не знакомы? Он купил осьминога в подарок жене на Рождество. Она без ума от головоногих.

— Почему вы специализируетесь…

— На всякой всячине? Это идея моего сына. Он сказал, что мне нужно как-то отвлечься. — Сильвия зажгла сигарету. — Вы не знали моего покойного мужа? Он был членом городского совета. А сын изучает право… Простите, может, хотите сигарету?