Мечта о смерти

Аннотация

Неподражаемый частный детектив Дэнни Бойд все чаще и чаще вынужден сталкиваться с преступлениями, совершаемыми в театральном мире. Недаром ведь о театре говорят, что это террариум единомышленников. Он по заданию издателя глянцевых журналов должен разыскать пропавшую актрису. Все думают, что из-за своей роли сумасшедшей она на самом деле «съехала с катушек», но действительность оказывается гораздо серьезней и опасней для Бойца.

1 Неожиданно весна и теплое солнце застелили Центральный парк новым зеленым ковром. По Пятой авеню прогуливались со своими пуделями небесные создания, демонстрируя ножки, обтянутые нейлоном. Я проследовал к югу, повернул на восток, на Пятьдесят третью улицу, и прошел на Мэдисон. Контора издательства Харлингфорда, расположенная в шестиэтажном здании стандартной постройки, находилась на втором этаже и была меблирована в ультрамодернистском духе. Для завершения впечатления от роскошной обстановки посетителей принимала высокомерная блондинка, которая не обратила на меня никакого внимания. С огорчением я подумал, что такая девица в офисе в настоящий момент выходит за рамки того, что я могу себе позволить. В конце концов она решила все же заметить мое присутствие и вопросительно подняла брови. Я повернулся к ней своим левым профилем, который, по моему мнению, лучше правого, но даже столь впечатляющее зрелище не смягчило ее. – Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд, – сказал я. – У меня назначена встреча с мистером Харлингфордом. – А кого вы представляете? – спросила она с акцентом, который хотела выдать за буффемонский, [1] и брови ее поднялись еще на миллиметр. 1 Буффемон – провинциальный французский городок. – Я представляю «Сыскное бюро Бойда», – ответил я. – А вы в этом году что представляете? Она кивком указала мне на ближайшее роскошное кресло из белой кожи. – Садитесь, пожалуйста, мистер Бойд. Мисс Сунь через минуту уделит вам внимание. – Может быть, вы меня плохо расслышали, – недовольно проворчал я. – Мне не нужна мисс Сунь. Мне нужна не дама, а парень, в смысле Харлингфорд. Постарайтесь же вспомнить, что именно это имя я назвал с самого начала. – Мисс Сунь – личная секретарша мистера Харлингфорда, – старательно выговорила она, словно имела дело с самым последним учеником в классе. – Прошу вас, сядьте, мистер Бойд. Я устроился в белом кресле, кожа которого затрещала так, будто терпеть не могла частных детективов. Мне почудилось даже, что кресло проскрипело: «Проклятье! Как низко упала наша контора!» У меня испортилось настроение. Я закрыл глаза и представил, что считаю девиц, лихо работающих длинными ногами на сцене шантана. – Мистер Бойд, – раздался приятный музыкальный голос. – Мистер Харлингфорд вас сейчас примет. Я быстро открыл глаза. Передо мной стояла китаянка, из тех, чьи предки родились и выросли в Америке: кожа цвета слоновой кости, высокие скулы и немного раскосые сапфировые глаза. На ее полных губах играла спокойная приветливая улыбка. – Я – Мария Сунь, личная секретарша мистера Харлингфорда, – добавила она наконец. – Фамилия Сунь вполне обычная, не так ли? А что касается моего имени – Мария, то я получила его от матери-француженки. – Она снова улыбнулась. – Рано или поздно все спрашивают меня об этом. – Меня зовут Дэнни Бойд, – начал я, чтобы что-нибудь сказать. – Имя Дэнни досталось мне от предков-ирландцев, которые всегда и везде слушали звуки волынки, главным образом в кабаках. Я дал ей возможность полюбоваться моим профилем и справа и слева, потому что она это заслужила, и сам осмотрел ее с ног до головы. – Никогда не подумал бы, что это издательство, – продолжал я. – Может быть, мне следовало бы пролистать сначала какую-нибудь толстую книгу, чтобы не казаться дураком? – Не стоит беспокоиться по этому поводу, мистер Бойд, – спокойно произнесла она. – Прошу вас, пойдемте, мистер Харлингфорд уже интересовался, не появились ли вы. – Послушать вас, так можно подумать, что я опоздал на свидание на целый час, – буркнул я. – Мистер Харлингфорд – деловой человек, – недовольным тоном возразила она. – Он не любит, когда его заставляют ждать. – Вот досада с этими мультимиллионерами, – мрачно сказал я. – У них мания величия. Но некоторые их мании совершенно реальны. Как вы, например. Личный лифт доставил нас на пятый этаж, и мы оказались в приемной господина генерального директора. Мисс Сунь подвела меня к двери из тикового дерева. Она деликатно постучала, открыла дверь, посторонилась, чтобы пропустить меня, и объявила: – Мистер Бойд! Я вошел, и дверь за мной тихо затворилась. Комната, в которую я попал, не имела ничего общего с кабинетом. Ее скорее можно было бы назвать гостевой комнатой знаменитого клуба охотников. За рабочим столом, покрытым кожей, сидел тип с широкими плечами и обветренным лицом. Он был одет в костюм, который давал основания думать, что все модные портные Лондона трудились над ним, а полученная оплата позволила им сразу разделаться со всеми своими долгами. – Я – Фрэнсис Харлингфорд, – заявил тип. У него оказался внушительный, хорошо поставленный голос. – Садитесь, Бойд. Я немного полюбовался обивкой кресла, прежде чем рискнул сесть в него. – Красивая у вас мебель, – сказал я. – Чем она покрыта? Кожей авторов? У него была приятная улыбка, которая открывала белые зубы, сильно контрастирующие с цветом его загорелого лица. – Видимо, вас нелегко поразить, Бойд, – заметил он. – Только некоторым женщинам удавалось это, – серьезно ответил я. – Зато меня легко удивить, послав записку с приглашением на встречу, приложив к ней чек на две тысячи. – Мне показалось, что так будет проще, – сказал он. – Я кое-что узнал о вас за эти дни. Что угодно ради денег, а мораль пусть сама разбирается, не так ли? – Надеюсь, этот разговор вы завели не для того, чтобы прощупать меня, гожусь ли я для дела, которое вы мне хотите поручить? – с некоторым вызовом спросил я. – Итак, в чем оно состоит? Харлингфорд поудобнее устроился в кресле и не спеша закурил сигарету. – Мы решили издавать новый журнал, – начал он. – Ежемесячный, но не рассчитанный на широкую публику. Скорее для избранных клиентов, постоянных читателей. Стараемся, чтобы он был одновременно и разумным и содержательным, без всяких литературных выкрутасов. – Разве критики становятся менее дорогими, чем литераторы? – с невинным видом спросил я. – Материалом служат реальные события, – продолжал он, игнорируя мой вопрос, – представляющие житейский интерес. – Хотите опубликовать историю моей жизни? – спросил я, полный надежды. – Готовы рискнуть и пойти на неприятности с цензурой? – Оставьте ваше остроумие для моей администраторши, Бойд, – сухо произнес он. – Она рада людям, способным опуститься до ее уровня. – Если дойти до ее уровня, с ней найдется, о чем поговорить? – радостно сказал я, но тонкость моего замечания ускользнула от него. – У меня есть журналист, специалист в этой сфере, который работал над одной историей в течение шести месяцев, но без всякого результата. И я пришел к вполне определенному выводу: история эта больше подходит следователю, а не писателю. – Мне? – спросил я. – Вам. – Он медленно кивнул. – У вас, как мне кажется, имеется примитивная грубость и резкость, которые помогут преуспеть там, где провалился писатель. – Я умею также плевать в лицо людям, – сказал я. – Вы считаете, что и это может пригодиться? – Возможно, – холодно ответил он. – Возьметесь за эту работу? – Если вы потом не заставите меня описывать историю, которую я буду расследовать. – Я хочу, чтобы вы обнаружили правду, – проворчал он. – Потом я найду писателя, который изложит эту историю. Две тысячи, которые я вам прислал, считайте авансом. Если вы успешно проведете следствие, я готов дать еще две тысячи. – А что, если дело займет не одну неделю? – На ваш страх и риск, – сухо заметил он. – Короче, вы беретесь или?.. – Берусь, – быстро ответил я. – Существуют некоторые обстоятельства, которые вы обязаны учитывать. Вы ни под каким видом не будете упоминать мое имя или название издательства, в какой бы ситуации ни находились. – Естественно. Даже если в подобной ситуации я обнаружу вашу администраторшу… – Во-вторых, вы будете посылать свои рапорты прямо мне или моей личной секретарше мисс Сунь. Никто другой не должен знать ни того, что вы делаете, ни причин, которые вас к этому побудили. – Без вопросов. – Очень хорошо. Он выпрямился в кресле и энергично раздавил окурок сигареты в пепельнице. Может быть, этим он хотел показать, что при нужде расправится со мной так же, как с этим окурком? – Вы когда-нибудь слышали об Ирен Манделл? – Это имя кажется мне чем-то знакомым… – Ею вы и должны заняться, – резко заявил он. – Ирен Манделл была актрисой… – А! Теперь припоминаю! Она играла в одной постановке, которая с большим успехом прошла на Бродвее года два назад? – Вторая женская роль, – холодно согласился Харлингфорд. – Вещь называлась «Сон без пробуждения». Один из тех трюков психопатии, где реальна только душа. Вы понимаете, что я имею в виду? – Что-то вроде: «Мой дедушка был каннибалом, потому-то я и чувствую себя превосходно?» Харлингфорд усмехнулся. – Вы отлично подойдете моей администраторше, – пробормотал он. – Только вовремя выставляйте ее по утрам, чтобы она не опаздывала в контору. – Я подумаю об этом, – обещал я. – Ирен Манделл, – сказал он, возвращаясь к теме нашего разговора, – играла вторую роль в течение почти трех месяцев. Потом она покинула труппу. Из-за нездоровья, как писали в газетах. Роль слишком многого требовала от нее: она играла женщину, которая мало-помалу по ходу пьесы теряла рассудок. В течение шести вечеров и двух утренников в неделю. Об этом прямо не говорилось, но можно было понять, что у нее нервная депрессия и она нуждается в длительном отдыхе. Через два дня газеты сообщили, что мисс Манделл тайно отправилась в деревню, но через месяц снова вернется к своей роли. – Она так и не вернулась? – Это было два года назад, Бойд. После этого ее никто не видел. Никто не знает, где она находится, что с ней случилось, жива ли она. – Это след, который можно назвать несколько прохладным, – немного озадаченно сказал я. – Писатель, занимавшийся этим делом, разговаривал с людьми, которые ее хорошо знали: товарищи по сцене, друзья, импресарио, режиссер, бывший любовник, лучшая подруга, и у всех была одна и та же реакция. – Его темные глаза засверкали. – Никто из них не интересовался судьбой Ирен Манделл. Им было наплевать на то, что с ней могло случиться, они не хотели этого знать, и у них нет ни малейшего желания помочь кому бы то ни было узнать об этом… Как будто она вообще и не существовала! – Вы полагаете, что я достигну больших результатов, используя метод Бойда, то есть разговорю их при помощи ласкового тона и постукиваний по лицу? – Меня не интересует, каким методом вы сможете достичь результата, Бойд, – холодно заметил он. – Просто получите результат. Дальше: из всей родни у нее осталась только сестра – Ева Манделл. О ней тоже никто не знает, где она находится. Думают, что она живет в Нью-Йорке или была там проездом. Я хочу вам сказать, Бойд… У меня есть нюх в отношении репортажей. Я просто чувствую, что есть нечто очень поразительное в этом непонятном исчезновении Ирен Манделл. – Браво, – сказал я без всякого энтузиазма. – Разве у вас нет такого предчувствия, старина? – Голос его задрожал от волнения. – Ирен Манделл была известной актрисой, пусть не звездой, но все-таки актрисой талантливой и человеком у всех на виду. А теперь вот уже два года, как она исчезла, и всем совершенно наплевать на нее! Но если такое могло случиться с ней, то может случиться с каждым из нас. Кто станет беспокоиться о мистере Дюпоне или его жене, когда они исчезнут? Вы понимаете? Никто не находится в безопасности! – Мне нужно будет заказать новую вывеску с указанием моей профессии, – сказал я. – Прежняя, похоже, устарела. – У мисс Сунь есть полное досье. Вы можете забрать его. – Его голос внезапно снова стал совершенно нормальным, и я почувствовал себя мужланом. – Как только найдете малейший след, немедленно рапортуйте об этом мне, каким бы ничтожным он вам ни показался. В досье имеются все сведения, которые позволят вам связаться со мной днем и ночью. Я рассчитываю, что вы будете постоянно держать меня в курсе дела. Это все, Бойд. – Спасибо, – сказал я, вставая. – Никаких рукопожатий или пожеланий доброй удачи, прежде чем я отправлюсь в бой? – Досье у мисс Сунь, – ледяным тоном повторил Харлингфорд. Я закрыл за собой дверь и направился к столу личной секретарши. Через вырез платья можно было видеть заметный кусок ее ляжки. При моем появлении мисс Сунь оторвалась от бумаг. – Как прошла беседа, мистер Бойд? – Ее улыбка была очаровательной. – Отлично, – ответил я. – Он ест вместо бифштекса маленьких детей? – У мистера Харлингфорда есть манера иногда выказывать себя немного суровым, – доверительно произнесла она. – Но ведь на нем висят огромные суммы. – Это вы о костюме? Стоимость должна быть потрясающей… – Я приготовила вам досье, мистер Бойд, – оборвала она меня, вкладывая папку в большой конверт. – Здесь все сведения об Ирен Манделл, которые нам удалось получить. – В том числе и номер вашего телефона? – Простите? – Мистер Харлингфорд, – сказал я торжественным тоном, – потребовал, чтобы я общался лишь с ним или с его личной секретаршей. Не только днем, но и ночью. Если, например, он отправится покататься на автомобиле, где я смогу найти вас ночью? При улыбке на ее щеках образовались очаровательные ямочки. – Понимаю, мистер Бойд. Я напишу вам номер моего телефона. – Будет неплохо, если вы также запишете и мой номер, – сказал я, полный надежды. – Как знать, вдруг в один из вечеров вы можете вспомнить какую-то подробность, которую срочно надо будет… – Это маловероятно, мистер Бойд. Если что-нибудь подобное случится, я сразу же уведомлю мистера Харлингфорда, и он найдет способ, как с вами связаться. – Не сомневаюсь. Он из тех людей, которые знают, что доллар – это доллар. – У него тираническая внешность, – заметила она, – но он рычит больше, чем кусает… – Вы говорите со знанием дела. Он упражняется на вас? – Если вы почувствовали себя униженным от этой беседы, мистер Бойд, – холодно произнесла она, – то советую поговорить с администраторшей, а не со мной. – Прямо настоящий заговор, чтобы бросить меня в объятия администраторши! – сказал я. – Неужели у меня такой же глупый вид, как у нее? – Мне кажется, вы составите идеальную пару, – добродушно заметила она. – А может, мы с вами составим идеальную пару? Я на этом настаиваю. Как насчет того, чтобы пообедать сегодня вместе? – Невозможно! – сказала она. – Вам следует приступить к работе. До свидания, мистер Бойд. И не нужно стараться продемонстрировать мне ваш профиль, когда будете уходить. Я уже рассмотрела его под разными углами. 2 Он сидел, откинувшись на стуле и положив ноги на письменный стол, с сигарой в углу рта и в шляпе, сдвинутой на затылок. – …послушай, моя дорогая, – говорил он в трубку умоляющим голосом, хриплым и царапающим. – Я говорю тебе, что это тебе не подходит, это не звучит. Этот, с позволения сказать, продюсер, этот проходимец… Он не хорош для тебя, моя крошечка, и он платит гроши! Так что брось этого прохвоста и предоставь действовать старому Барни. Хорошо? Я перезвоню тебе не позже чем завтра. Он повесил трубку и медленным движением нижней части челюсти переместил горящую сигару из одного угла рта в другой, пристально глядя на меня. – Итак, вы частный детектив? – с неприязнью проворчал он. – Для чего пришли сюда? Я работаю над реальными вещами, и меня уже тошнит от сыщиков, которых столько развелось на телевидении. – У вас такой вид, будто вы сами выскочили из фильма, – убежденно сказал я. – Урожая тысяча девятьсот двадцать восьмого года. И ваши носки плохо подобраны. – Ну и что же? – Он энергично пожал плечами. – Вы пришли, чтобы критиковать меня? – Я ищу одну актрису, – сказал я. – Она… – Вы – продюсер? Продюсер, который нуждается в актрисе? – резко оборвал он меня. – Или хотите сделать несколько мерзких фотографий своим маленьким гадким аппаратом?.. Я схватил его за обе лодыжки, приподнял их над письменным столом и сразу выпустил. Его ноги ударили о пол с такой силой, что сигара выпала изо рта. – Я – всего лишь жалкий частный детектив, который старается заработать себе на жизнь, – терпеливо сказал я. – И если вы не дадите мне наконец объяснить цель своего прихода, я вобью ваши зубы в глотку так далеко, что вам понадобится телескопическая щетка, чтобы их чистить! – Вижу, что мы оба цивилизованные люди, – заявил он торжествующим тоном. – Вам нужна актриса? – Да. Ирен Манделл. Я хочу найти ее. Он пожал плечами. – Я тоже хотел бы отыскать Ирен. В течение двух лет ни одного слова. Ни одного! Даже ни одной открыточки! Я подумал, что торжественность его тона, видимо, – хроническая болезнь. У меня не было иного выхода, и я располагал лишь двумя тысячами долларов, так что, оценив ситуацию, я вкратце пересказал ему все, что знал о причине ее ухода со сцены. – Так оно и было, – сказал он и мрачно кивнул. – Все вечера подряд она должна была слетать с катушек. В третьем акте она находилась на сцене с начала до конца. А начинала с таких тирад: «Боже мой, как мне плохо!» Она находилась в беспрестанной депрессии! Даже собаке такого не пожелаешь. – Десять против ста, что вас это не беспокоило, а? – спросил я. – Вы считаете, что я работаю ради удовольствия, да? – Его голос задрожал. – Но у Барни Миккерса есть сердце. «Ты сенсационна, – сказал я ей, – действительно сенсационна. Но восемь недель! Сделай перерыв, а потом я подберу тебе хорошенькую пьесу, которую можно будет играть каждый вечер». Но Ирен даже не захотела слушать милого Барни, а потом… – Вы знаете, куда она поехала? Миккерс решительно покачал головой. – Я вам уже сказал. Ни одной почтовой открытки! – И вы не пытались узнать, что же с ней случилось? – У меня не хватает времени на разведение цветов, – энергично запротестовал он. – Здесь занимаются бизнесом, и мне трудно было бы зарабатывать себе на жизнь с этими несчастными десять на сто. Не говоря уже о том, что по меньшей мере восемь пьес в год не выдерживают больше трех дней. Я имею возможность прохлаждаться, по вашему мнению? – Вот то, что можно назвать спорным вопросом, – ответил я. – Кто был близок с ней? Он сообщил мне имена, которые уже фигурировали в моем списке, потом, немного поколебавшись, добавил: – Ева Манделл – ее сестра. – Кто еще? – настаивал я. – Ее частная жизнь принадлежит ей, это не мое дело. Спросите других, может быть, они что-то знают. – Полагаю, что все же заставлю проглотить ваши зубы – это доставит мне удовольствие, – угрожающе сказал я. – Умоляю! – Он просительно протянул ко мне руки. – Никакого насилия! Они стоили мне двести долларов, и я еще не заплатил за них! Была одна девушка, которая помогала Ирен одеваться. Заодно служила у нее горничной. Почему бы вам не обратиться к ней? – Как ее зовут? – Дайте подумать… – Он постучал пальцами по лбу. – Женни… Женни Шау! Вот-вот, Женни Шау! – А где я могу ее найти? – Я не господь бог! В городе с восемью миллионами жителей – откуда мне знать? Он стал качаться в кресле взад и вперед с видимым нетерпением. – Вы уже отняли у меня кучу времени и теперь хотите окончательно погубить мой день только потому, что я когда-то был импресарио Ирен Манделл? – Если вы не знаете, где она, то кто может это знать? – Может быть, мать? Или я должен знать адрес ее матери? Что вы еще хотите от меня? Написать для вас сценарий? Я встал и несколько секунд молча смотрел ему в глаза. – Не надо. Судя по вашей болтовне, вряд ли вы вообще умеете сочинять. Я отправился в «Блэк Ангус», чтобы позавтракать, потом вернулся в свою контору. Фрэн Джордан, моя очаровательная секретарша, рыжая, с зелеными глазами, ведущая за пределами конторы жизнь, в которой я практически не играю никакой роли, подняла на меня слегка заинтересованный взгляд. – Как прошла беседа? – небрежным тоном спросила она. – Ему понадобился гениальный сыщик. – А где вы его найдете? – Харлингфорду не удалось найти никого другого, кроме меня. Его судьба на моем попечении. – С каких пор вы перешли на этот жаргон, врун этакий? – сердито спросила Фрэн. – С тех пор, как побеседовал с неким Барни Миккерсом, – ответил я. – Моя дорогая, нам нужно найти Женни Шау, горничную. – Где мне следует ее поискать? Под нашим письменным столом? – Попробуйте в контрактах по найму, – предложил я. – Вы помните Ирен Манделл? – Еще одна горничная? – Ладно, начинайте с девушки Шау, – устало согласился я. – В этом агентстве, видимо, моего профиля недостаточно. Фрэн медленно и глубоко вздохнула, что заставило сильно увеличиться переднюю часть ее корсажа. – Я по-прежнему держу в этих краях рекорд по окружности груди, – довольным тоном произнесла она. – Не забывайте этого. – Ничего опасного, – сказал я. – Что вы делаете сегодня вечером? – Небольшое расследование, – заметила она развязным тоном. – С одним шахтером из провинции. – Шестнадцати лет? – Этот шахтер добывает уран прямо под своим домишком где-то в Канзасе, – сказала она. – Если он разделяет мои вкусы, я, возможно, куплю счетчик Гейгера и присоединюсь к нему. Задумчивая улыбка все еще блуждала по ее губам, когда я прошел в свой кабинет. Усевшись за стол, я разложил на нем досье. Сведения были очень скудными: список из пяти имен, четыре адреса и фотография Ирен Манделл. Первым в списке стояло имя Барни Миккерса, импресарио Ирен. Вторым шел Джером Вильямс – ее режиссер. Следующими, с указанием адресов, были ее лучшая подруга Джин Бертон и лучший друг – Роджер Лоувел. В конце списка, без адреса, фигурировало имя ее сестры, Евы Манделл. Пять несчастных имен, четыре несчастных адреса и фотография. Это все, что в результате более чем пятинедельных поисков мог обнаружить опытный журналист. Значит, Харлингфорд что-то от меня скрыл, но если я позвоню и спрошу у него об этом, полагаю, он ответит, что это для моего же блага. «Лучше будет начать с нуля, Бойд. Вы приступите к расследованию без навязанных идей, которые могут вам помешать…» Следовательно, могу сэкономить один телефонный разговор. Я стал внимательно рассматривать фотографию Ирен Манделл. Это был портрет размером 24 на 36, на глянцевой бумаге, сделанный профессионалом и ретушированный экспертом. Портрет явно висел в свое время в фойе театра. С лица убраны морщинки, а вместе с этим и все характерные детали. Только глаза с фальшивыми ресницами избежали ретуши, в них сохранилось выражение высокомерия. Чем больше я смотрел на них, тем больше они беспокоили меня. Для девицы, которая играла сумасшедшую, они были слишком естественными. Я положил фотографию обратно в досье и снова прочитал список имен. Харлингфорд сделал из меня коммивояжера, обязанного посетить нескольких клиентов. Возможно, мне предстоит обзавестись щетками и швабрами для следующих клиентов. За Барни Миккерсом следует режиссер Джером Вильямс, ему, может быть, нужен подметальщик. В конце концов, кто-то ведь должен подметать театр после представлений, не так ли? Театр находился недалеко от Бродвея. Четыре человека на сцене, трое мужчин и женщина, репетировали какую-то пьесу, держа в руках рукописи. Один из них, судя по манере поведения, был режиссером. Я проскользнул в первый ряд и устроился рядом с каким-то молодым человеком. Он смотрел на сцену с озабоченным выражением на лице, уставившись через огромные очки в черепаховой оправе. У него было такое хрупкое телосложение, что было сомнительно, что ему позволяют выходить на улицу при сильном ветре. – Джером Вильямс там? – спросил я у него, кивнув на сцену. – Тише! – прошипел он, и толстые стекла очков бросили на меня световой блик. – Ради бога, тише! Кто вам нужен? – Мне нужен Джером Вильямс! – Да, это мистер Вильямс! – голосом убийцы прошептал молодой человек. – Теперь можете замолчать? Прошу вас! Я снова посмотрел на сцену, приглядываясь к участникам репетиции. – Кто эта актриса с потрясающей грудью? Молодой человек неожиданно выпрямился и с оскорбленным видом посмотрел на меня. – Это моя сестра, – с трудом произнес он. – Вам совершенно нечего стесняться, – решил я его утешить. – Вы должны гордиться тем, что у вас такая сестра. Как ее зовут? – Джин Бертон. Если вы сделаете еще хоть одно замечание, я выкину вас из театра. – Можете продолжать изображать из себя грубияна, потому что знаете, что гораздо слабее меня, – обвинительным тоном сказал я. – Они долго будут там болтать? Из его горла в течение нескольких секунд неслись какие-то свистящие звуки, потом к нему снова вернулся дар речи. – Кто вы такой, боже мой? – спросил он с отчаянием в голосе. – И как вам удалось проскочить мимо привратника? – Меня зовут Дэнни Бойд, – вежливо ответил я. – Мне это стоило пять долларов. – Чего вы хотите? – Поговорить с Вильямсом. И с вашей сестрой. – Оставьте-ка мою сестру в покое! – Какого черта вы изображаете из себя отца семейства? – прохрипел я. – Разговор пойдет исключительно о деле. – Что, занимаетесь поставками белого порошка? – Нет, ставим специальный спектакль. Нам не хватает живого скелета, а вы прекрасно подошли бы. Пятьдесят в неделю – вы сможете позволить себе все, что захотите. Ну как? Диалог на сцене внезапно прекратился, и наступившее молчание заставило меня поднять глаза. Вильямс уничтожающе смотрел на нас. – Если мы помешали вашей приватной беседе, – холодно произнес он, – то прошу извинить. Маленький блондин вскочил на ноги. – Я очень огорчен, мистер Вильямс, но этот бесноватый… Он сказал, что его зовут Бойд и что он пришел повидать вас. Я пытался заставить его замолчать, но это ведь невозможно! Вильямс подарил мне ледяной взгляд. – Что вы хотите? – Небольшой разговор… Но я не тороплюсь, подожду, пока вы закончите. – Проклятье! – устало сказал он. – Во всяком случае, репетиция сорвана. – Он бросил взгляд на актеров. – Отдохните четверть часа, дети мои, пока я отделаюсь от этого страхового агента. Вильямс спустился со сцены и подошел к нам. Это был рослый парень отличного сложения, хотя, на мой взгляд, ему не мешало бы скинуть с десяток килограммов. Чувствовалось, что он умеет держать себя в руках. Такой выдержкой обычно отличаются актеры и проходимцы, когда хотят произвести впечатление. – Исчезните! – повелительно бросил он дрожавшему блондинчику. – В контракте Джин нет пункта, в котором говорится, что я должен терпеть присутствие ее брата. Бертон что-то проскулил и, согнувшись, как радиоантенна под ураганным ветром, засеменил к выходу. – Вы только его не перевариваете или всех подряд? – с интересом спросил я Вильямса. – Он относится к той категории людей, которых я не переношу. Да и вы не лучше, – проворчал он. – Предупреждаю, Бойд, если вы попытаетесь всучить мне какой-нибудь товар, я разделаюсь с вами гораздо жестче. Я стал объяснять ему свою миссию, но раньше, чем я закончил, Вильямс принял страшно скучающий вид. – Ирен Манделл? – нетерпеливо произнес он. – Она, возможно, находится в доме отдыха или в могиле, кто знает? – Я думал, вы можете знать это, потому-то и задал такой вопрос. – Два года вдали от Бродвея – это целая вечность для таких актрис, как она, – пояснил он немного поучительным тоном. – Ирен Манделл умерла для театра. – Вы в самом деле не представляете, где бы я мог побеседовать с ее трупом? – Увы, нет. – Его тон был категоричным. – Продолжая этот разговор, вы теряете время, Бойд. Да и у меня отняли немало времени. – Во всяком случае, я очень доволен тем, что увидел, как вы репетируете, – вежливо заметил я. – Уже давно так не веселился. – Это неотрагическая пьеса, – прошипел он. – Примерно так я и думал, – согласился я, – но никак не мог найти подходящего слова. Он презрительно отвернулся и поднялся на сцену. Решив встретиться с Джин Бертон после репетиции, я направился к выходу. В крохотном фойе меня поджидал тот самый хрупкий парнишка. Несмотря на слабый свет в помещении, я увидел, что в глубине его светло-голубых, почти водянистых глаз затаилась злость, смешанная со страхом. – Я хотел сказать вам несколько слов, мистер Бойд, – торопливо начал он. – Я слышал весь ваш разговор с мистером Вильямсом… – Он вас не очень любит, а? – Вы же слышали, как он оскорбил меня! Да еще перед посторонним человеком! – Его губы искривились. – Подонок! Я вынужден быть его помощником, а он обращается со мной хуже, чем с механиком! За тех, по крайней мере, заступается профсоюз. – Жизнь не всех балует, – ответил я. – Если вы задержали меня, чтобы поплакаться… – Подождите! – Его костлявая рука схватила меня с неожиданной силой, и пальцы больно впились в кожу. – Это важно, мистер Бойд! Я слышал, как вы сказали мистеру Вильямсу, что разыскиваете Ирен Манделл. Моя сестра очень любила ее. – И что же? – Почему бы вам не повидать ее сегодня вечером? Она будет рада помочь. Приходите к ней в восемь часов, я устрою так, чтобы она была дома. – Очень хорошо, – сказал я. – А вы сами знали Ирен? – Я видел ее всего два раза, – ответил он с некоторым сожалением в голосе. – А ее горничную, Женни Шау? – Очень смутно. – Как вы думаете, где она может сейчас находиться? – Увы, не имею представления. Он сообщил мне адрес для встречи, который у меня уже был, но я не сказал ему об этом, не желая огорчать. – Благодарю вас за помощь, Бертон. – Меня зовут Ян, – покраснев, сказал он. – Это было для меня удовольствием, мистер Бойд. Сообщите, если я могу еще чем-нибудь быть вам полезным. – Вы считаете нужным помогать всем или только частным детективам? – Знаете, мне кажется, что Вильямс не жаждет того, чтобы нашлась Ирен Манделл. Может быть, у него для этого есть причины. – Какие, например? – Я не могу этого сказать. – Он пожал плечами. – Но надеюсь, что вы их обнаружите. 3 Роджер Лоувел, дружок Ирен, фигурировавший в моем списке под номером четвертым, проживал на Пятой авеню, в секторе Двадцать девятой улицы. День еще не закончился, и я решил поехать к нему, надеясь застать его дома. Дверь мне открыла горничная, одетая в униформу в голливудском стиле, включая и воздушный передничек. Но когда она заговорила, то стала мало похожа на субретку. У нее был чисто американский акцент. – Мистер Лоувел дома? – спросил я. – Да, сэр. Горничная вежливо улыбнулась, показав красивые зубы. Не кинозвезда, но достаточно соблазнительна, чтобы заставить Лоувела регулярно общаться со своей прислугой. – От кого вы пришли? Как мне передать? – Меня зовут Бойд, – ответил я, – но он меня не знает. – Пожалуйста, подождите минуточку, мистер Бойд. – И с той же вежливой улыбкой она закрыла дверь перед моим носом. Закурив сигарету, я размышлял о том, как лучше поступить: позвонить снова, выбить дверь или дождаться ответа. Но вот дверь отворилась, и проблема была решена. – Мистер Бойд, мистер Лоувел сейчас вас примет. Входите, пожалуйста. Она провела меня через квадратный холл, открыла дверь в гостиную и звучно возвестила: – Мистер Бойд! Лоувел оказался высоким широкоплечим мужчиной, а его костюм почти не уступал костюму Харлингфорда. Он стоял у окна спиной ко мне. – Вы частный детектив, который разыскивает Ирен Манделл? – наконец спросил он сухим и резким голосом, по-прежнему глядя в окно. – Да, – ответил я. – Вряд ли я могу быть вам полезен. Я не видел ее в течение двух лет и не имею желания видеть. Она принадлежит тому периоду моей жизни, который я давно похоронил. – У моего клиента ситуация другая, – возразил я. – Я собираюсь найти ее для него, а не для вас. – Мне казалось, вы должны быть умным человеком, – холодно произнес он. – По-моему, я выразился достаточно ясно. – Почему бы вам не проверить свою догадку, подарив мне свой взгляд? – спросил я таким же холодным тоном. – Умный вид сразу бросается в глаза, не так ли? Он тихонько засмеялся, потом медленно повернулся ко мне. – Вы не представляете, Бойд, как я хотел бы сделать это! Решительным жестом Лоувел сорвал черные очки, и я увидел у него на месте глаз белые пятна. – Весьма сожалею, – с чувством сказал я. – Не стоит. – Он быстро надел очки. – Самое неприятное для слепого человека – это когда другие этого не замечают. Я не буду помогать вам. Вы зря теряете время. – Кто вам сказал, что я ищу ее? – Вы уже начали задавать вопросы узкому кругу лиц, знавших Ирен достаточно близко, – торопливо пояснил он. – У них нет тайн друг от друга. – Где может быть ее сестра? – Не знаю. Два года назад я собирался жениться на Ирен, но она меня бросила, даже не сказав «прощай». Эта неприятная страница в моей жизни уже закрыта, и у меня нет ни малейшего желания снова ее открывать. Полагаю, вы сами сможете найти выход. Я негромко пропел, переделав слова известной песни: Вот слепой, при своей слепоте Он поет блюз Ирен… Его лицо окаменело. – Я не могу выставить вас, к сожалению, но могу отказаться с вами разговаривать, Бойд. Если вы будете докучать мне, я попрошу горничную вызвать полицию. – Я не из тех людей, которые чувствительны к атмосфере, – сказал я. – Хорошо, я ухожу. Но мне интересно, почему все так стараются не вспоминать про эту Манделл? Что заставило всех забыть про нее? Дурной запах изо рта или еще что? – Я буду медленно считать до пяти, – спокойно произнес Лоувел, – и если вы еще будете здесь… – Только не сбейтесь со счета! – зло бросил я с порога. Субретка ожидала меня посреди просторного холла. Мне показалось, что ее что-то беспокоит, и я решил, что ничего не потеряю, если проверю некоторое предположение, которое внезапно пришло мне в голову. – Тот прием, который вы мне оказали, и церемония препровождения меня к хозяину, – тихим голосом сказал я, когда оказался рядом с ней, – были прекрасно сыграны, слишком хорошо для простой горничной. Держу пари, что у вас в этом большой опыт, правда, Женни? – Он вам сказал, что я Женни Шау? – прошептала она, указав на закрытую дверь. – Я сам догадался, – честно признался я. – Все, что нужно для моей работы, – это догадливость! – Он вам сказал что-нибудь насчет Ирен? – Ничего. Он отрывает свои слова с кожей. В книге его жизни Ирен Манделл – забытая глава. Когда он ослеп? Она немного поколебалась, затем решительно тряхнула головой: – Я вам расскажу про Ирен, мистер Бойд, но не сейчас и не здесь. – Превосходно! Когда мы сможем увидеться? – Я сегодня вечером свободна начиная с половины восьмого и могу с вами где-нибудь встретиться. Я вспомнил, что в восемь часов меня будет ждать Джин Бертон. – Мне нужно кое-кого повидать сегодня вечером, – ответил я, – но думаю, что это не займет много времени. В десять часов для вас будет удобно? – Как хотите. Где мы можем встретиться? – У меня. – Я заметил в ее взгляде внезапное недоверие. – Не надо бояться, но если я немного запоздаю, дождитесь меня. – В компании с вашей женой? – спросила она, и насмешливая улыбка озарила ее лицо. – Без компании. У меня замечательный вид на парк. – Я сообщил ей адрес и, вынув из кармана ключ от квартиры, сунул ей в руку. – Устраивает? – Устраивает, – сказала она. – Теперь вам лучше уйти. У него всегда уши настороже. Уж очень он хитер. Ее рука внезапно замерла в двадцати сантиметрах от ручки двери. В замке повернулся ключ, дверь отворилась, и в прихожую вошла блондинка, одетая в белый шерстяной костюм. В руке она держала живую норку, которую, видимо, прогуливала вместо пуделя. Но в остальном это была типичная красотка с Пятой авеню. Было бы забавно бросить ее в пруд и посмотреть, какой она из него вылезет. – Простите, миссис Лоувел, – дрожащим голосом произнесла Женни Шау, – мистер Бойд как раз собирался уходить… – Да? – Блондинка слегка приподняла брови. По выражению ее холодных голубых глаз я понял, что она сразу определила мой социальный статус. – По-моему, мы с вами не знакомы, мистер Бойд? Меня зовут Лорен Лоувел. – Дэнни Бойд, – сказал я. – Но знакомиться со мной бесполезно. Ваш муж только что вычеркнул меня из своей памяти. – Вот как? Мне кажется, это немного слишком даже для моего мужа. – Она улыбнулась. – Вы, наверное, что-нибудь продаете? – Хуже – покупаю вещи ради небольшого дела. Очень рад, что мне удалось вас увидеть. У меня всегда была слабость к прирученным норкам. Я направился было к двери, но молодая женщина не тронулась с места. Я остановился в десяти сантиметрах от нее. Если бы мы одновременно глубоко вдохнули, то могли, безусловно, коснуться друг друга. – Женни! – сказала она, не отводя от меня глаз. – У вас что-то пригорает. – Да, миссис Лоувел, – пробормотала горничная и убежала в том направлении, где, как я догадывался, находилась кухня. Лорен Лоувел продолжала молча рассматривать меня. Дыхание у нее немного участилось, что могло быть следствием влияния моего профиля, но ее холодный оценивающий взгляд вернул меня к действительности. – Мужественный мистер Бойд, – тихо произнесла она. – Держу пари, что вы не такой ручной, как моя норка. Хотите позабавиться? Я насмешливо посмотрел на нее. – Предлагаете позабавиться прямо в холле? Она отошла немного в сторону, и я слегка коснулся ее, открывая дверь. – Я позвоню вам, – сказала она невозмутимо в тот момент, когда я переступил через порог. – Ваш телефон в справочнике? – Могу сообщить вам свой обычный тариф, если захотите, – вежливо произнес я. – Через тридцать минут, мой милый, вы попросите пощады, – безразличным тоном сказала она. Ее точеные пальцы ласково гладили норку. – Вы будете приручены за очень короткий срок, Дэнни Бойд, в мгновение ока! Закрывая дверь, я услышал, как она засмеялась. Около пяти часов я вернулся в контору. Фрэн Джордан собиралась уходить, уже нацелив счетчик Гейгера на дружка из Канзаса. – Мне не удалось найти Женни Шау, – сказала она, – но могу порекомендовать добрую югославку, если вам нужно. Она не говорит ни слова по-английски, но за три сотни долларов в месяц это просто находка, как мне сказали в агентстве. – Я уже нашел ее, – сказал я небрежно. – Вот что значит гениальность. – В какой тюрьме? – с любопытством спросила Фрэн. – Вооруженный грабеж? – Ничего существенного не случилось за время моего отсутствия? – спросил я, особенно не надеясь на это. – Вашингтон случайно не натравил на меня ФБР? – Звонила мисс Сунь. – Фрэн достала из сумочки губную помаду и стала наводить красоту. – Просила вас связаться с ней как можно скорее. Но если судить по ее голосу, ничего серьезного. – Она как раз личная секретарша того типа, который я надеялся найти в вас, – сказал я. – Когда вы решитесь прийти в контору в достаточно длинном платье? – Когда вы придете в камзоле, мой милый Дэнни, – твердо ответила она. – Насколько мне помнится, мы с вами договорились, что между нами будут только служебные отношения! – Совершенно согласен, – с чувством ответил я. – Если вы начнете приходить на работу в платье без застежек, я буду в восторге… – Всего доброго, мистер Бойд, – прервала меня Фрэн. – Если вас убьют до завтрашнего утра, мне надо присылать цветы? – Проследите только, чтобы могила была достаточно широкой, – ответил я, – и чтобы нашлось место для всех девочек, которые придут проливать слезы на самый красивый профиль Манхэттена. Но я говорил впустую: Фрэн уже ушла. Я прошел в кабинет, устроился в кресле и набрал номер телефона издательства Харлингфорда. Через пятнадцать секунд прозвучал ясный и мелодичный голос Марии Сунь. – Спасибо, что позвонили, мистер Бойд, – сказала она. – Мистер Харлингфорд хочет узнать о результатах вашей работы за сегодняшний день. Я подробно отчитался. – Вы не потеряли день впустую, мистер Бойд, – приветливо заметила она. – Уверена, мистер Харлингфорд будет в восторге. – По вашему мнению, у меня есть шанс получить номер журнала бесплатно? – с тревогой спросил я. – Какое прекрасное чувство юмора, мистер Бойд! – воскликнула она. – Если узнаете еще что-либо важное сегодня, звоните в любое время, не стесняйтесь. – Вы тоже звоните, – сказал я, – даже если в этом не будет необходимости. Для вас я всегда свободен, моя прелесть. Мой номер телефона… – Очень мило с вашей стороны, мистер Бойд, – оборвала она меня строгим голосом. – Поверьте, я вам весьма благодарна. Она повесила трубку. Я сделал то же самое и тут услышал тихий кашель. Подняв глаза, я увидел на пороге комнаты какого-то типа. Ничем не примечательная кислая физиономия. Высокий, худой, с покатыми плечами и морщинами на лице. Густая шевелюра, преждевременно поседевшая и зачесанная назад, придавала ему доброжелательный вид, который не соответствовал тусклым и мрачным глазам. – Резиновые подошвы? – спросил я. – Или вы вошли на руках? – Это вы – Бойд? Его голос был таким же безжизненным, как и глаза. – Если умеете читать, выйдите и прочтите, что написано на двери. Он сделал несколько шагов – у него была небрежная походка – и осмотрелся. – У вас приятная обстановка, – сказал он. – Дела, вероятно, идут неплохо, а? – Кто вы такой? Налоговый инспектор? – Меня зовут Карч, – медленно произнес он. – Это вам что-нибудь говорит? – Совсем ничего. – Я пренебрежительно оглядел его. – Если судить по внешнему виду, вы должны были умереть задолго до моего рождения. – Очень смешно. – Он с неприязнью пожал плечами. – Может быть, слышали о Лу Кестлере? – Кестлера знаю. Он контролирует половину рэкета в этой местности, если не две трети. – Вот это разговор, – оживился Карч. – А я его правая рука, рука правосудия… Вот так! Он выхватил из кармана револьвер с коротким, в восемь сантиметров, стволом. Застыв неподвижно в кресле, я подумал, что если он нажмет на спуск, то пуля с такого расстояния проделает в моем черепе настоящий тоннель. – Итак, – продолжал Карч, – я – правая рука Лу Кестлера, и когда Лу нуждается в том, чтобы убрать мишень, этим занимаюсь я. – Ты ошибся мишенью, дружок, – хрипло запротестовал я, – у меня не было случая познакомиться с Кестлером. – Лу всегда помнит своих друзей. Его попросил об этом приятель, который оказал ему как-то одну услугу. А Лу аккуратно платит долги. Он просто спросил: «Кто?» – и приятель ответил: «Бойд!» Теперь дошло? – Кто же этот друг, который хочет ликвидировать меня на сорок лет раньше положенного времени? – с грустью спросил я. – Я сказал это конфиденциально, – ответил Карч недовольно. – Ты же ведь лишен морали? Его рука внезапно нырнула в карман, и револьвер исчез. – Не нервничай! – Его голос стал почти материнским. – Приятель Лу не такой уж жестокий. Пообещай, что выполнишь его просьбу – отказаться от работы, и все будет в порядке. – Работы? – Ты ищешь Ирен Манделл? – спросил он. – Брось, Бойд! Хочешь неприятностей? Зачем тебе тратиться на похороны? Ты забудешь про Манделл – приятель Лу забудет про тебя. – Как и мой клиент, – сказал я. – Правда, он не забудет о задатке в две тысячи долларов. Карч сунул руку в нагрудный карман, вытащил конверт и швырнул на стол. – Это крайне печалит меня, – жалобно сказал он. – Я, Манни Карч, с девятью судимостями, играю роль рождественского деда с длинной белой бородой. Я осторожно вскрыл конверт. Внутри лежали две тысячедолларовые банкноты. – Ты слышишь, как звонят рождественские колокола? – Он загоготал. – Приятель Лу – парень с характером. Считай, что ты закончил работу и получил за нее деньги. Согласен? – Согласен, – кивнул я. – Я так и знал, что ты окажешься умником. – Карч смотрел на меня почти с умилением. – Если тебе когда-нибудь понадобятся мои услуги, не стесняйся. Сделаю в лучшем виде! – Бесплатно? – озабоченно спросил я. – Все будет отлично! – Он ухмыльнулся. – Я дорого стою, но всегда делаю работу хорошо, можешь спросить у Лу. Развязной походкой Карч направился к двери, но на выходе задержался и повернулся ко мне. – Теперь мы друзья, не так ли? – У него снова был мрачный вид. – Все сделано полюбовно. Прости, что говорю это, я знаю, ты не подводишь друзей, но на всякий случай… Вторая такая встреча уже не будет приятным разговором с двумя тысячами в придачу. Он ушел, а я еще долго сидел в кресле, стараясь привести свои мысли и чувства в порядок. Нечто подобное я ожидал, но не так быстро. Итак, неизвестный благожелатель передал мне через человека Кестлера в точности столько же, сколько я получил от Харлингфорда. Именно это больше всего меня смущало. 4 Джин Бертон, видимо давно ожидавшая меня, открыла дверь после первого же звонка. Вблизи она оказалась еще более привлекательна. На ней была кофточка из черного легкого шелка и вышитые шелковые брюки. Потрясающие груди так откровенно выделялись, что бросали в жар даже такого закаленного мужчину, как я. Рыжие волосы обрамляли лицо и загибались под него с обеих сторон. Ореховые глаза – быстрые и живые, а губы – подвижные и красивые. Настоящий динамитный заряд высотой в метр шестьдесят пять, но так хорошо сложенный, что не производит впечатления мощности. – Вы – Дэнни Бойд? – спросила она теплым голосом. – Это так, – ответил я, принимая умный вид. – А вы Джин Бертон? – Брат рассказал мне о вас, – продолжала она. – Вы гораздо лучше выглядите, чем я представляла по описанию Яна. О, вижу, мне следовало закрыть зеркало к вашему приходу, тогда бы вы время от времени удостаивали взглядом меня, – иронически добавила она. – Я рассматриваю свой профиль один раз в день, – возразил я, – чтобы увидеть, нет ли у меня морщин. И если я хоть на секунду перестану смотреть на вас, вызовите врача, чтобы он сделал мне укол гормона. – Кажется, вы мне очень понравитесь, когда я узнаю вас получше, Дэнни, – задумчиво произнесла она. – После второго стакана, например… Я прошел за ней в гостиную, мебель которой… Впрочем, она могла входить в квартирную плату. – Сначала угощу вас стаканчиком, – сказала она. – Я обычно пью сухой бурбон со льдом. А вы? – Подойдет, – ответил я, осматриваясь. – На этом диване можно сидеть? – На нем можно делать все, что угодно, – непринужденно ответила она. – Один режиссер продал мне его по дешевке. Он считал, что его вид слишком часто напоминал ему о собственной физиономии. Я опустился на диван под возмущенный треск пружин. Джин принесла напитки и устроилась рядом, прижав ко мне закрытое шелком бедро. – Яна нет? – спросил я. – Вы шутите? – Она еще крепче прижала бедро. – Разве я нуждаюсь в помощи братца, принимая у себя частного детектива во плоти? – Я боялся, что мне придется терроризировать его, как это делает Вильямс, и счастлив, что мы придерживаемся одного мнения, Джин. Это облегчает предстоящую работу. – Не обольщайтесь, мой милый, – с легкой иронией сказала она, – и оставьте в покое этого подонка, Джерома Вильямса. – Что он имеет против Яна? – В том-то и дело, что ничего, – с горечью ответила она. – Такая уж у него манера – унижать подчиненных. Ладно, оставим это. Значит, вы пытаетесь разыскать Ирен? – Безуспешно. Все молчат про нее, как сговорились. Можно подумать, что она была носительница бацилл какой-то опасной болезни. – В каком-то смысле так оно и было, – неожиданно заявила Джин. – Я была ее близкой подругой, но никогда не понимала ее. Она была очень странная, даже немного извращенная, но не в обычном смысле этого слова. – Может быть, она была слишком впечатлительной, и та роль, которую ей приходилось исполнять на сцене… – «Сон без пробуждения», – прошептала Джин. – Мне всегда казалось, что такое название просто создано для Ирен. Я понимаю, что это звучит глупо, но в самом деле мне было очень трудно понять ее. Личные проблемы у нее становились все более сложными, а она каждый вечер должна была изображать на сцене сумасшествие. Ирен была замечательная актриса, но эта роль изматывала ее. По-моему, все так смешалось в ее мозгу, что в один прекрасный день она не смогла уже отличить свою роль от действительности. Она достигла такого совершенства в игре, что мечта о смерти стала ее собственной мечтой. – Хорошо, допустим, она стала психопаткой, – нетерпеливо сказал я. – Что же произошло потом? – Не знаю, Дэнни. – Джин беспомощно пожала плечами. – Поверьте, я очень хотела бы это знать. Она нуждалась в отдыхе и отправилась в такое место, где ее никто не знал. Она даже мне не сказала, куда собиралась поехать. Просто уехала, и я ее больше не видела. – Припомните, пожалуйста, какие-нибудь подробности из ее личной жизни. – Я знаю, что она общалась с Роджером Лоувелом и Джеромом Вильямсом. У обоих такой сволочной характер, что они способны довести до исступления кого угодно. Были еще двое. Ирен никогда не называла их имен и говорила о них всегда с таинственным видом. Правда, один раз она сказала мне, что если бы я узнала, кто они такие, то упала бы в обморок. Тогда я не обращала внимания на ее слова – знаете, многие девушки любят придумывать всякие небылицы. Но вот когда она исчезла, я подумала, что эти люди существовали на самом деле. – Почему? – Все как-то странно восприняли ее уход. Вильямс не хотел даже говорить о ней и вел себя так, будто ее никогда не существовало. А мне на мои расспросы посоветовал поскорее забыть о ней, если я не хочу иметь больших неприятностей. Барни Миккерс сказал мне примерно то же самое. Оба вели себя так, будто чего-то боялись. Не знаю, чего. – А Лоувел? – У Роджера была старая симпатия к Ирен, – с легкой улыбкой сказала Джин. – Он был на самом деле очаровательным, пока не стал слепым. Мне кажется, что его ни в чем нельзя винить, особенно после того, что с ним произошло. Роджер устроил дьявольский шум после исчезновения Ирен. Я разговаривала с ним месяц спустя. Он был уверен, что Миккерс и Вильямс знают что-то, если судить по той манере, с какой они отмалчиваются. Он пригрозил, что если они будут и дальше молчать, то он обратится в полицию, наймет частных детективов и поднимет такой шум в газетах, что все займутся ее розысками. В то время Роджер был парнем, способным выполнить свои угрозы. – Почему же он отказался от этого? Джин с явным недоумением уставилась на меня. – Разве вы ничего не знаете? – Ах, правда, – сказал я. – Он болен. – Но вы знаете, как это случилось? Все газеты писали об этом. – Вероятно, я был в отъезде. Я работал в агентстве Крюгера и много разъезжал. – Это произошло спустя три дня после нашего с ним разговора, – сказала Джин с легкой дрожью. – Он вернулся к себе около трех часов ночи, вышел из машины и направился к входной двери. Было темно, и в этот момент кто-то брызнул кислотой ему в лицо. Мои волосы встали дыбом. – Сегодня днем я не заметил на его лице никаких шрамов. – Он провел шесть месяцев в больнице, – почти беззвучным голосом произнесла она. – С помощью пересадки кожи удалось восстановить его лицо, но он остался слепым. – Полиция нашла того, кто это сделал? – Нет. – Она покачала головой. – Они ничего не смогли вытянуть из Роджера. Он утверждал, что нападающий принял его за другого, и ни словом не упомянул Ирен, лишив полицию отправной точки, от которой она смогла бы начать поиски преступника, не так ли? – Вы полагаете, что вся эта история связана с исчезновением Ирен? – Я уверена в этом, Дэнни, – твердо ответила она. – И у вас есть какие-нибудь доказательства? – Два дня спустя после этого случая, вернувшись из театра, я застала в квартире какого-то человека, который ждал меня. Я так и не поняла, как он проник сюда. Жуткий тип! – Она вздохнула. – Я в своей жизни никогда так не пугалась. У него был вид мумии. – Высокий и сутулый? – спросил я. – Белые волосы, а лицо кислое-кислое? – Откуда вы знаете? – Она круглыми глазами посмотрела на меня. – Это именно он. – Чего же он хотел? – О, сущие пустяки: забыть об Ирен Манделл, в противном случае со мной случится то же, что и с Лоувелом. Я была парализована от страха и стояла не шевелясь, слушая его ужасный голос! А его улыбка была еще ужаснее. – Дрожь сотрясла Джин. – Так могла улыбаться только смерть! – Вам необходимо немного выпить, моя радость, – сказал я. Подойдя к столу, где стояла бутылка с бурбоном, я налил новую порцию и вернулся к дивану. – Спасибо, – сказала Джин со слабой улыбкой, принимая стакан. – Дэнни, вы его знаете? – Как-то видел однажды, – уклончиво ответил я. – Профессиональный убийца! – А что, если он снова придет, если узнает о нашем разговоре? – испуганно спросила Джин. – Хотя прошло уже столько времени… Что вы молчите, Дэнни, скажите, может такое случиться? – Разумеется, нет. – Я успокаивающе похлопал ее по бедру. – У нее была горничная, Женни Шау. Вы не знаете, куда она делась после отъезда хозяйки? – Не знаю. Вероятно, нашла другое место. – Вы когда-нибудь встречались с ее сестрой Евой? – Нет, – решительно ответила она. – Ирен часто говорила о ней, но я ее никогда не видела. Она однажды приходила в театр на спектакль, потом они обе ушли в какой-то клуб. В тот вечер я как раз болела, и мне не довелось ее увидеть. Но мужчины после говорили, что она была прелестна. Одна из тех обольстительных брюнеток с горящими глазами и пятнами веснушек на каждой щеке. Совсем не похожа на Ирен. – Ирен была натуральной блондинкой? – Да, конечно. Я опорожнил свой стакан и мрачно посмотрел на него. – Похоже, меня окончательно убедят в том, что я гоняюсь за призраком, а Ирен Манделл моя собственная выдумка. Как, впрочем, и ее сестрица. – Ирен существовала на самом деле, – напряженным голосом произнесла Джин, – как и кислота, которая сделала Лоувела слепым. И тут она зарыдала, уронив стакан на ковер. Я быстро поставил свой стакан на пол и ласково притянул Джин к себе. – Спокойнее, – сказал я. – Вы не можете изменить того, что случилось, моя милая. Она не стала сопротивляться, и я почувствовал, как ее крепкая грудь прижалась к моей груди. Когда она подняла лицо, мокрое от слез, наши губы встретились. Существует особая техника Бойда для подобных операций: «Космический взрыв». Это операция в трех действиях, с неожиданным результатом. Когда достигается третья стадия, девочка выведена на орбиту точно около вас. Результат гарантирован. Но на этот раз техника не сработала. Дойдя до третьей степени, я был уже совсем готов тоже поместиться на орбиту, но Джин оставалась пассивной и даже не смотрела в мою сторону. Я с сожалением разжал объятья. Она выпрямилась и вытерла глаза кружевным платочком. – Простите, Дэнни, – сказала она тихо. – Весь этот разговор об Ирен… Я больше не могу… – Не надо волноваться, – сказал я с фальшивой бодростью в голосе. – Надеюсь, ничего страшного с ней не случилось. – Хотите еще выпить? – спросила она, заметно успокаиваясь. – С удовольствием, но меня ждут, – ответил я, вставая с дивана. – Спасибо, Джин, вы мне очень помогли. – Вы верите, что найдете ее? – Я ни в чем не уверен, – устало произнес я. – Боюсь, что обнаружу только ее могильный камень. Я направился к двери. У меня был идиотский вид парня, которого отшили в ответ на его заигрывания. Даже левый профиль не помог. Веко у меня стало подергиваться в тике. – Дэнни! – тихо позвала меня Джин, когда я взялся за ручку двери. – Я очень огорчена, но обещаю вам, что это не войдет у меня в привычку. Вы позвоните мне? – Обязательно, и очень скоро, – заверил я, показав ей свой профиль, подсвеченный широкой улыбкой. – Я была настроена провести очаровательный вечер, – с сожалением сказала она. – А теперь буду плакать, пока не засну! – Мы исправим это в следующий раз, мой ангел, – сказал я с уверенностью, которой у меня не было. Было десять часов пятнадцать минут, когда я поднялся к себе. Если Женни Шау пришла вовремя, она должна была ждать долго, и может быть… В квартире было темно. Значит, она не пришла и вряд ли теперь придет. Я повернул выключатель и вошел в гостиную. Она лежала на ковре, и ее глаза, наполненные ужасом, были устремлены в потолок. Широкие пятна крови проложили дорожку на ковре от дивана до того места, где лежало тело. Я встал около нее на колени. Платье превратилось в сито. Я сразу увидел четыре пулевых отверстия, но их могло быть и больше, скрытых складками платья. Я дотронулся до ее руки. Температура была почти нормальной. Должно быть, умерла совсем недавно, не больше четверти часа тому назад. Выпрямившись, я увидел сумочку, лежавшую на полу около дивана. Вокруг было разбросано ее содержимое. Обычная коллекция: губная помада, пудреница, гребень, бумажник, страховая карточка, немного денег, носовой платок и ключ от моей квартиры. Медленно закурив сигарету, я напомнил себе еще раз, что в деле, которое поручил мне Харлингфорд, насилие неизбежно. Недаром он заплатил мне такую сумму. Визит Карча окончательно убедил меня в этом. Может быть, с насилия все и началось два года назад, когда исчезла Ирен Манделл. Теперь я сунул нос в эту историю, и насилие вновь появилось со страшной жестокостью. Я не сентиментален. Мне одинаково нравятся и радостный рождественский перезвон колоколов, и приятный звон монет в любой день недели, в том числе и 25 декабря. Но вид изувеченного тела Женни Шау привел меня в состояние бешенства. Кроме того, я чувствовал некоторую вину. Может быть, ее бы все равно убрали, но мое приглашение ускорило ее гибель. 5 Полицейские давно уехали, оставив меня наедине с лейтенантом. Тот уже подверг меня допросу по всем правилам, и я видел, что он готов снова повторить его. Это было его право, ничего не скажешь. Лейтенанта звали Биксби. Он был бы лакомым блюдом на пикнике у каннибалов. Будучи среднего роста, он весил, должно быть, не меньше девяноста килограммов. Толстые щеки придавали ему вид невинного херувима, но глаза, словно твердые агаты, наполовину спрятанные в складках жира, разрушали это впечатление. – Очень хорошо, Бойд, – протянул Биксби слабым голосом, который меня совсем не обманул. – В последний раз проверим факты. Ее звали Женни Шау, она служила горничной у некоего Лоувела, проживающего на Пятой авеню, адрес которого вы мне указали. Точно? – Точно. – Вы вернулись к себе домой около десяти часов пятнадцати минут и обнаружили ее мертвой… И больше вы ничего не знаете? – Совершенно точно. – Вы увидели ее сегодня дома у Лоувела в первый раз в жизни? – Да. – Какую технику вы применяете в отношении девочек? – Он восторженно присвистнул. – Пять минут разговора в коридоре – и вот она в восторге берет ключ от вашей квартиры, чтобы вечером нагрянуть к вам. Может быть, употребляете какие-нибудь особые мужские духи, а? – У меня было другое свидание в восемь часов, – осторожно ответил я. – Если у нее были нужные мне сведения, то мне хотелось как можно быстрее получить их. Моя квартира показалась мне самым удобным местом для встречи. – Уточним еще раз: кто-то нанял вас, чтобы найти одну актрису, исчезнувшую два года назад. Сегодня днем в квартире Лоувела вы встретили ее бывшую горничную по имени Шау. Она сказала, что у нее есть сведения, которые она может сообщить вам. Тогда вы условились встретиться с ней здесь в десять часов вечера и дали ей ключ от своей квартиры. Так? – Так. – Может, вы пришли сюда немного раньше десяти часов? – дружелюбным тоном предположил Биксби. – И сами ее ухлопали, а? – За что? – спросил я. – За то, что она отказалась вернуть мне ключ? – Кто вас нанял, чтобы найти эту актрису? Я закурил сигарету, стараясь потянуть время. – Весьма сожалею, лейтенант, – медленно произнес я. – Мой клиент не хочет, чтобы его имя упоминалось, ни под каким предлогом. Теперь, когда произошло убийство, ему, вероятно, еще меньше захочется этого. Лейтенант холодно меня рассматривал. – Послушайте, Бойд. Не могу сказать, что вы мне понравились, но по крайней мере вы не проходимец, который делает фотографии для разводов или занимается рассовыванием микрофонов в комнатах отелей. Действия такого рода производят фурор на телевидении, но теперешнее дело – это не шутка. Вам же не требуется разъяснять это, правда? Вы скрываете от нас нужные сведения, пытаетесь покрыть своего клиента… – Вы не могли бы оказать мне маленькую услугу? – без особой надежды спросил я. – Например? – Например, дать мне два часа, чтобы я мог известить клиента о том, что произошло. Я предпочел бы, чтобы он узнал об этом от меня, а не от вас. Биксби посмотрел на часы. – Сейчас половина двенадцатого, – заявил он. – Даю вам время до часу ночи. – Спасибо, – пролепетал я, не веря своим ушам. – Я согласился на это не для того, чтобы оказать вам услугу, – проворчал он. – Мне нужно поговорить с Лоувелом и с той мышкой, у которой вы были, Джин Бертон, кажется? – Да. – Позвоните мне по телефону, – сказал он, торопясь к двери. – Если вы этого не сделаете, я превращу вашу лицензию в конфетти, а вас самого – в сосисочный фарш! Лейтенант громко хлопнул дверью, оставив за собой последнее слово, но это уж было привилегией полиции. Существуют два рода людей, которым я предоставляю последнее слово перед занавесом: полицейские и мужья. Я набрал номер, который мне дал Харлингфорд, и с нетерпением стал ждать ответа. Наконец в трубке раздался голос, лишенный всяких интонаций: – Резиденция мистера Харлингфорда. – Мне нужно с ним поговорить, – сказал я. – Мистера Харлингфорда нет дома, – ответил голос, но уже с холодком. – Меня зовут Бойд, – зло рявкнул я. – Оставьте свои манеры для прислуги и соедините меня с мистером Харлингфордом! – Мистер Бойд! – Голос стал немного теплее. – Мистер Харлингфорд действительно оставил инструкции, чтобы ваши телефонные сообщения немедленно передавались ему, но, к несчастью, сэр, он вышел из дома, и мы не знаем, когда он вернется. – А где он? – К сожалению, сэр, этого я тоже не знаю. – Когда я получу список всего, что вы не знаете, я отрежу купон и пришлю его вам по почте. – Хорошо, сэр. – Скажите ему, чтобы он позвонил мне сразу, как вернется. – Обязательно, мистер Бойд! – Вы случайно не метрдотель? Я услышал легкий смех, потом голос спросил: – Мистер Бойд, думаете, я уже послал вам купон по почте? С этими словами он повесил трубку. Разумеется, весь мир имеет последнее слово, за исключением Дэнни Бойда. Я вытащил из кармана список имен, который дала мне мисс Сунь, вспомнив, что она записала на нем номер своего телефона. Сонный голос прозвучал для моего уха как сладкая колыбельная. – Говорит Дэнни Бойд, – сказал я. – Мне необходимо немедленно увидеть вас. – Невозможно, – сухо возразила она. – Вам было ясно сказано, что вы должны контактировать в случае необходимости только с мистером Харлингфордом. – Я пытался сделать это, – с живостью ответил я. – Его нет дома, и никто не знает, где он. Остались только вы. Какой ваш адрес? – Если у вас есть сведения, вы можете передать их мне по телефону, – продолжала она так же сухо. Меня разозлил ее тон. – Я вернулся домой около десяти часов пятнадцати минут, чтобы встретиться с Женни Шау. И увидел ее на ковре с четырьмя или пятью дырками от пуль, – холодно сообщил я, чеканя каждое слово. На другом конце провода раздался приглушенный стон. – Она мертва? – слабым голосом спросила Мария Сунь. – Даже не знаю, как мне ответить, чтобы не обидеть вас. Ищейки дали мне время до часу ночи, чтобы я потом сказал им, кто мой наниматель. Теперь, надеюсь, вы дадите свой адрес? – Отель «Маргарит», Восточная сорок восьмая улица, – быстро ответила она. – Вы знаете, где это? – Еще бы, – ответил я. – Мы с лифтером были отменными друзьями, пока он не женился. – Номер 807, – бросила она. – И поторопитесь, мистер Бойд! Было пять минут первого, когда я постучал в ее номер, и она сразу открыла дверь. Беспокойство читалось в ее глазах, щеки были бледнее обычного и сильно контрастировали с черными волосами, отливающими медью. На ней было кимоно и шелковые брюки. Красный цвет ей очень подходил. Выпуклости, которые угадывались под шелком, были приятно округлены. – Входите, мистер Бойд, – своим музыкальным голосом произнесла она. – Мы вас ждем. – Спасибо, Мария. – Я уже двинулся, чтобы войти в комнату, но внезапно остановился. – Мы?.. – Какого дьявола, что произошло, Бойд? – раздался за дверью повелительный голос. Я вошел и увидел восседавшего в кресле короля издателей, одетого в темно-синий смокинг. Пройдя половину расстояния, которое нас разделяло, я упал в кресло и закурил сигарету. – Итак, – нетерпеливо бросил Харлингфорд, – я жду ответа. – Вы могли бы сэкономить мое время, если бы оставили метрдотелю свой адрес, – сказал я. – Не будем об этом. Я хочу знать, что случилось. – Сегодня вечером Женни Шау была убита в моей квартире, и мне пришлось вызвать полицию. Некий лейтенант Биксби занимается расследованием и хочет знать, кто поручил мне найти Ирен Манделл. – Интересно, что вы сказали, – проворчал Харлингфорд. – Я договорился с ним, – торопливо объяснил я. – Он дал мне время до часу ночи. Я подумал, что будет лучше, если вы сами сообщите ему об этом. – Я не хочу быть замешанным в это, Бойд, – твердо сказал он. – Кажется, я достаточно ясно предупредил вас. – Сегодня утром у нас на руках не было убийства, – напомнил я ему, не смущаясь его тоном. – Послушайте!.. – На его лбу вздулись вены, лицо приняло напряженное выражение. – Не сейчас, – оборвал я его. – Сначала постарайтесь послушать меня. Я обнаружил в течение дня гораздо больше, чем ваш репортер за шесть недель. И у меня создалось впечатление, что все это лишь плод вашего воображения – и журнал, и эта история, которую вы мне выложили. Я ожидал взрыва, но он не последовал. Харлингфорд закурил сигару. – Верно. – Голос его звучал примиряюще. – Я лично заинтересован в том, чтобы найти Ирен Манделл. Все остальное действительно выдумка. Но теперь это не имеет значения. Вы должны найти убийцу Женни Шау! – Подозреваю, что это сделали вы, – шутливо сказал я. – Что?! – Он мгновенно вскочил с кресла. – Вы сами потребовали, чтобы я сообщал вам о результатах своего расследования. Кто, кроме вас, мог знать, что я назначил ей свидание, тем более такие подробности, как место и время? Что вы скажете на это? – Вы обвиняете меня в убийстве этой женщины? – хрипло спросил Харлингфорд. Его загорелое лицо приобрело пергаментный цвет. – Я, кажется, ясно объяснил. А где вы были, когда я звонил вам домой? – Он был со мной! – вмешалась Мария. – Заткнись! – рявкнул на нее Харлингфорд. – Я плачу тебе не за то, чтобы ты делала мне алиби! Он медленно приблизился ко мне. Пока я поднимался, Мария бросилась ему на грудь. – Прошу тебя, Фрэнк…. Ну пожалуйста… Почти не напрягаясь, он влепил ей такую пощечину, что она отлетела к самой стене и рухнула на пол. – «Золотые перчатки», – ровным голосом пояснил Харлингфорд, внимательно следя за мной. – Два года подряд я участвовал в полуфиналах, но не помню, чтобы видел вас, Бойд. – Вижу, вы настоящий спортсмен и стараетесь не пускать в ход кулаки, когда имеете дело с женщиной… Он замахнулся левой рукой в направлении моего профиля. Я инстинктивно пригнулся, и тут его правая рука нанесла мне мощный удар в солнечное сплетение. Видя все вокруг словно в тумане, я успел увернуться от его левой, но кулак содрал кусок кожи с мочки уха. Конечно, бокс – это искусство, но кто добровольно согласится быть подопытным кроликом? Я обнаружил, что чем дальше от него держусь, тем легче ему избивать меня. Сделав неимоверное усилие, я подпрыгнул и со всей силы врезал ему каблуком по подъему ноги. Рявкнув от боли, он схватил меня обеими руками за плечи, но я вцепился в него, как клещ, одновременно врезав коленом прямо в пах. Он упал на четвереньки, но тут же попытался встать. Когда его лицо оказалось на уровне моего солнечного сплетения, я нанес такой блестящий удар в эту мишень, что Харлингфорд, закатив глаза, упал на ковер и уже не шевелился. Теперь я мог наконец заняться своим животом и стал энергично растирать его, восстанавливая нормальное дыхание. Оглядевшись, я увидел небольшой стенной бар. Подойдя к нему, схватил ближайшую бутылку и сделал из нее огромный глоток. Услышав позади себя шорох, я стремительно обернулся, проклиная себя за потерю бдительности, но тут же успокоился: шуршало шелковое платье Марии Сунь, которая, придя в себя, с трудом поднималась на ноги. Налив немного рому в стакан, я дал ей выпить и помог добраться до кресла. – Не надо было этого делать, мистер Бойд, – медленно произнесла она. Ее музыкальный голос звучал несколько расстроенно. – Он очень злопамятен! – Я больше не работаю на этого подонка. Надо же так ударить женщину! – Таков Фрэнк Харлингфорд, – сказала она с болезненной улыбкой, – и тут уж ничего не поделаешь. Вам следует уйти, пока он не пришел в себя. – Как? Оставить вас наедине с ним? – Очень прошу вас, уходите! Он не тронет меня, я уверена. – Хорошо, – сказал я, пожав плечами. – Но сначала позвоню одному приятелю. – Конечно. Я направился к телефону, набрал номер и сообщил дежурному, что мне нужен лейтенант Биксби. Не прошло и десяти секунд, как он взял трубку. – Говорит Дэнни Бойд, – сказал я. – Ах, да! – В его голосе не слышалось особой радости. – Вижу, вы позвонили даже раньше назначенного времени. Это довольно умно с вашей стороны. – В этом городе нет частного детектива умнее меня. Я не тот парень, который кусает руку, кормящую его. Хотите знать, почему? – Потому что вы не посмели ослушаться меня, – приветливо заметил он. – Может быть, вы и правы. Моего клиента зовут Фрэнсис Харлингфорд. Наступила небольшая пауза, потом снова послышался его голос, слишком безразличный, чтобы понять, насколько удивлен лейтенант. – Вы говорите об издателе Харлингфорде? – Это единственный Харлингфорд, которого я знаю. – Он с вами в настоящий момент? – оборвал меня Биксби. – Да. Но он не может разговаривать по телефону. – Почему? – Кто-то наступил ему на ногу, – откровенно ответил я. – Это одна из ваших шуток? – Нет, это правда. Пока он лежит на полу. Если вы позвоните минут через десять, возможно, вам удастся поговорить с ним. – Откуда вы звоните? – Отель «Маргарит», апартаменты 807. – Задержите его, если он захочет уйти, – сказал Биксби. Я повесил трубку и осторожно направился к двери. Мария Сунь смотрела на меня из своего кресла. – Вы сказали лейтенанту о Фрэнке? – У меня было безвыходное положение. – Фрэнк вам этого никогда не простит, – тихо сказала она. – Каждому приходится нести свой крест, – сказал я. – До свидания, Мария. Не могу сказать, что вечер был приятным, скорее мучительным. Выйдя из отеля, я направился к своей машине, размышляя над недавними событиями. И вот неприятность, которую приносит воображение: перестаешь замечать, что тебя ожидает и окружает. Я влез в машину, даже не бросив взгляда на заднее сиденье, и сразу же был наказан за эту ошибку. Холодное дуло пистолета прижалось к моему затылку. – Мы заключили небольшую хорошенькую сделку сегодня утром, – тихонько прошептал мне на ухо скрипучий голос, – и надо же было тебе взорвать все к черту! Мне не нужно было напрягать память, чтобы узнать этот голос. – Манни, я… – Уже поздно для разговоров, дружок! Теперь ты не имеешь на это права. 6 Я сидел за рулем, и он приказывал, куда надо свернуть. – Послушай, Манни, – осторожно начал я, не желая его нервировать, пока он дружески держит револьвер у моего затылка, – клянусь, я здесь ни при чем! – Может быть, губернатор? – Я условился встретиться с горничной Ирен Манделл в десять вечера у себя на квартире. У нее был мой ключ… – Валяй, не стесняйся, – заметил Манни. – Я не люблю затыкать рот парням, если им хочется поговорить. – Когда я вошел к себе, она была мертвой. Кто-то всадил ей пять пуль прямо в грудь. Я подумал, что это твоя работа. Странный звук раздался позади меня, и только через несколько секунд я понял, что он смеется. – Я, мастер своего дела, и пять слив? У тебя хорошее чувство юмора! Давно я так не веселился! – Я только что разорвал сделку со своим клиентом, так что у тебя нет причин убивать меня. – Хочешь растрогать меня, дружок? – Его голос утратил добродушие. – У тебя маленькие дети, а у жены больное сердце?.. – У меня есть кое-какие сведения, которые заинтересуют твоего патрона, – дрожащим голосом сказал я. – Но если ты меня ликвидируешь, он их никогда не получит. Он ничего не сказал, видимо, обдумывал мои слова. – Даже не знаю, Бойд, – произнес он наконец. – Мне приказано ликвидировать тебя. Хорош я буду, если доставлю тебя к Лу, а ты начнешь молоть чепуху. Мне нужно заботиться о своей репутации! – Лу будет слушать во все уши, как только я начну говорить, – уверял я его с убеждением, которого на самом деле не имел. – Гарантирую тебе это! – Ладно! – сказал он, на этот раз без колебаний. – Но если ты, дружок, надуваешь меня, могу обещать тебе одно: это будет так долго и так мучительно, что ты будешь просить поскорее прикончить тебя. – Что мне понравилось в тебе, Манни, – сказал я, – так это твое доброе сердце. – Поворот, – прошептал он. – Мы едем к Лу. Над дверью светилась голубая неоновая вывеска «У Майка». Когда мы вошли, внутри царил голубой полумрак. Тяжело дыша мне в затылок, Карч подвел меня к какой-то двери, за которой оказался узкий длинный коридор. Пройдя по нему и поднявшись еще на два этажа, мы снова остановились перед дверью. Манни нажал на кнопку звонка, и дверь почти мгновенно открылась. Тип с плоской рожей и пытливыми глазами холодно воззрился на меня. Я почувствовал себя в роли быка, которого привели на заклание. – Все в порядке, Джонни, – заверил его Карч. – Надо повидать Лу. Подонок открыл дверь пошире и отошел в сторону, пропуская нас. Мои ноги погрузились в ковер, и я зажмурил глаза, ослепленный гигантским баром, сверкающим при свете ламп. Спиной к нам на табурете сидела блондинка, обтянутая в золотистое шелковое платье, вырез которого простирался практически до ягодиц. Она повернула голову, и я увидел ее невыразительное лицо. Негр за стойкой в шикарном смокинге и рубашке с кружевным жабо о чем-то болтал, улыбаясь, с блондинкой, но, увидев нас, тут же убрал улыбку с лица. – Он хочет с тобой поговорить, Лу, – заискивающе сказал Карч. – Извини, я подумал, что мы ничего не потеряем, кроме времени. Лу задумчиво посмотрел на меня. – Иди-ка, прогуляйся, Перл, – обратился он к блондинке. – Скажите пожалуйста! – запротестовала та пронзительным голосом. – Он меня прогоняет! – У меня работа, – терпеливо объяснил он. – Пусть Джонни проводит тебя в бар и угостит стаканчиком. Вернешься через полчаса. – Мне казалось, у тебя есть кабинет для всяких дел, – недовольно ответила она. – Перл, курочка моя! – На его лице снова появилась сердечная улыбка. – Ты хочешь, чтобы я выбил тебе парочку зубов, да еще в присутствии гостя? Блондинка спорхнула со своего табурета и почти бегом вышла из комнаты. Я понял, что здесь все имеют свои маленькие привилегии, и мне стало очень неуютно в этом обществе. Когда дверь за блондинкой закрылась, я оказался перед грустной действительностью – Кестлером и Манни Карчем. Влип, что и говорить! Кестлер наполнил свой бокал какой-то жидкостью – похоже, сухой мартини. – Вижу, ты здорово постарался, если смог убедить Манни привезти тебя сюда. Но теперь тебе придется попотеть еще больше, чтобы убедить меня. Для меня ты уже мертв, а я ненавижу менять свои решения, не то начнут говорить, что Лу Кестлер выживает из ума. Когда я закончил свой рассказ, Кестлер, казалось, не проявил особой заинтересованности. – Манни ведь предупредил тебя, – почти с горечью сказал он. – Я дал тебе две тысячи, а ты… ты просто плюнул мне в лицо! – А девочка, которую убили в моей собственной квартире, разве это хорошая реклама для меня? – возразил я. – Если я буду бросать расследование при первой угрозе, мне придется искать другую работу. – Чего ты испугался? – тихим голосом спросил Кестлер. – Мне нужно было позаботиться о лицензии, – с невинным видом ответил я. – Когда в моей квартире происходит убийство, что я могу сделать другое, как не объяснить ищейкам всю ситуацию? – Ты говорил им о Манни? – Ни в коем случае, – ответил я намеренно дрогнувшим голосом. Кестлер закрыл глаза, потирая пальцами нос. – Чего ты хочешь? – резко спросил он. – Продолжать жить. Я не требователен. Этого будет достаточно. – Ага. А отойдя отсюда на сотню метров, изменишь свои планы? Может, еще чего хочешь, Бойд? – Я хочу знать, кто убил Женни Шау и почему. – Отлично… Он допил свой мартини, потом снова наполнил стакан, но уровень жидкости в миксере почти не понизился. Мне хотелось бы знать, это его запас на ночь или он заготовил себе мартини на целую неделю? – У тебя есть один козырь, – холодно произнес он. – Поскольку ты уже сказал ищейкам о Манни, будет немного стеснительным, если утром обнаружат твой труп. Итак, ты свободен. Но не тяни слишком сильно за веревку, Бойд. Манни – действительно мастер. Он может сделать свое дело пятьюдесятью пятью различными способами, двадцать из которых – несчастные случаи. – Я предлагаю торг, Лу, – сказал я. – Если Манни не убивал горничную, тебя должно интересовать, кто это сделал. Найми меня, и я его тебе найду. Сзади раздался резкий смех Карча, а Кестлер ошеломленно посмотрел на меня. – Ты уже выдал мне две тысячи, – продолжал я. – И дашь еще три тысячи, если я найду убийцу. Что на это скажешь? – Для парня, который должен быть уже мертв, ты неплохо шутишь, Бойд, – медленно ответил Кестлер. – Подумай о том общении с ищейками, от которого ты избавишься, аннулируя контракт с Манни, – быстро произнес я. – Если я найду убийцу Женни Шау за три тысячи, это будет просто ничтожной суммой! – Да, – согласился он, – но есть одна маленькая деталь. У тебя слишком большая пасть, Бойд, и ты слишком широко раскрываешь ее перед полицией! – Я исправлюсь, как только ты станешь моим клиентом, – возразил я. – За три тысячи долларов у тебя будут все преимущества! – Это моя ошибка, босс, – вмешался Карч с горечью в голосе. – Если бы я сразу его убрал, у нас не было бы проблем! – Вовсе нет, – заверил его Кестлер. – Ты правильно сделал, что привез сюда Бойда. Все идет хорошо. – Он внезапно повернулся ко мне: – По рукам, Бойд! Три тысячи, когда достанешь товар! – По рукам, – сказал я. – Теперь я могу уйти? – Иди! Но помни, Бойд, я могу снова возобновить контракт с Манни. – Разумеется, твое право. Мы с Манни настоящие друзья, не правда ли, Манни? – Да, настоящие друзья, – подтвердил Манни. – Если так будет продолжаться, то мне придется поплакать над твоей могилой, мой мальчик. Было немногим больше двух часов, когда я вернулся домой. Не успел я сделать и двух глотков, чтобы промочить основательно пересохшее горло, как в дверь позвонили. Прежде чем открыть дверь, я достал из ящика комода «Мастерпис 38», [2] хотя ничто не указывало на то, что Кестлер мог снова изменить свое решение. Мне все-таки пришлось удивиться. Правда, это было приятное удивление в виде Марии Сунь. Она была одета в огромное меховое манто. Только кончик носа и блестящие сапфировые глаза виднелись над воротником. – Могу я войти? – робко спросила она. – Что за вопрос? – ответил я, широко распахивая дверь. 2 Револьвер фирмы «Смит и Вессон». Мария прошла в гостиную и упала на диван. – Я хотела бы что-нибудь выпить, Дэнни, если можно, – совсем тихо произнесла она. – Чего бы вы хотели? – Все равно, лишь бы побольше. Я щедро налил коньяку в бокал и поднес ей. – У вас измученный вид, – сказал я. Она слабо улыбнулась и, прежде чем ответить, сделала большой глоток. – Я вам верю. У вас есть сигарета? – Конечно. – Я протянул ей сигарету и зажег спичку. – Мне хотелось бы думать, что мой профиль наконец подействовал на вас, но боюсь, что вы пришли по другому поводу. Она допила коньяк и протянула мне стакан. – Еще, пожалуйста. Я взял бутылку, наполнил стакан и, передавая ей, заметил, что у нее немного дрожат руки. – Я видел закоренелых пьяниц, – сказал я, – но вы первая, которая начинает напиваться на рассвете. Может быть, вы заодно страдаете бессонницей? – Произошла катастрофа, – сказала она с полуулыбкой на дрожащих губах. – Лейтенант появился до того, как он пришел в себя. Некоторое время все шло хорошо, и я подумала, что он взял себя в руки. Но когда лейтенант ушел, все сразу изменилось… – Он снова стал грубым? – Он всегда был грубым, – ответила она. – На этот раз была другая песня: я его предала и должна убираться ко всем чертям. – Значит, он выкинул вас? – Выкинул прочь! – выкрикнула она. – Мистер Фрэнсис Харлингфорд больше не нуждается в услугах секретарши и любовницы. Нет, я не могу сказать, что он вел себя нечестно, Дэнни. Он оставил себе все, за что заплатил из своего кармана: квартиру, мебель, мою одежду… Это манто, – она невольно пожала плечами под его тяжестью, – оно мое, и он позволил мне сохранить его. Между нами говоря, это имитация под норку, но оно было у меня до знакомства с Фрэнсисом. – Только манто? – изумленно спросил я. – И то, что под манто. Она медленно сняла манто. На ней были надеты лишь трусики да кружевной лифчик. На правом плече красовалась отвратительная ссадина. – Он был не очень вежлив, не так ли, Дэнни? – спросила она слабым голосом. – Это не шутка? – недоверчиво спросил я. – Он выбросил вас на улицу, в глухую ночь, одетую лишь в эти штучки и меховое пальто? – Вы медленно соображаете, мистер Бойд. – Она попыталась улыбнуться, но без успеха. – Я ведь уже рассказала, что произошло. Я не знала, куда мне пойти. Потом решила, что у меня есть выбор: или выспаться в Центральном парке, или сдаться на вашу милость! – И вы предпочли меня кусту? – Ну да, – просто ответила она. – Поймите меня правильно, я не прошу милостыни. Ведь вы сами сказали, что я у вас всегда буду желанной гостьей, не так ли? Я готова заплатить обычную плату и даже приготовить вам утром завтрак. Разве это не разумное предложение? – Даже великодушное! А теперь наденьте манто и немного расслабьтесь, пока я налью вам еще стакан. Или вы хотите кофе? Ее нижняя губа задрожала. – Вы… Вы не хотите меня? Я разом охватил ее взглядом: утонченно красивое лицо со слегка выступающими скулами, полные губы, изумительное тело, длинные ноги, небольшая грудь, гармоничная линия бедер, ясно обрисованных легким белым шелком… – До такой степени хочу вас, моя прелесть, что это причиняет мне боль. Но разговор о ночлеге и завтраке охладил меня. И то и другое вы можете получить бесплатно. Глаза Марии расширились. Она сделала несколько шагов и упала мне на руки. Я подхватил ее, прижал к себе, и мои пальцы почувствовали шелковистость ее кожи. Она спрятала лицо на моем плече, и ее ногти впились в мою грудь. – Люби меня, Дэнни, – с чувством шептала она. – Люби меня, потому что я нуждаюсь в этом, потому что я прошу тебя об этом! Ее тело все крепче и крепче прижималось к моему. Не стоило сопротивляться тому голоду, которым она горела… 7 Около половины десятого утра я позвонил в свою контору и с удовольствием услышал бодрый голосок Фрэн. – Я хочу, чтобы вы немедленно пришли ко мне и принесли кое-какую женскую одежду, – сказал я. – Какая замечательная мысль! – заинтересованно воскликнула Фрэн. – Еще одна фантазия из тысячи и одной ночи, мой маленький Дэнни? – Я говорю серьезно, – сердито сказал я. – Это слишком длинная история, чтобы рассказывать ее по телефону. Да вы, вероятно, ей и не поверите. У меня находится молодая женщина, которая нуждается в одежде. Все, чем она в настоящий момент располагает, – это нижнее белье и меховое манто. – Полагаю, глупо спрашивать, откуда у нее меховое манто, – проворковала Фрэн. – Это норка? – Ей нужно платье, чулки – словом, вы сами должны понимать, что ей нужно, – с яростью ответил я. – И перестаньте думать то, что вы думаете. Вы ошибаетесь! – Но я ничего не думала, – терпеливо возразила она. – Какого она роста? – Ваши вещи должны ей подойти, – сухо произнес я. – И сделайте это как можно скорее! – Рассчитывайте на меня, патрон, – с энтузиазмом бросила Фрэн. – Я невероятно заинтригована! Я повесил трубку и поймал улыбку на лице Марии. – У вас неприятности? – с невинным видом спросила она. – Ничего серьезного, – ответил я. Мой шелковый халат был ей очень велик, но смотрелся на ней гораздо приятнее, чем на мне. Атмосфера была уютной и даже интимной. Мария подливала мне кофе и предлагала отлично приготовленный бекон. Покончив с завтраком, мы закурили, и я наконец решился задать ей вопрос: – Итак, что же вы собираетесь делать? – Даже не знаю, – честно ответила Мария. – Издательство Харлингфорда задолжало мне жалованье. Получу чек и займусь поисками квартиры. – В этом нет никакой срочности, моя милочка, – с живостью произнес я. – Вы можете здесь жить до тех пор, пока не найдете что-нибудь подходящее. – На свой манер вы очень милы, Дэнни. – Она улыбнулась мне. – Но мне необходимо некоторое время пожить одной, и не потому вовсе, что вы не были очаровательны сегодня ночью, а из-за того, что воспоминания о Фрэнке еще очень свежи в моей памяти. – Понимаю, – сказал я скрепя сердце. – А если Фрэнсис не даст вам компенсацию сразу? – Об этом не беспокойтесь, – ответила она. – У меня солидный счет в банке. – Тогда вот что: позвольте мне сходить за вашим чеком. Бесплатная услуга. – Вы в самом деле хотите сделать это? – Мне нужен предлог, чтобы посетить издательство Харлингфорда. Кстати, зачем он решил начать розыск Ирен Манделл? Она медленно покачала головой: – К сожалению, не имею ни малейшего понятия. – У него для этого должна быть основательная причина. Ничего не знаете о том, что могло связывать его с Ирен Манделл? – Я с ним знакома всего год, – медленно произнесла Мария. – Еще через два месяца он купил для меня квартиру, а дома у него я была раза два, не больше. – Где он живет? – Лонг-Айленд. Живет один с прислугой. Время от времени устраивает приемы, и большинство приглашенных остаются на уикенд. Раздался резкий звонок. – Извините, это, должно быть, Фрэн. Я отправился открывать. В квартире появилась моя секретарша с любопытством во взоре и чемоданом в руках. Я еще закрывал дверь, а она уже рассматривала Марию так, как умеют это делать лишь женщины. – Фрэн, – заявил я, подходя. – Позвольте представить вам Марию Сунь. Мария, это Фрэн Джордан, моя секретарша. – Платье может оказаться великовато, – критически заявила Фрэн, – но думаю, что оно все же подойдет. – Вы очень любезны, – произнесла Мария своим нежным музыкальным голосом. – Дэнни, вы никогда не говорили мне, что ваша секретарша такая очаровательная. – Существует масса вещей, которые он тщательно скрывает от девушек, – ответила Фрэн с легкой улыбкой. – Могу я задать вам только один вопрос? – Все, что хотите, – приветливо ответила Мария. Фрэн немного заколебалась. – Только белье и меховое манто? Это правда? – Абсолютная! – Как это случилось? – Глаза Фрэн блеснули, и она почти упала на стул, который я освободил. – Скажите мне все! Я хочу знать подробности. Ничего не пропускайте! Я умираю от желания узнать эту историю. Я быстро вмешался: – Мои красавицы, я ухожу и предоставляю вам поле действий. – Отлично. До свидания, – бросила Фрэн небрежно. Получасом позже я стоял перед дверью Роджера Лоувела на Пятой авеню, ожидая, когда мне откроет кто-нибудь, но определенно знал, что это будет не Женни Шау. Дверь отворилась, и я увидел холодные и расчетливые глаза Лорен Лоувел. На ней были белая блузка из плотного шелка и кашемировые брюки, черные с белым. Массивные золотые запонки составляли комплект с тяжелыми золотыми серьгами. Красный шелковый кушак подчеркивал стройность талии, а красивые мокасины – небольшой размер ее ног. – Вот как? – произнесла она, поднимая бровь. – Неужели это вы, мистер Бойд? – Мне нужно срочно увидеть вашего мужа, – торопливо сказал я. – Так что давайте без церемоний, хорошо? Она молча повернулась, и я проследовал за ней. Войдя в гостиную, миссис Лоувел направилась к дивану и решительным жестом пригласила меня присоединиться к ней. Я дважды обежал комнату глазами, но нигде не обнаружил следов Роджера Лоувела. – Послушайте, мне нужен ваш муж, разве вы не поняли? – спросил я. – Он вышел, – сухо ответила она. – Но при всех обстоятельствах я не хочу, чтобы вы надоедали ему сейчас. Он слишком расстроен. – Ах да, несчастная Женни Шау! – Всего этого не случилось бы, не приди вы сюда со своими дурацкими вопросами, – заметила она. – А что дает вам основание столь решительно утверждать это? – Если бы вы не уговорили ее посетить вас, она осталась бы живой. – Она была убита потому, что хотела сообщить мне какие-то сведения об Ирен Манделл. Ваш муж потерял зрение только потому, что два года назад захотел узнать, что же случилось с Манделл. Разве вас совсем не интересует, в чем тут дело? – Почему вы не сядете? – Тон ее голоса изменился, став почти нежным. – Я достаточно долго смотрела на эту мужественную грудь, и она меня воодушевила. Я сел возле нее. Ее великолепная грудь находилась в нескольких сантиметрах от меня. – Вот так-то лучше, Дэнни. Ничего, что я так называю вас? – Это лучше, чем называть меня Оскаром или Горацием. По крайней мере, так считали мои родители. – Не понимаю, почему мы все время спорим. – Она улыбнулась, обнажив белые зубы с видом лакомки. – Можете называть меня Лорен. – Согласен, Лорен. Очень рад, что мы стали друзьями. Манделл не вызывает в вас никакого любопытства? Она нагнулась и осторожно положила руку на мое бедро, но вид у нее был серьезен. – Дэнни, позвольте объяснить вам одну вещь, хорошо? – Если вы намерены рассказать мне, как детей находят в капусте, то об этом я уже знаю! – уверил я ее. – Я познакомилась с Роджером приблизительно три месяца спустя после этого случая, – продолжала она напряженным тоном. – Он находился в частной клинике в Вермонте. Ему не смогли вернуть зрение, но лицо восстановили. Мы поженились через два месяца после его выхода из больницы. Он много говорил мне об Ирен Манделл, но ни слова о том, кто и почему сделал его слепым. – И вы не пытались выяснить причину? – Доктора сказали, что у него был очень сильный нервный шок и любое напоминание об этом случае может вызвать нервное расстройство. Вот почему я и не хочу, чтобы вы мучили теперь его, Дэнни. Ее пальцы стиснули мое бедро. Она еще больше наклонилась ко мне и коснулась грудью моей руки. – Чего я не понимаю, – сказал я, – так это того, что Женни Шау служила здесь горничной. Она ведь была горничной Ирен Манделл. – Я тоже не понимаю. Вернувшись в Нью-Йорк, мы поселились здесь, в его доме, и дали объявление о том, что требуется горничная. Женни предложила свои услуги, но не под своим именем. Она назвалась Женни Робертс. У нее были хорошие рекомендации, и мы ее наняли. – Роджер должен был видеть ее раньше, у Ирен Манделл. Удивительно, как он не узнал ее голоса? – Когда ты жених актрисы, думаю, не обращаешь внимания на ее горничную, – задумчиво произнесла Лорен. – К тому же все горничные изъясняются на один манер, не так ли? – Не могу этого сказать. У меня никогда не было горничных. – Дэнни! – Ее глаза стали немного влажными. – Почему мы не можем немного расслабиться? Хотите выпить? – Полагаете, Роджер одобрит? – Не нужно беспокоиться о Роджере, – ответила она с удовлетворенным вздохом. – Сегодня у него клубный день. Один из друзей заезжает за ним утром и привозит только к вечеру. – Среди его друзей нет ли случайно Фрэнсиса Харлингфорда? – Ну да, разумеется. Он-то и отвозит его в клуб каждую неделю. Это лучший друг Роджера. Ее ногти вонзились мне в бедро. – Так вот, Дэнни, Роджер находится в очень хороших руках и будет занят целый день. Так что мы с вами можем спокойно выпить по стаканчику. – А потом? – Ну что ж… – Ее голос стал хриплым, и она зазывающе улыбнулась. – Ведь вы мне сказали, что у вас слабость к прирученным норкам. Лучший способ заставить мурлыкать норку – быть с ней приветливым, а если это касается самочки, то немного потрепать ее. – Это не подделка у вас здесь под блузкой? – грубо спросил я. – Ну что ж, будьте мужчиной и проверьте сами! – Она взяла мою руку и крепко прижала к своей груди. Я почувствовал ее упругость под плотным шелком. – Ничто нас не торопит, не так ли? – спросил я. – Впереди у нас целый день, пока Роджер играет в слепых моряков в своем клубе. – Он счастлив, – безразлично произнесла она. – Подождите, я принесу выпить. – Очень хорошо. Она встала и направилась к бару. – Вы интригуете меня, Лорен, – сказал я. – Почему вы вышли замуж за Роджера? Что могло прельстить вас в этом слепом и к тому же нервном парне? – Вы можете хоть ненадолго забыть о нем? – недовольно воскликнула она. – Знаете, вы возбуждаете во мне любопытство, Лорен. Может быть, вы хотели остаток жизни посвятить человеку, который нуждается в постоянной помощи? – Вы начинаете действительно раздражать меня, – сказала она жестко. – Или, быть может, вы подумали: «Вот тип, набитый звонкой монетой и к тому же слепой»? Маленькая Лорен без проигрыша во всех отношениях. Полное материальное обеспечение и апартаменты на Пятой авеню, а если станет скучно… как это говорится: «То, что не видит глаз, не может ранить сердце»? Лорен повернулась ко мне. Ее выразительные глаза горели ненавистью. – Убирайтесь отсюда! – яростно закричала она. – Убирайтесь прочь, мерзкий негодяй, подонок!.. – А вы не забыли старинный жаргон добрых старых дней, милочка! Не успел я дойти до двери, как Лорен бросилась на меня, злобно потрясая кулаками. Я отстранился, схватил ее за пояс и с силой отшвырнул. Она пролетела через комнату, стукнулась коленями о край дивана и повалилась на него. Так она и осталась лежать, издавая жалостные стоны маленькой девочки, которой не удалось выцарапать глаз у подруги. 8 Когда я вошел в его контору, он сидел с закрытыми глазами, в своей неизменной шляпе, сбитой набок, и с бесконечной сигарой, торчавшей изо рта, то ли размышляя о чем-то, то ли мечтая о суперзвезде, которая могла бы принести ему огромные барыши. – Будь я трижды проклят, если это не Барни Миккерс, мой старый друг и лжец! – весело сказал я. Барни испуганно захлопал глазами. – Опять пришел! – с горечью воскликнул он. – Что теперь? Устроить вам ангажемент? – В последнюю нашу встречу, то есть вчера, – с угрожающим видом посмотрел я на него, – вы вытащили из своей шляпы одно имя – Женни Шау. В полдень она улыбалась мне, пообещав встретиться со мной, а вечером я встретился с ее трупом в своей квартире… – В чем вы хотите упрекнуть Барни Миккерса? – взвизгнул он. – Вчера вы меня немного расстроили, а у меня больное сердце и маленькие мускулы. Неужели вы считаете, что это я убил малышку? Я обошел письменный стол, за которым он сидел, схватил за отвороты пиджака, приподнял над креслом и разжал руки. Он с болезненным воплем рухнул задницей снова в кресло. – Почему вы не сказали мне вчера, что два года назад у вас побывал некто по имени Манни Карч и пригрозил, что если вы будете интересоваться судьбой Ирен Манделл, он устроит вам медленную смерть? Барни, жалобно глядя на меня, пожал плечами: – Не понимаю, о чем вы. – Я всегда был сторонником внезапной смерти. Я оборву вам уши и подожгу лохмы. Обожаю воловью голову в уксусе. Я вырвал у него изо рта сигару и горящим концом вдавил ее прямо в галстук-бабочку. – У вас только один шанс, Барни, – любезно сказал я. – Выкладывайте, что там произошло с сестрами Манделл, да поживее, пока сигара не прожгла вам глотку! Или хотите стать немым импресарио? – Прошу вас! – в панике залепетал он. – Остановитесь! Я скажу все, что знаю, хотя знаю мало. Я вставил сигару обратно ему в рот. Он с отвращением содрал с шеи галстук, вернее, то, что от него осталось. – На этот раз никаких провалов в памяти, Барни, – предупредил я. – Иначе я превращу вас в пресс-папье! – Хорошо, хорошо… Все скажу, все! Секунду… На Лонг-Айленде устроили какой-то праздник. Это было в субботу, во время уикенда. После спектакля Ирен и Ева отправились туда, а меня даже никто не пригласил. Конечно, такое ничтожество… – Кто устраивал праздник? – Какой-то книжный босс. Миллионер, что там! Роскошная яхта размером с «Куин Мэри», громадный дом. Его звали Харлингфорд. – Ну хорошо, ближе к делу. Что же там все-таки случилось? – Не в курсе. Я же сказал, что меня не пригласили. Там были только респектабельные джентльмены, у которых полно бабла, даже рэкетиры… – Вроде Лу Кестлера? – Типа того. – Дальше что? – Клянусь, больше ничего не знаю! – Хорошо. Теперь назовите тех, кто был приглашен, я хочу с ними встретиться. – Вам недостаточно тех, кого я назвал? – возмутился он. – Боюсь, эти люди не любят откровенничать, не то что вы, Барни. Найдите мне других собеседников. – Ну, легавый, всю душу вытряс! – остервенился Барни. – Попробуйте поговорить с Джеромом Вильямсом, он тоже там был. Только ни звука обо мне! – Да, так будет лучше, – согласился я. И почти дошел до дверей, как он неожиданно заорал: – Эй, а если он снова ко мне придет? – Кто? – Ну, тот, что грозил медленной смертью! – Манни? – Вот-вот! Что мне тогда делать? – Молиться про себя, – тихо сказал я, испытывая к Барни некоторую жалость. Выйдя из его кабинета, я почувствовал волчий голод. Последние двадцать четыре часа прошли с таким напряжением, что стоили двухнедельного нормального существования, и необходимо было поддержать свой организм. Я направился в «Тедер Вик», где отличная кухня, а вина – просто мечта! Там я заказал свой любимый коктейль «Лохмотья смерти» и устроил небольшой пир. К театру около Бродвея я подошел около трех часов дня. Тот же привратник снова облегчил меня на пять долларов. Те же четыре персоны на сцене. И тот же впечатлительный молодой человек в огромных очках, сидящий в первом ряду. В общем, все было в точности как вчера. Я проскользнул в зал и, устроившись рядом с Яном, слегка толкнул его локтем, боясь испугать каким-либо вопросом. – Тише! – автоматически бросил он, но тут же оживился: – Мистер Бойд! Как идет ваше следствие? – Продвигается понемногу, – ответил я, – но очень и очень трудно. Знаете ли вы, что у вас есть дар предвидения? – Да? – обрадовался он. – Помните, вчера вы сказали мне, что, может быть, у Вильямса есть причины, по которым он не хочет, чтобы ее нашли? – Да, разумеется, но… – Внезапно в его глазах появилось восторженное выражение. – Вы ее нашли? – Не совсем уверен в этом, но надеюсь, что да, – ответил я. – Мне нужно срочно с ним поговорить – конечно, не здесь. У него есть свой кабинет? – У мистера Вильямса есть все, что ему нужно, в том числе и кабинет, – с горечью сказал он. – Вы не могли бы устроить мне встречу с ним? У меня нет времени дожидаться конца репетиции. – Не знаю, – ответил Ян Бертон слегка дрожащим голосом. – Это невыносимый человек. Чувствительный диалог на сцене внезапно прекратился. Я поднял глаза. Вильямс испепелял меня взглядом. И в этом вчерашний день повторялся. – О, нет! – Он закрыл глаза с трагическим выражением на лице. – Опять вы? Кто платит вам за то, чтобы вы мешали мне? – Мне нужно поговорить с вами, – резко сказал я. – На этот раз я прикажу выбросить вас вон, – с негодованием бросил он. – И если вы когда-нибудь снова появитесь в театре, я сделаю… – Вчера вечером убили горничную Ирен Манделл, – перебил я его. – Не хотите со мной разговаривать, Вильямс? Могу устроить встречу с полицией! Он немного подумал, потом нетерпеливо пожал плечами: – Ладно, уделю вам пять минут. Нас достаточно уже беспокоили, не хватало, чтобы сюда нагрянула полиция. Не понимаю только, чего вы добиваетесь от меня! Он спустился со сцены, молча прошел мимо меня и исчез за дверью в глубине зала. Настал момент показать себя на высоте. Я повернулся к трем актерам на сцене, в числе которых была и Джин Бертон, и быстро произнес: – Ну что ж, отлично! Содружество распалось. Можете отдохнуть, пока я буду убивать вашего режиссера. – И скрылся за той же дверью, оставив их с раскрытыми ртами. Вильямс ожидал меня в конце коридора, нетерпеливо притопывая ногой. Я подошел к нему, и он проводил меня в кабинет, закрыв за нами дверь. Пока он усаживался за гигантский письменный стол, напуская на себя важный вид, я закурил сигарету и осторожно сел на фигурный стул. Режиссер демонстративно посмотрел на свои часы, потом поднял на меня глаза. – Я сказал – пять минут, – сухо произнес он. – Вы истратили уже две. – Такой диалог, возможно, осчастливил бы Яна Бертона, потому что при всех обстоятельствах у него не было выбора, – сказал я. – Но, по моему мнению, Вильямс, это хорошо для помойки. Он побагровел. – Я не желаю сидеть здесь и выслушивать ваши оскорбления, как вас там… – Уверен, вы прекрасно помните мое имя – Бойд! Два года назад Манни Карч вас здорово напугал, и вы не собираетесь ворошить прошлое. Но бывшую горничную Ирен Манделл убили вчера вечером. И полиция знает по меньшей мере пятнадцать способов заставить вас заговорить, если вы попытаетесь скрыть то, что вам известно. Вильямс внезапно потерял самоуверенный вид. – Откуда вам известно про Манни Карча? – вполголоса спросил он. – В этом и заключается моя работа, – заметил я. – Я знаю множество вещей, в том числе про уикенд у Харлингфорда на Лонг-Айленде и людей, которые там присутствовали. Вы, например. Там также были сестры Манделл, Лу Кестлер… Барни Миккерс не был приглашен. А Роджер Лоувел? – Он был. – Вильямс нервно кусал нижнюю губу. – Послушайте! Мне очень жаль, что я ошибся на ваш счет, Бойд. Не обижайтесь на меня, но я считал, что вы суете свой нос в прошлое, чтобы извлечь какую-то выгоду для себя. Но теперь, когда убили Женни Шау, я понимаю… – Избавьте меня от сентиментальностей, – сухо оборвал я его. – Все это может пригодиться для ваших пьес. Я хочу узнать, что произошло во время этого уикенда. Почему Ирен Манделл исчезла именно тогда? Он закурил сигарету. Его пальцы слегка дрожали. – Я расскажу вам все, что я знаю, и расскажу очень охотно, Бойд, но знаю я очень мало. – Тогда говорите! – Я даже не знаю, с чего начать… Может быть, с самой Ирен? – Если вам так будет легче, поговорим об Ирен. Он глубоко затянулся сигаретой, и взгляд его подернулся пеленой от воспоминаний. – Ирен была странная девушка. Я никогда ее хорошо не понимал. По виду спокойная и вразумительная, но в глубине ее души таились страсти почти устрашающие. Она была превосходная актриса, очень одаренная. И стала бы просто гениальной актрисой, так как располагала всеми необходимыми для этого качествами: железной волей, дисциплиной, глубоким пониманием сценической техники… – Меня все-таки больше интересуют события, которые произошли у Харлингфорда! – сказал я почти умоляющим голосом. – Сперва необходимо, чтобы вы поняли Ирен, – сказал Вильямс голосом, твердость которого меня удивила. – Она играла роль катализатора в происшествии, которое случилось в тот вечер. Я капитулировал: – Хорошо. Это ваша история, и рассказывайте ее, как считаете нужным. – Нужно, чтобы вы точно представили себе ситуацию, – спокойно продолжал он. – Ирен не была красивой. Почти бесцветная блондинка, она быстро делала артистическую карьеру и имела огромный успех на Бродвее, особенно в «Сне без пробуждения». Вы знаете эту пьесу? – Теперь уже знаю, – проворчал я. – Она была невестой очаровательного парня Роджера Лоувела, красивого, приятного и богатого. Кроме Ирен, он интересовался лишь одной вещью – своей яхтой. А потом появилась ее сестрица… – Ева? – Ева, – подтвердил Вильямс. – Она была полной противоположностью Ирен: жгучая брюнетка с такой грудью, что глаза при виде ее вылезали на лоб, и исключительно привлекательная. Ева – единственная девушка из тех, кого я знаю, которая даже в мешке из-под картофеля не потеряет своей соблазнительности. – Ну ладно, пускай Ева была соблазнительна. Но что дальше? – Ева не только была красоткой. Это была маленькая ведьма, совершенно без всякой совести. Как только она узнала, что Ирен – невеста Лоувела, она затеяла играть в большую игру. Менее чем через две недели после ее приезда в Нью-Йорк она стала водить его за кончик носа. Он безумно влюбился в нее, Бойд. Никогда в своей жизни я не видел парня, до такой степени сходившего с ума от девчонки! – А как реагировала на это Ирен? – Мне кажется, этого никто не знал, – задумчиво сказал Вильямс. – Она была прекрасно осведомлена о том, что происходит. Но ей это было безразлично – по виду, по крайней мере. Она по-прежнему говорила о том, что, когда пьеса перестанет идти, она выйдет замуж за Лоувела, и всегда была очень приветлива с сестрой. До того знаменательного вечера! «Боже мой, – подумал я, – когда же мы наконец дойдем до этого проклятого вечера? Только бы он больше не останавливался». – Ева вообще не пила. Никто не обращал на это внимания. Она обладала той живостью и личным шармом, который не нуждался в алкоголе. Это приобрело значение только в тот вечер. Роджер Лоувел был одержимым яхтсменом, вы об этом уже знаете. И Фрэнк Харлингфорд был точно таким же. Он пригласил на уикенд Роджера с его невестой, а также всех членов труппы, которых ей захочется привести. Так что нас собралась целая толпа для поездки на Лонг-Айленд: Роджер, Ирен, Ева, Джин Бертон и я. Нет, Джин не смогла приехать. Мы явились туда на заре в воскресенье, но они, видимо, начали еще с вечера. Среди гостей я заметил Кестлера с какой-то пташкой и Карча. Полупьяный Харлингфорд тут же потребовал от нас, чтобы мы срочно их нагоняли. Вильямс остановился, закурил следующую сигарету и вопросительно посмотрел на меня. – Вы знаете, как оно бывает на такого рода вечеринках, когда в течение двух часов все напиваются. Потом все кажется забавным. И когда Ирен стала упрекать Еву за то, что она не пьет, все присутствующие поддержали ее, говоря, что Ева ведет себя не по-товарищески. Ирен приставала к Еве, раздражая ее, говорила всем, что она не пьет потому, что боится показать себя в своем настоящем свете, а это будет ужасное зрелище. Ева бросилась на нее, и они стали таскать друг друга за волосы. После того как их разняли, Ева попросила стакан. После шести стаканов она страшно опьянела. – И это все? – проворчал я. – Нет, – ответил Вильямс, покачав головой. – Харлингфорд стал приставать к Еве, как только она появилась, а когда понял, что она совершенно пьяна, не отходил от нее ни на шаг. Я видел, как Ирен отвела его в угол и что-то шепнула на ухо. После этого он подхватил Еву на руки и отнес в свою комнату. Она кричала, чтобы он ее отпустил, но никто не обратил на это внимания, кроме Лоувела. Он хотел последовать за ними, но Ирен удержала его. Одним ударом кулака он отправил ее на ковер и бросился вслед за Харлингфордом. Но Манни Карч встал на его пути. Он раздавил окурок сигареты, поднял глаза и улыбнулся мне. – После этого я сам был некоторое время занят одной малышкой – бывшей пассией Харлингфорда. В какой-то момент мне казалось, что я добьюсь успеха, но под конец, около шести утра, она сбежала от меня. Мне необходимо было выпить, и я спустился в гостиную. Я прошел за бар и приготовил себе приличную смесь, которой можно было оглушить лошадь, и отключился раньше, чем успел допить. Через два часа я проснулся, лежа на полу позади бара, и услышал тихий разговор Харлингфорда с Кестлером. Оба оказались совершенно отрезвевшими. Я не слышал голоса Карча, но чувствовал, что он тоже здесь. По их тону я понял, что буду нежеланным собеседником, если вылезу. Харлингфорд умолял Кестлера оказать ему какую-то услугу. Прислушавшись, я понял, о чем идет речь. «Я был пьян, – говорил Харлингфорд, – она тоже, и, во всяком случае, я думал, что симпатии взаимны. Внезапно она затихла. Что же я мог поделать, боже мой! Газеты начнут травлю, они не поверят мне!» Он упрашивал, чтобы Кестлер выручил его. В конце концов Кестлер согласился и сказал, что он займется этим и что о подробностях они поговорят позднее, а Харлингфорд должен поскорее отправить по домам своих гостей, сказав им, что Ева уже вернулась в Нью-Йорк. Харлингфорд заметил, что Лоувел не удовольствуется таким объяснением и что нужно нечто большее, чем его слова, чтобы убедить его. Кестлер возразил: «Ладно, пусть этим займется Ирен. Объясни ей, что в том, что произошло с ее сестрой, есть и ее вина. Если она будет отпираться, скажи, что я и Манни готовы поклясться в этом». После этого они еще несколько минут поговорили, и Харлингфорд ушел, чтобы повидать Ирен. Я же остался там, где был, так как не был уверен в уходе Кестлера и Карча. Вильямс энергично потер лоб рукой. – Мы вернулись в Манхэттен к завтраку. Ирен удалось убедить Лоувела, так что он не выказал ни малейшего сомнения. Во всяком случае, я ничего не слышал. В последний раз я видел Ирен, когда отвез ее к ней домой. – А потом, – сказал я, – когда она исчезла, вам не пришло в голову рассказать полиции об услышанном разговоре? – Разумеется, да. – Он вытер лицо носовым платком. – Я даже собрался это сделать, но один случай, вернее, два заставили меня изменить намерение. Первый – когда Лоувелу выжгли глаза кислотой, второй – визит Манни Карча. – Он невольно вздрогнул. – Согласен, я был напуган! Но ведь я ничем не был обязан сестрам Манделл, Бойд, и, конечно, у меня не было ни малейшего желания быть до конца дней слепым, как Лоувел! – А кому в голову пришла мысль сказать, что у Ирен нервная депрессия и она уехала в деревню отдохнуть? – Лоувелу. Через два дня после ее исчезновения он позвонил и предложил пустить слух о ее болезни. Ирен сказала ему, что Ева больше не хочет ее видеть после той отвратительной драки. Лоувел думал, что Ирен еще слишком взволнована, чтобы вернуться к своей роли в театре, и решила съездить куда-нибудь на пару дней развеяться. – В конце концов вы добились результата с той малышкой, о которой говорили? – небрежно спросил я. – Никогда больше ее не видел, – ответил Вильямс. – Да и фиг с ней! Одна потеряна – десять новых найдено. В настоящий момент я увлечен Джин Бертон. Почему я не заинтересовался ею раньше? На этот раз все козыри у меня на руках. Она просто мед, когда дело касается ее братца, а я понемногу извожу его. Уверен, в самом скором времени Джин сдастся, пока ее братец совсем не ошалел. Я встал, Вильямс быстро вскочил из-за стола и подошел ко мне. – Я сказал вам все, что знал, Бойд, – с беспокойством заверил он. – Я доверяю вам и знаю, что вы не станете вмешивать меня во все это. Да, Бойд? Будьте справедливы! – Он протянул мне потную руку. – Итак, пожмем друг другу руки, как мужчины. Он совершил ошибку, подсунув мне под нос свое благообразное лицо. После его откровений я понял, что не ошибся в первом впечатлении от этого человека, и сейчас он показал себя таким, каким я его представлял. Парень, который скрывал преступление и к тому же добивался любви женщины, шантажируя ее своим скотским отношением к ее брату. Я погрузил свой правый кулак в его живот, наполненный жиром, и он медленно стал складываться под моей рукой, как медуза. Согнувшись пополам и обхватив живот руками, Вильямс застонал от боли, и по его щекам покатились слезы. – За что? – всхлипнул он. – За то, что вы имели наглость подумать, что я вашего поля ягода, – ответил я. – И оставьте в покое братца Джин, Вильямс, в противном случае я вернусь и разделаюсь с вами. Я вышел из кабинета и прошел по коридору к зрительному залу. Джин и Ян ожидали меня по другую сторону двери. – Итак? – стремительно спросил Ян, сверкая очками. – У него нашлись одна или две хорошие причины? – Даже три, – сказал я. – На вашем месте я бы не торопился. Мне кажется, что мистер Вильямс не скоро придет в свое нормальное состояние. – Дэнни! – Джин положила свою руку на мою и слегка сжала ее. – Я хочу сказать вам, что больше никогда не буду вести себя так глупо, как это было вчера вечером. Никогда! – Я постараюсь помнить об этом, моя прелесть, – сказал я с широкой улыбкой. – Я немного надеялся на то, что он откажется говорить, и тогда вам пришлось бы его немного встряхнуть, – огорченно произнес Ян. Я попытался утешить его: – Нельзя получить все сразу, малыш! Пока что у него заболел живот. 9 И вот я снова в конторе Харлингфорда. При виде меня блондинка так же надменно вскинула брови. – Нет, это исключено, – сухо заявила она, услышав, что я хочу увидеться с Харлингфордом. – Мистер Харлингфорд никого не принимает без предварительной договоренности о встрече. Она возмущенно уставилась на меня, словно евангелистский пастор, которому посоветовали молиться молча. – Послушайте, ведь я вас вижу сейчас, так? – Я вас очень прошу, мистер Бойд, – холодно произнесла она, – не пытайтесь установить между нами какие-то личные отношения. У меня много дел. – Ну вот, вы даже не спросили меня, кого я на этот раз представляю. Уверен, это заинтересует мистера Харлингфорда. – Сомневаюсь. Ну хорошо, если я задам вам этот вопрос, вы обещаете уйти? – Конечно. – В таком случае, кого вы представляете, мистер Бойд? – с легкой улыбкой спросила администраторша. – С удовольствием отвечаю, – сказал я, возвращая ей улыбку. – Мисс Сунь. В ее глазах появилось удивленное выражение, и она сняла трубку. Через две минуты я входил в приемную, в которой теперь на месте Сунь сидела блондинка лет двадцати пяти с умным лицом. – Мистер Бойд? Мистер Харлингфорд ждет вас. Проходите, пожалуйста. Он сидел за письменным столом. У него был по-прежнему самоуверенный вид, только загорелое лицо немного бледнее, чем обычно. Я с удовольствием заметил пластырь, украшающий его нос. – Итак, значит, вы представляете мисс Сунь? – насмешливо сказал он. – Я все гадал, куда она могла податься вчера вечером после того, как я выкинул ее на улицу, а про вас даже не вспомнил. Мне и в голову не пришло, что у Марии может оказаться такой плохой вкус. – Вопрос стоит о выплате ей жалованья, – сказал я. – Я пришел за ним. Он громко расхохотался. – Скажите ей, что она может получить у меня расчет только через суд. Я сел в ближайшее кресло и закурил сигарету. – Боюсь, это выйдет вам боком! Мне достаточно будет рассказать всю историю в вашей приемной и объяснить, по какой причине Мария Сунь здесь больше не работает. Немного помедлив, он нажал на кнопку. В кабинет вошла блондинка. – Мисс Ден, – бросил Харлингфорд, – немедленно заготовьте чек на триста долларов на имя Марии Сунь. Мистер Бойд заберет его, но пусть оставит расписку в этом. – Хорошо, сэр, – сказала мисс Ден, кивнув. – Это все? – Возможно, вы понадобитесь мне сегодня вечером, – сухо сказал он. – Я хочу ознакомиться с некоторыми материалами, в частности с историей Ирен Манделл. Она мне совершенно необходима для первого номера. – Хорошо, сэр, – степенно произнесла она и вышла, вызывающе покачивая бедрами под шелковой узкой юбкой. Я посмотрел на Харлингфорда с вежливым любопытством. – История Ирен Манделл? – Точно так. – Он одарил меня бледной улыбкой. – Это вам что-нибудь говорит? – Судя по тому, что я узнал, история Ирен Манделл может составить сенсационную серию, – ответил я. – Для начала описание потрясающей оргии у одного миллионера, закончившейся мучительной смертью женщины за запертой дверью. Это может заставить публику дрожать в течение нескольких недель. Второй эпизод: сделка, заключенная миллионером с королем преступного мира, чтобы избавиться от трупа. – Вам следовало стать писателем, Бойд, – спокойно сказал он. – У вас богатое воображение. – Ну что ж, тогда я предложу свою историю лейтенанту Биксби, – сказал я. – Он до такой степени лишен воображения, что способен мне поверить. – На вашем месте я не слишком бы полагался на лейтенанта, – осторожно заметил он. – Прошлой ночью я объяснил ему, что нанял вас для того, чтобы расследовать исчезновение Ирен Манделл для своего нового журнала. Я даже вынужден был признаться ему, что вы пытались меня шантажировать после убийства Шау, угрожая сообщить полиции, что у меня были другие причины для расследования и что журнал существовал лишь в моем воображении. Биксби согласился, что я правильно сделал, отказавшись заплатить вам две тысячи долларов, которые вы требовали у меня. – А разве выпуск нового журнала только для того, чтобы оправдать всю эту ложь, не обойдется вам намного дороже? – Каждое новое издание – это ход в покере, – ответил он почти радостно. – Я привык рисковать. Я молча глядел ему какое-то время в глаза, затем неторопливо произнес: – Мистер Харлингфорд, хотите, я немного пофантазирую насчет той знаменитой ночи? Только ради того, чтобы позабавиться, а? – Ну что ж, – проворчал он, – если это вас забавляет… Тем более что чек еще не готов. – Итак, – начал я, – вы договорились с Кестлером, чтобы он помог вам избавиться от трупа. Он это сделал, и с тех пор вы у него на крючке. Держу пари, он уже получил кучу денег за эти два года и будет по-прежнему доить вас до самой вашей смерти. Но тут у вас появилась гениальная мысль: нанять типа вроде меня и выяснить, куда исчезла Ирен Манделл. Вы знали, что в ходе расследования я непременно выйду на Кестлера, и тот начнет нервничать. Если он ухлопает меня, будет скверно, но ведь может случиться так, что я ликвидирую его первым. Правда, на это было мало шансов, и вам оставалось надеяться, что я все-таки успею найти Ирен Манделл и сообщить вам, где она находится. После этого моя судьба вас уже не интересовала бы. Сначала вы прибираете к рукам Ирен, затем требуете от Кестлера прекратить вымогательство, иначе вы с Ирен дадите показания о том, что он убил Еву, но не могли раньше заявить об этом, потому что вам угрожали смертью. – Я уже сказал, – проворчал он, – что у вас необыкновенное воображение. Однако в его голосе уже не было прежней уверенности, и я заметил некоторое беспокойство в его глазах. По всей видимости, он лихорадочно пытался сообразить, откуда у меня эти сведения. У него могли быть только два объяснения: или я получил их от Кестлера, или я уже нашел Ирен. Так что он должен был находиться в большом смятении, к моему полному удовольствию. – Где-то, мой дорогой Фрэнк, – небрежно произнес я, – находится труп Евы Манделл. Возможно, он был уже обнаружен, но не опознан, но я его найду. Это будет сенсационный репортаж для вашего журнала, даже если вам не доведется его прочитать. Я встал и вышел из кабинета, чувствуя лопатками его тяжелый взгляд. Мисс Ден все приготовила. Я подписал расписку и взял чек. – Мистер Харлингфорд сейчас свободен? – приветливо спросила она. – Да. Но вряд ли это будет продолжаться долго. Я позволю себе процитировать фразу из своего последнего труда: «Поскорее срывайте розы жизни». Или еще лучше: «Любовь – это дитя свободы, но у норки твердая цена». – Мне кажется, у вас не все дома, мистер Бойд, – холодно произнесла она, но взгляд ее мне показался задумчивым. – Всем нам следует заботиться о своем балансе, – закончил я. – Я хочу сказать, о балансе счета. Когда я вошел, Фрэн Джордан подняла на меня строгий взгляд. – Уже шесть часов, – произнесла она ледяным тоном. – Мой шахтер меня заждался. – Это то, что называется издержки профессии, моя прелесть! Потому я плачу вам так много. Но я удивлен, что вы вернулись сюда. Сегодня утром у вас был такой вид, что я не ожидал вас увидеть раньше чем через неделю. – Мы очень подружились с Марией. – Фрэн небрежно посмотрела на свои ногти. – Она действительно замечательная девушка. Так восхищалась вашим благородством. Я думала, что задохнусь от удивления. – Да?.. А что нового в конторе? – Три раза звонил лейтенант Биксби. Он, кажется, не совсем вами доволен и ждет вашего звонка. – Ну что же, считайте, что я пока не появлялся. Что еще? – Мария сказала, что согласна пожить у меня. – А где она будет ночевать сегодня ночью? – быстро спросил я. Фрэн захлопала ресницами. – О-о-о… Бойд, – протянула она. – Вы заставляете меня краснеть. Она встретила меня в шикарном платье из тафты, с огромными лютиками и достаточно широким декольте, чтобы можно было видеть гармоничные движения ее груди. Блестя глазами, Мария наблюдала за моей реакцией. – Тебе нравится? – спросила она. – Потрясающе! – произнес я хриплым голосом. – Но неужели ни одного поцелуя, чтобы приветствовать меня? Мне кажется, что когда человек возвращается к себе после работы, он может надеяться, что обожаемая цыпка тоже обожает его… Она скользнула в мои объятия движением, полным грации, и страстность ее поцелуя заставила меня понять, почему мужчина никогда не застает ужин готовым в течение первых двух недель совместной жизни. Наконец мы почувствовали блаженную усталость. Я отправился приготовить выпивку, а Мария тем временем успокаивала дыхание. – Я поживу у Фрэн, пока не найду себе подходящую квартиру, – заявила она, все еще немного задыхаясь. – Она сказала тебе об этом? – Конечно. Во всяком случае, я рад, что ты не переехала уже сегодня. Я сел рядом с ней, и мы выпили. – Да, кстати, – спохватился я. – Вот твой чек, держи! Она взяла чек и удивленно посмотрела на него. – Не может быть! – Как видишь, может. – Я думала, ты пошутил, когда сказал, что идешь повидаться с ним. – Это оказалось очень просто, – скромно сказал я. – Он почти не спорил. – Ты замечательный, Дэнни! – Она импульсивно нагнулась ко мне, чтобы поцеловать, но тут же отпрянула. – Неужели ты всегда таскаешь с собой пистолет? – Не обязательно. С тобой я, безусловно, не нуждаюсь в его помощи. Я прошел в спальню, отстегнул пистолет и повесил его на спинку стула. Когда я вернулся в гостиную, Мария посмотрела на меня вопросительно. – Какие у тебя планы на сегодняшний вечер, Дэнни? – Послушайте, Мария Сунь, – произнес, я подражая Фрэн, – вы заставляете меня краснеть. – Я имела в виду ужин. – Она, не удержавшись, фыркнула. – А что, если мы отправимся в одно шикарное и интимное местечко, где нас ждет роскошный обед? – предложил я. – Местечко, в котором обедают при свечах и поэтому невозможно прочесть цены. Я сегодня хочу бросать деньги на ветер! – А что, если мы пообедаем здесь? – тихо предложила она. – Я купила превосходное говяжье филе и бутылку вина. Никаких свечей, но если ты хочешь, я буду чиркать спичками, пока ты будешь есть, а потом наступит твоя очередь. – Годится. – Тогда пойду все приготовлю. Она встала с дивана и дразнящей походкой направилась в кухню. – А я пока приготовлю питье, – весело сказал я. – Мне нравится такая жизнь! Что еще нужно мужчине? Я приготовил напитки и собирался уже пригубить свой коктейль, когда раздался звонок. Скрепя сердце, я направился к двери, не сомневаясь, что это лейтенант Биксби. Только его не хватало! Я открыл дверь и тут же страстно захотел увидеть лейтенанта Биксби. Мертвые, глубоко посаженные глаза смотрели на меня без малейшего выражения, и я подумал, что они, вероятно, перестали жить после первого же убийства, совершенного ради денег. – Вот как, – немного нервно сказал я. – Манни Карч… Что-то случилось? – Небольшой разговор, – прошептал Манни. – Лады? Он прошел в гостиную, не дожидаясь ответа. Когда я присоединился к нему, он уже взял один из стаканов. – Ты, вероятно, ждешь компанию, дружок? Не волнуйся, я ненадолго. – Это славно, – с надеждой сказал я. – Что тебя беспокоит? – Важно только то, что беспокоит Лу, – холодно заметил он. – Как только ты вышел из кабинета Харлингфорда, он позвонил Лу и сказал, что ты слишком много знаешь. – Манни сделал добрый глоток виски, деликатно держа стакан обеими руками. – Ты побеспокоил печень этого парня, дружок! Он хочет, чтобы Лу побеспокоился, поэтому я должен ликвидировать тебя сегодня вечером. Воротник рубашки стал душить меня. – И что же ответил твой босс? Карч не торопился с ответом, катая стакан в руках. – Лу считает, что ты парень с головой, Дэнни, – наконец произнес он. – Он справился о тебе кое у кого и считает, что мы с тобой могли бы сработаться. Если цена окажется подходящей. – И что же? – прохрипел я. – Он хочет сделать тебе предложение. – Уже было одно предложение, – сказал я. – Три тысячи долларов, которые Лу готов заплатить, если я найду убийцу Шау. – Именно так, – кивнул Карч. – Теперь тебе делают такого же рода предложение. Лу интересует, откуда ты узнал об этом? Ни он, ни я, ни Харлингфорд тебе ничего не говорили. Следовательно, существует кто-то другой, который все слышал. Так? – Именно так, – прошептал я. – Все может стать известно, Лу это не устраивает. Ему кажется, что он знает, кто убил Шау. Харлингфорд! Этот тип считает, что теперь, чтобы вылезти из этого дерьма, надо убивать. Сначала девочку Шау, потом тебя. – Манни с грустью покачал головой. – И чего вы хотите от меня? – Очень простое и разумное соглашение. – Манни одним глотком покончил с содержимым стакана. – Ты условишься с тем, который слышал разговор, чтобы он молчал. Если понадобятся деньги, ты их получишь. Затем я помогу тебе найти тело Манделл, и Харлингфорда арестуют за два убийства. Я широко открыл рот, но он жестом остановил меня: – Лу считает, что ты, по сути, выполнил работу, которую он тебе поручил: найти убийцу девочки Шау. Он достал из кармана тяжелый конверт и бросил мне. Я неловко поймал его. Не нужно было быть ясновидящим, чтобы догадаться о его содержимом. – Это твои три тысячи, положенные по контракту, – сказал Манни. – Итак, считаем сделку заключенной? Я несколько раз подбросил конверт на ладони, с удовольствием отметив его приятную тяжесть. – А если я скажу «нет»? – Ну, не шути так, дружок, – поморщился Манни. – Ты сам знаешь ответ. – Да-а! – Я сунул конверт в карман. – Сделка состоялась, дружок. – Отлично. Я всегда думал, что ты не простофиля! – Он быстро встал. – Итак, пойдем, Бойд, а? Чем скорее мы провернем это дело, тем лучше будет для всех. – Нужно идти сейчас? – слабым голосом спросил я. – Лу сказал, что надо действовать быстро. Моя машина внизу. Дверь кухни неожиданно отворилась, и Мария танцующей походкой появилась в комнате. – Через десять минут, дорогой, – радостно бросила она, – можно будет есть. Ты приготовил выпивку?.. – Тут она заметила Манни Карча. – О, я не знала, что ты не один. – Я этого тоже не знал, – сказал Манни, холодно посмотрев на меня. – Ты не дал мне возможности сказать тебе об этом, – сухо возразил я. – Это Мария Сунь. Мария, познакомься с Манни Карчем. Это имя не произвело на нее никакого впечатления. Она вежливо улыбнулась и наклонила голову. – Рада познакомиться с вами, мистер Карч. – Будет лучше, если мы захватим ее с собой, – заявил Карч. – Харлингфорду может запасть в тыкву ликвидировать тебя самому. Нельзя, чтобы девочка оставалась здесь одна – вдруг он появится. – Она может запереться на ключ и никого не пускать. – Ты воображаешь, что запертая дверь может остановить этого помешанного? – проворчал Манни. – Она поедет с нами, не стоит рисковать. – Хорошо, – согласился я. – Пойди за пальто, моя милая. Надо ехать. – Сию минуту? – Она ошеломленно посмотрела на меня. – Дэнни… такая замечательная говядина! – Если вы настолько голодны, то съедите ее и после возвращения, – сухо сказал Манни. – Идемте! Мария с безнадежным видом покачала головой и отправилась в спальню за манто. – Я готова, – произнесла она недовольным тоном, выходя оттуда. – Но если дело идет о какой-нибудь шутке, Дэнни Бойд… – Не беспокойся, – сказал я. – Мы скоро вернемся. Одну минуту, я возьму пиджак. Войдя в спальню, я протянул руку, чтобы снять со спинки стула пистолет, но Манни, который неотступно следовал за мной, проскрипел: – Оставь свой огонь здесь, дружок. Там, куда ты идешь, он тебе не понадобится. Гарантирую, что стрельбы не будет. – Как хочешь, дружок, – недовольно согласился я и надел пиджак. Мы вышли на улицу, и Манни открыл дверцу сверкающего, почти нового «Бьюика». – Садись за руль, дружок, – сказал он. – Езда действует мне на нервы. Я сяду сзади, а девочка может сесть рядом с тобой. Он сунул мне в руку ключ зажигания и устроился сзади раньше, чем я успел запротестовать. – Куда поедем? – спросил я. – На Лонг-Айленд, дружок, – прошептал Манни Карч. – Сегодня вечером нам предстоит многое сделать. 10 Поместье Харлингфорда занимало десять гектаров на вершине холма, с которого было видно море. Я остановил «Бьюик» в центре мощеного двора, окруженного с трех сторон толстыми стенами, и выключил мотор. Вокруг стояла такая тишина, что больно ушам. – А где прислуга? – спросил я. – Ими уже занялись, – ответил Манни. – В бараке никого нет. Тебе не о чем беспокоиться, дружок. – Хорошо, – сказал я. – Твой ход, Манни! – Да. – Он открыл заднюю дверцу машины. – Пошли поработаем. Может быть, будет лучше, если девочка останется в машине, пока мы не покончим с делом? – Я пойду с вами, Дэнни, – вмешалась Мария. – Это место наводит на меня ужас. – Если ты пойдешь с нами, моя дорогая, – безрадостным голосом возразил я, – тебе будет еще страшнее. Так что оставайся здесь. Я выскочил из машины, прежде чем она успела что-либо возразить, и последовал за Карчем, который с решительным видом пересекал двор. Глаза мои понемногу привыкли к темноте, и я стал различать предметы при свете звезд. Фасад дома выходил во двор, а два его крыла образовывали прямой угол. Карч обогнул левое крыло и направился в сторону от дома по дорожке, которая привела нас к какому-то сараю. Он толкнул дверь и, войдя в сарай, зажег фонарик. Здесь хранились садовые инструменты. – Иди сюда, дружок, – прошептал он. – Возьми лопату. – Две лопаты, хочешь сказать? – спросил я. – Ты за три тысячи не готов выкопать яму один? Взяв первую попавшуюся под руку лопату, я вышел из сарая, но, взглянув на Манни, решил, что он окончательно спятил. Сосредоточенно рассматривая буссоль при свете фонарика, он развернулся лицом к югу, затем, сделав двадцать шагов, повернул на восток, отсчитал еще пятнадцать шагов и остановился. – Ну ты даешь! – восхищенно произнес я. – Прямо заправский землемер! – Заткнись! – прохрипел он. Луч фонаря описал полукруг и уперся в дерево, находившееся на расстоянии двух с половиной метров от нас. Подойдя к дереву, Манни осмотрел ствол. – Все правильно, – удовлетворенно заметил он. – Это здесь. Видишь, дружок? Я пригляделся и увидел вырезанную ножом на стволе дерева большую букву «X». – Черт возьми! – воскликнул я. – Как в еженедельной передаче о пиратах. Хочешь, чтобы я поднял черный флаг, прежде чем начну рыть яму? – Два года, дружок, – равнодушно произнес Манни, – целых два года прошло, а я нашел его сразу. Удачное место мы выбрали, как ты думаешь? – Может быть. Только почему именно здесь? – Он хотел избавиться от трупа, и Лу охотно помог ему. Еще бы, этот парень сразу сообразил, как сможет доить бабло из Харлингфорда за молчание. Подумать только, если бы мы утопили труп или закопали бы в другом месте! Докажи тогда, что Харлингфорд имеет к нему отношение! – Я все понял, Манни, дальше не объясняй, – прервал я его. – Харлингфорд, видимо, пытался прекратить платежи. Тогда вы пригрозили, что если он будет ерепениться, полиция получит анонимное письмо, в котором будет указано место, где находится труп. – Вот именно, да еще в его собственном поместье, – сипло рассмеялся Манни. – Первоклассный сюрприз! Но есть еще один. – Если не секрет, какой? – Не гони, расскажу попозже, – сухо ответил он. – Начинай копать, где стоишь, примерно на метр двадцать в глубину. К счастью, земля оказалась мягче, чем я думал, и я энергично орудовал лопатой, пока мне не пришла в голову неожиданная мысль. – Какого черта, Манни, – медленно произнес я, – прошло два года, и мы выкопаем только скелет. Как доказать, что это Ева Манделл? – Ее опознают по зубам, – безразличным тоном ответил он. – Ты должен такое знать, детектив! – Ладно, согласен. Но как доказать, что она убита Харлингфордом? – Это и есть второй сюрприз, о котором я тебе говорил. – Манни тихо засмеялся. – Понимаешь, дружок, когда мы приехали сюда, она еще дышала. – Что? – Во всяком случае, она была здорово изувечена, и я не уверен, что она смогла бы выжить, – равнодушно сказал он. – Но раз она была жива?.. – Это был контракт, – прошептал Манни. – Один из лучших, какие давал мне Лу. И эта дрянь едва не испортила мне все дело! – Значит, ты ее убил? – пролепетал я. – Очень аккуратно, она ничего не почувствовала, – спокойно ответил он. – Я всадил ей пулю в затылок. Таким образом, никаких неприятностей с контрактом. Потом стер отпечатки пальцев с пистолета и зарыл его позади сарая с инструментом. Ищейки легко найдут его, если мы подскажем, где искать. – Теперь это не имеет никакого значения, раз остался только скелет, – медленно произнес я. – Харлингфорду трудно будет объяснить присутствие трупа с пулей в голове, выпущенной из оружия, зарытого позади сарая. – Продолжай копать, дружок, надо покончить с этим до рассвета, – нетерпеливо сказал Манни. – Да, конечно. А ты пока сходи проверь, как там Мария. Ей, наверно, сейчас чудятся всякие кошмары. – Это верно. Если она со страху закричит, то в такую тихую ночь ее услышат за километр. Он скрылся в темноте, и я, немного выждав, прокрался в сарай. Дверь была открыта, поэтому можно было не бояться, что она заскрипит. В сарае было совершенно темно, но я не решился чиркать спичками, чтобы не услышал Манни, и стал осторожно пробираться вперед. Я ощупывал все предметы, надеясь найти нечто такое, что могло бы послужить оружием. Наконец мои руки натолкнулись на какой-то металлический предмет, и я на ощупь определил, что это гаечный ключ. Времени оставалось немного, вот-вот должен вернуться Манни, поэтому пришлось удовлетвориться этой находкой. Я поспешил к дереву. Карч еще не вернулся, так что у меня оставалось время обдумать, куда спрятать ключ длиной тридцать сантиметров. Он был довольно тяжелый, и я решил сунуть его в брюки под ремень. Затем застегнул пиджак, чтобы не было видно, как отвисают брюки под тяжестью ключа, схватил лопату и стал быстро копать, чтобы наверстать потерянное время. Через некоторое время послышались чьи-то шаги, и я остановился, чтобы закурить и привести свои нервы в порядок. Из-за деревьев вынырнули два силуэта. – Добрый вечер, – задыхаясь, произнесла Мария, когда они подошли ко мне. – Мистер Карч решил, что будет лучше, если я присоединюсь к вам, чем сидеть одной в машине. – Она засмеялась нервным смехом. – А ты, я вижу, ищешь клад? – Можно сказать и так, – ответил я, состроив в темноту гримасу. – Все идет хорошо, Манни? – Отлично! – Он внезапно направил мне в лицо луч фонарика, на мгновение ослепив, потом осветил яму. – Осталось примерно тридцать сантиметров, – сказал я, ощущая беспокойство. – Ладно, завязывай с этим делом, дружок, – заявил Манни. – Уже достаточно глубоко. Раздался глухой стук, и Мария с криком свалилась в яму лицом вниз. – Что это значит?.. – закричал я, но Манни вытянул правую руку, и в свете фонарика блеснул «Магнум» с коротким стволом. – Я хочу обратно те три тысячи, дружок, – сказал он. – Брось мне конверт, только аккуратно. Луч фонарика резко переместился, и я увидел в глубине ямы перекошенное от ужаса лицо Марии. – Скажи своей девчонке, что если она попытается вылезти из ямы, я тебя застрелю, – спокойно продолжал Манни, направляя на меня фонарик. – Ну же, давай, сыщик, – холодно произнес он. Я достал из кармана конверт и бросил ему. – Что случилось? – спросил я. – Ты сошел с ума или что? – Лу сказал, что ты неравнодушен к деньгам, – прошептал он. – И Лу был прав. Стоило мне потрясти перед твоим носом этими тремя тысячами, и ты попал в западню! – Мы заключили соглашение, – настаивал я. – Почему же вы нарушили его? – Это ты во всем виноват! – прохрипел он. – Разрушил самую замечательную комбинацию, которую когда-либо проворачивал Лу. Пять тысяч каждый месяц, и Харлингфорд был только рад, выплевывая их. Но теперь убийство Шау насторожило ищеек, и Лу решил навести порядок. Мы приготовили для полиции хорошую сказку, достаточно правдоподобную. – Все еще не понимаю, о чем ты говоришь, – раздраженно сказал я. – Ты слишком много знаешь, дружок, – пояснил он, – и есть только один выход. На метровой глубине лежит Манделл, а сверху будешь ты! Дальше все просто. Ищейки явятся сюда, обнаружат твое тело и решат, что с тобой разделался этот подонок – Харлингфорд. Ему останется только застрелиться вот из этого пистолета, который сначала прикончит тебя. – Ты его вежливо попросишь покончить с собой в нужный момент? – иронически спросил я. – Он такой же, как и ты, дружок, – спокойно ответил Карч, – и у него нет никаких шансов оправдаться. Давай, спускайся к своей девчонке! Я спрыгнул в яму и обнял прижавшуюся ко мне плачущую Марию. – Меня раздражает ее присутствие, – прошипел он. – Ложитесь оба на живот, живее! – Нет! Я не хочу! – закричала Мария. – Дэнни, спаси меня! – Я могу покончить с ней без труда, – спокойным тоном продолжал Манни. – Когда я делаю свою работу, никто не подсказывает мне, как ее делать, даже Лу. Так что скажи, чтобы она легла, иначе ее конец будет менее приятен! Я взял Марию за плечи и осторожно пригнул ее вниз. Она со стонами стала вырываться. – Слушай меня внимательно, – прошептал я ей на ухо. – Делай все, что я тебе скажу, и ни о чем не думай! Ты меня слышишь, Мария? – Я резко встряхнул ее. – Доверься мне, и с тобой ничего не случится. Все будет хорошо. Ты поняла меня? – Да! – простонала она, и я услышал, как у нее стучат зубы. – Тогда ложись и ни о чем не беспокойся, – громко сказал я. – Многие девочки будут жалеть о тебе, – скрипуче засмеялся Манни. – Ловко ты их уговариваешь! Повернувшись спиной к Карчу, я нагнулся над Марией, делая вид, что помогаю ей лечь, и осторожно вытянул ключ из-под брючного ремня. – Отличная работа, – издевательски сказал Карч, – теперь твоя очередь. – Да, – ответил я, медленно выпрямляясь. – Последний вопрос, прежде чем ты займешься своей работой, ладно? – Поторопись, дружок, мне еще многое надо сделать, – нетерпеливо сказал он. – Ты забыл про парня, который подслушал разговор между Харлингфордом и Лу в то утро. – Не забыл, дружок, – насмешливо ответил Манни. – Он молчал в течение двух лет, не так ли? Тогда что же он, по твоему мнению, сделает, когда узнает, что случилось с таким смельчаком, как ты? – Я полагаю, что он… – начал я и как бы невзначай придвинулся к краю ямы, поближе к бандиту. Я располагал временем не больше секунды и должен был добиться успеха с первого удара – или отдать богу душу в яме, вырытой собственными руками. Размахнувшись, я с такой силой нанес удар в сторону Манни, стараясь попасть ему в челюсть, что не смог удержать ключ в руке, и он упал где-то в темноте. Послышался неясный шум падающего тела, и фонарик скатился в яму, прямо к моим ногам. Мгновение спустя я был наверху и в двух метрах от себя обнаружил неподвижно лежавшего головореза. Опустившись перед ним на колени, я попытался приподнять его, но он вел себя как большая тяжелая кукла. Приглядевшись внимательнее, я понял, что ключ, не задев челюсти, ударил его по адамову яблоку и раздробил шейный позвонок. Ни крови, ни царапин. Чисто проделанная работа! Я невольно подумал, что такая работа доставила бы удовольствие Манни. Поэтому я с чистой совестью обыскал его и забрал конверт с деньгами, которые заслужил. 11 После того, что с нами случилось, я решил, что не стоит церемониться. Отыскав в сарае огромный заступ, я выставил самое большое окно в доме Харлингфорда и отправился к Марии. Заметив на краю ямы револьвер Манни, я положил его в карман. Мария лежала без сознания, и мне пришлось нести ее до самого дома. Включив свет, я положил ее на диван. Все лицо Марии и даже меховое манто были покрыты липкой глиной. Сейчас она была похожа на персонаж фильма ужасов. Шестое чувство привело меня прямо к бару. Взяв ближайшую бутылку бурбона, я наполнил половину большого стакана и опорожнил его одним глотком. Потом наполнил второй стакан и направился к Марии, по дороге очищая грязь со своих ботинок о ковер, который, вероятно, привезен прямо из Персии. Мария уже пришла в себя и теперь пыталась подняться. – Спокойно, моя прелесть, – сказал я. – Теперь все идет хорошо. – Дэнни? – Она устремила на меня вопрошающий взгляд. – Вероятно, я потеряла сознание? Я не помню…. Внезапно она выпрямилась и бросилась ко мне. – Этот ужасный тип! Этот злобный сумасшедший! Он нас убьет! – Успокойся! Я о нем уже позаботился, так что тебе ничто не грозит. Вот, выпей это. Я протянул ей стакан с бурбоном. Она сделала несколько глотков, потом подняла голову. – У меня жуткое состояние, – простонала она. – Такое ощущение, будто я не мылась три месяца. – У нас достаточно времени, – заверил я ее. – Когда ты допьешь свой стакан, я разыщу ванную, и ты сможешь помыться. Мне все равно нужно позвонить по телефону в два места. Вернувшись, я застал Марию порозовевшей от выпитого бурбона и довольно оживленной. Объяснив ей, как дойти до ванной, я долил в свой стакан и устроился за столиком с телефонным аппаратом. Немного отхлебнув бурбона, чтобы придать голосу необходимую хрипоту, я набрал номер Харлингфорда. Мне пришлось долго ждать, прежде чем на другом конце провода подняли трубку. – Приемная мистера Харлингфорда, – произнес женский голос, и я сразу узнал его, хотя в нем не чувствовалось то спокойствие, с каким мисс Ден говорила со мной сегодня днем. – Мне нужно немедленно переговорить с ним, – хрипло прошептал я. – Вопрос жизни и смерти! – Простите… – сухо начала она, но я тут же добавил: – Это Манни Карч… черт побери… – Минутку! Она положила трубку на стол так резко, что у меня зазвенело в ушах. Послышались невнятные голоса, потом снова взяли трубку. – У телефона Фрэнсис Харлингфорд! – Манни Карч, – прошептал я очень старательно. – Произошла ошибка, вернее, осечка, дружок, удар не состоялся. – Что? – Наступила небольшая пауза. – Не вешайте трубку! – резко сказал он и положил свою, но я продолжал слышать его голос. – Глория, у меня деловой разговор и очень конфиденциальный. Так что, дорогая, не подождешь ли ты немного за дверью?.. Но, боже мой, кто может увидеть тебя там? – Наступило молчание, потом снова раздался резкий голос Харлингфорда: – Вам не удалось захватить его? Я думал, что с Кестлером все оговорено. – Я тоже, дружок, – прошептал я. – Но мы оба оказались обмануты, оба! – Что вы такое говорите, боже мой! – Жалобная нотка проскользнула в его голосе. – Кестлер поручил вам ликвидировать Бойда, и что произошло? – Лу сговорился с Бойдом, – прохрипел я. – Подонок, фальшивый друг! Я уже собирался уничтожить его, еще две секунды, и он был бы ликвидирован, и тут Лу напал на меня. – Он стрелял в вас? Вы серьезно ранены? – Да, – прошептал я. – Мне понадобился целый час, чтобы добраться до дома. – Что же такое случилось с Кестлером? Сошел с ума? – взволнованно спросил Харлингфорд. – Лу решил, что я мертв. Я слышал, о чем они говорили. Этот подонок Бойд все предусмотрел! – Предусмотрел что? Скажите же, Карч, черт возьми… – Сейчас… – Я мастерски издал легкий стон. – Так вот, он знает все. Что мы спрятали труп Манделл по вашей просьбе и потом заставляли вас платить за это. Вы наняли Бойда, чтобы припугнуть нас, но он слишком далеко зашел, и вы решили убрать его. Он знает, что это вы убили ту девчонку, Шау, и теперь они вместе с Лу хотят все свалить на меня и на вас. – Что?.. Как?.. Что они задумали? – завопил Харлингфорд. – Сейчас они поехали к Лу. Малость подзаправятся, а потом займутся вами. Бойд уже придумал, что он скажет полиции. Мол, когда он узнал о том, что вы натворили, он решил пока не вмешивать их в это дело и поехал к вам, чтобы выяснить, действительно ли вы виноваты. Но как только вы увидели его, то сразу выхватили пистолет, и ему пришлось выстрелить в вас. Законная защита! – Так они едут ко мне, чтобы убить меня? – дрожащим голосом спросил он. – Только один Бойд. С ним вы можете быстро расправиться, но надо действовать без промедления. – Что я должен сделать? – жалобно спросил он. – Бойд – не самая большая опасность. Его интересуют лишь деньги, которые заплатил Лу. А вот Лу действительно опасен. Он надул нас обоих! – Подонок и шантажист! – в ярости воскликнул Харлингфорд. – Как вспомню, сколько денег выплатил ему в течение двух лет… Ну ладно, так что вы предлагаете? – У вас есть оружие, дружок? – Разумеется. – Тогда не ждите Бойда, – сухо прошептал я. – Поезжайте к Лу и верните ему долг той же монетой. – Хорошо, – заявил он, немного подумав, – но что мне это даст? – Послушайте, дружок, у меня пуля в позвоночнике. Меня хватит ненадолго, но я еще немного поживу. Вы поедете к Лу и пристукнете его, после чего спрячетесь где-нибудь. Через час я вызову ищеек и признаюсь, что убил Лу, потому что вынужден был защищаться. Я попрошу их приехать за мной поскорее и отправить меня в госпиталь. – Но к чему этот героизм, Карч? – недоверчиво спросил он. – Это совершенно на вас непохоже. – Вы пристукните Лу, а я скажу, что это сделал я, и вы можете быть спокойны, вбейте себе это в голову, Харлингфорд! Никто вас не тронет! Я предлагаю вам это потому, что Лу меня обманул. Потому что он в меня стрелял, и теперь я умираю. Я хочу только одного – чтобы Лу получил сполна, а вы единственный парень, способный это сделать. – Согласен! – с живостью воскликнул Харлингфорд. – Только вы уверены, что сможете через час позвонить полиции? Что, если умрете раньше? – Я буду жить дольше, чем Лу, дружок, – прохрипел я. – Не беспокойтесь, я не отброшу копыта раньше телефонного звонка. – Хорошо, еду сейчас же, – напряженным тоном произнес он. – Желаю удачи, Манни! – И вам того же, дружок! В телефонном справочнике Манхэттена я нашел номер бара «У Майка» и набрал его. Трубку взяла Перл. – Перл, позови-ка Лу, да побыстрее! – прохрипел я. Она пронзительно рассмеялась. Я представил ее сидящей на табурете у бара с голой спиной. – Позвать тебе Лу, болван? – прошипела она. – Ты что, взбесился или пьян? К чему беспокоить Лу? Я могу объяснить тебе все, что… – Позови мне Лу, милашка! – оборвал я ее. – Ладно, ладно, – сказала она испуганно. – У тебя нет ни грамма чувства юмора, вот горе! Эй, Лу, сокровище! Тут Манни хочет поговорить с тобой по-мужски. – Что случилось, Манни? – раздался спокойный голос Лу. – Неприятности, – прошептал я. – Тебя обманули, дружок. Харлингфорд сговорился с Бойдом. Я хотел, как было условлено, ухлопать его, но Фрэнк выстрелил в меня из-за кустов, мерзавец! Я рассказал Кестлеру примерно такую же басню, что и Харлингфорду, разумеется, переставив имена. – Ты один, Лу? – спросил я тем же тихим и шипящим голосом, который уже начал мне нравиться. – С тобой никого нет, кроме Перл? – Нет, – грубо ответил он. – Я отпустил Джонни к своей девочке. – Тогда будь осторожен, дружок, Харлингфорд собирается прихлопнуть тебя. – Не беспокойся, Манни. Этот подонок получит свое. – Он может появиться у тебя с минуты на минуту, – сказал я. – Лучше я повешу трубку. – А ты, Манни? – тихо спросил он. – Со мной все кончено, – сказал я, чувствуя почти слезы на глазах. – Я могу что-нибудь сделать для тебя? – Ты можешь устроить мне хорошие похороны, дружок, – прошептал я. – Ты их не заслужил, подонок! – Его голос внезапно стал жестким. – Как же так, дружок? – пробормотал я. – Ты здорово меня подставил, – проскрежетал он. – Пять тысяч долларов только за то, чтобы ликвидировать этого прохвоста Бойда, а ты к тому же еще и промахнулся! Это твоя последняя работа, негодяй, ты заслужил отставку! – Ты сумасшедший, Лу! – хрипел я. – Я нашел себе другого парня. Угадай – кого? Джонни! У парня есть амбиции, и я уже сделал ему предложение пристукнуть тебя. Это будет его первая работа. Я пообещал ему тысячу. Знаешь, что он мне сказал? – Кестлер неожиданно рассмеялся. – «Ради чести ликвидировать Манни Карча я готов сделать это бесплатно!» – Его голос снова стал жестким. – Салют, бродяга! Помойся, прежде чем сдохнуть! Он резко повесил трубку. Я подождал четверть часа, выкурив две сигареты, затем позвонил Биксби. Лейтенанта на месте не оказалось, дежурный отказался сообщить, где он находится. Тогда я заявил ему, что у меня есть важные сведения относительно убийства Женни Шау, и он дал мне номер телефона Биксби. Тот отозвался только после четвертого звонка. – Биксби! – прохрипел он. – Чего надо? – Это Бойд, Дэнни Бойд, – вежливо произнес я. – Вы меня помните? – Я искал вас весь день, – ответил он довольно холодно. – А вы дожидались середины ночи, чтобы позвонить мне? – Мне кажется, я нашел труп Евы Манделл, – сказал я, не обращая внимания на его слова. – Должен также заявить, что здесь находится труп Манни Карча, которого я убил по всем правилам законной самозащиты. В это время вернулась Мария. Без косметики она казалась еще привлекательнее. Один взгляд на ее платье с огромными лютиками придал мне больше сил, чем переливание крови. Я выложил всю историю лейтенанту Биксби, скрыв от него некоторые детали: три тысячи долларов, полученные мною от Кестлера, и телефонные звонки Харлингфорду и Лу. – Мисс Сунь подтвердит ваши слова относительно Карча? – сухо поинтересовался он. – Конечно. – Почему вы сразу не сообщили мне о том, что вам рассказал Джером Вильямс? – Я собирался это сделать, лейтенант, сегодня же вечером, – постарался я ответить максимально убедительным голосом, – но как только я вернулся к себе, появился Карч и увел меня, и с того момента я был слишком занят, чтобы звонить по телефону. – Ойстер-Бей не в моем секторе, – недовольно проворчал он. – Я предупрежу городскую полицию, чтобы они занялись трупом Карча. Нужно будет также найти останки Евы Манделл. Вы поступите правильно, если останетесь на месте. – Прошу снисхождения, лейтенант, – попросил я. – Мисс Сунь страшно потрясена всем происшедшим и хочет поскорее вернуться в Манхэттен. Должен признаться, что я тоже не в форме. Сейчас мы ничем не можем быть полезными полиции. – Ради мисс Сунь я окажу вам услугу, – торжественно сказал он. – Слушайте хорошенько, Бойд. Вы отправитесь прямиком в Нью-Йорк, отвезете мисс Сунь домой и сразу же приедете в мое бюро, слышите? – Согласен, лейтенант, – радостно ответил я. – Очень вам благодарен! Я повесил трубку и с улыбкой посмотрел на Марию: – Вот я и в дружбе с ищейками! А теперь – домой, моя дорогая! – Восхитительно, – ответила она безразличным тоном. – А сколько человек будут нас преследовать? Была полночь, когда мы подъехали к моему дому. Я вручил Марии ключ и объяснил: – Мне надо нанести один визит. Поднимись наверх и отдыхай, я скоро вернусь. – Ты обо всех стараешься позаботиться, Дэнни. – Мне показалось, что в ее голосе послышался холодок. – Спасибо за этот очаровательный вечер. Было забавно до безумия. – Она посмотрела на меня со странным огоньком в глазах. – На свете найдется немного девушек, которые имели счастье выбраться из собственной могилы! – Я куплю тебе другое меховое манто, – смиренно произнес я. – Меня беспокоит не манто, – раздраженно возразила она. – Меня беспокоят те десять лет моей жизни, которые я потеряла за сегодняшний вечер! 12 Лорен Лоувел открыла дверь и посмотрела на меня с легким удивлением. – Опять наш детектив! – воскликнула она. – Вы часто наносите визиты среди ночи? – Только когда это необходимо, как, например, сейчас, – ответил я. – Ваш муж дома? – А где он может быть? Она повернулась ко мне спиной, и я последовал за ней в гостиную. На ней были матроска цвета шампанского и бархатные брюки. Глаза мои, как радары, следили за ее вихляющими бедрами. Роджер Лоувел, сидя в кресле возле окна, курил сигару. Он повернул в мою сторону голову, как только я вошел в комнату, и у меня создалось впечатление, что он внимательно рассматривает меня. – Это мистер Бойд, дорогой, – объяснила Лорен. – Он утверждает, что ему необходимо повидать тебя. – Я уже предупреждал мистера Бойда, что не интересуюсь Ирен Манделл, – отчетливо произнес он. – И с тех пор не произошло ничего такого, чтобы я стал ею интересоваться. – Кроме смерти вашей горничной! – резко сказал я. – Чего вы хотите? Буду вам благодарен, если вы будете по возможности кратким. – Договорились. Лорен сидела на диване со скрещенными ногами. Неожиданно она улыбнулась мне и сделала знак, чтобы я сел рядом с ней. В тот момент, когда я усаживался около нее, она выпрямила ноги и прижала свое бедро к моему, наблюдая за моей реакцией с насмешливой улыбкой на губах. Я почувствовал себя неловко, потом сообразил, что Лоувел не может видеть этого, и смущение мое прошло. Лорен внимательно наблюдала за мной, и моя реакция не ускользнула от нее. Ее бедро еще сильнее прижалось к моему, и скверный огонек замерцал в глубине ее иронично смотрящих глаз. – Большая часть того, что я должен сказать, мистер Лоувел, боюсь, произведет на вас тягостное впечатление. Но я считаю, что вам следует быть в курсе. Вы имеете право знать больше, чем кто-либо другой, замешанный в эту историю. – За последние два года я привык к тягостным сюрпризам, мистер Бойд. – Горькая улыбка тронула его губы. – Хорошо. Постараюсь быть кратким. Начнем с того момента, когда Фрэнсис Харлингфорд нанял меня, чтобы отыскать Ирен Манделл или хотя бы выяснить, что с ней произошло. Он сказал, что это ему нужно для глянцевого журнала, и дал мне список людей, которые ее хорошо знали. Я обошел их всех. Посетил Барни Миккерса, импресарио, который сообщил мне о Женни Шау – бывшей горничной Ирен Манделл, Джин Бертон – ее подругу и Джерома Вильямса – ее режиссера, которые утверждали, что ничего не знают. Потом Роджера Лоувела, парня, который собирался на ней жениться. Ваша горничная показалась мне особой, слишком хорошо играющей свою роль, и это меня насторожило. Когда я прямо сказал ей, что она Женни Шау, она даже не стала отрицать этого и казалась почти довольной, что нашла кого-то, с кем сможет поговорить об Ирен Манделл. Мы условились встретиться в тот же вечер в десять часов у меня в доме. Как вам известно, когда я вернулся домой, она была уже мертва. – Стоило приходить сюда ночью, чтобы сообщать мне то, что я давно знаю, – недовольно произнес Лоувел. – Если у вас есть что-нибудь новое, выкладывайте поскорее, а нет… – Сейчас будет и новое, – заверил я его. Я рассказал ему все, начиная с первого посещения Манни Карча, передавшего мне угрозы Кестлера, вплоть до последних событий. Когда я закончил, Лоувел долго молчал. Лицо его, казалось, окаменело. Затем он, нащупав стоявшую возле него пепельницу, раздавил в ней окурок сигары и произнес: – Ваша история превосходна, Бойд. Но мне точно известно, что это не труп Евы Манделл. – Почему вы так думаете? – удивился я. – Я знаю это, – просто сказал он. – Вы можете знать об этом только в одном случае, – настаивал я. – Если вы видели Еву Манделл после того уикенда. В это время Лорен отрицательно покачала головой, адресовав мне радостную улыбку, осторожно подсунула мою руку под свою матроску и прижала ее к голому телу. – Не имею ни малейшего желания спорить, Бойд, – сухо заявил Лоувел, – но я знаю, что если труп там и существует, то принадлежит он вовсе не Еве Манделл. – Но вы же не думаете, что такой тип, как Харлингфорд, стал бы платить пять тысяч в месяц шантажисту на протяжении двух лет, если бы не был уверен в этом. – Я не могу говорить за Харлингфорда, – проворчал он. – Вы полагаете, что два таких профессионала, как Кестлер и Манни Карч, могли ошибиться в личности трупа, которым они пользовались для такого сенсационного шантажа? Пальцы Лорен повели мою руку дальше и прижали к правой груди. Влажные глаза, которыми она смотрела на меня, полуоткрытый рот – все говорило о том, что она испытывает неудержимое желание. – Роджер устал, мистер Бойд, – задыхаясь, произнесла она. – Мне кажется, лучше положить конец разговорам. – Она сильнее прижала мою руку к своей груди и закрыла глаза. – Я… Я провожу вас… – Минуту! – сердито вмешался Лоувел. – Мы не закончили. Вы считаете меня лгуном, Бойд? – Думаю, вы просто заблуждаетесь. – Я поклялся, что никогда в жизни не стану говорить об этом, – глухо сказал он. – Но теперь какое это имеет значение? Как вам известно, я был женихом Ирен Манделл. Я любил ее, Бойд. Потом я познакомился с ее сестрой Евой и потерял голову. Это было какое-то наваждение, будто меня вдруг подменили. Все потеряло смысл, кроме нее. Я резко выдернул руку из захвата Лорен и встал. – Вы были не единственным, с кем это случилось, – спокойно сказал я. Он, казалось, меня не слышал. – В тот вечер, – продолжал он напряженным голосом, – Ирен заставила Еву выпить. Я не мог упрекать Ирен за ненависть к сестре. Ева просто украла меня у нее. И тогда… – Она знала про садистские наклонности Харлингфорда, особенно с женщинами, – прервал его я, – и сказала ему, что у Евы такая же натура. Она возбудила в нем его неудержимый садизм до такой степени, что он не мог более сдерживаться. – На какое-то время я потерял Еву из виду, – прошептал Лоувел. – Затем увидел, как Харлингфорд поднял ее и унес из комнаты. Я хотел вмешаться, но Лу Кестлер и его горилла преградили мне путь, и у меня не хватило смелости драться с ними. Вот почему у Евы появилась такая ненависть ко мне: ведь я клялся ей, что сойду с ума или умру, если она не выйдет за меня замуж. Она была права! Такой негодяй, как Харлингфорд, взял ее силой, а я был лишь простым зрителем… – Роджер, – пробормотала Лорен горловым голосом, – мой дорогой бедняжка! Не нужно больше говорить об этом, это так тебя расстраивает! – Нет! – возразил он, энергично покачав головой. – Я держал это в себе так долго… Может быть, настал момент сказать правду? На его лице отражалась целая гамма чувств. – Я знаю, что труп, зарытый в Ойстер-Бей, не мог быть трупом Евы, – заявил он, – потому что перед тем, как получить в лицо кислоту, я ясно видел человека, который это сделал. – Ева? – спросил я очень тихо. – Да, Ева! – яростно воскликнул он. – Но даже страдая от ожогов, я мог понять, почему она сделала это, и жалел ее. О, это было не благородство сердца или христианское милосердие, понимаете, Бойд? Я испытывал отвращение к самому себе. Я ненавидел себя так, как могла ненавидеть меня она, и понял справедливость ее мщения. – Похоже, нам всем нужно выпить, – сказала Лорен слегка взволнованным голосом. Она встала и направилась к бару, но на этот раз не произвела на меня ни малейшего впечатления. – А вы не могли ошибиться? – спросил я у Лоувела. – Было темно, она вышла из тени, и вы могли видеть ее не более секунды. – Нет, – твердо возразил он. – Что на ней было надето? – Не помню. Плащ, кажется… – Но ведь именно благодаря одежде вы узнали ее? – Ее черные волосы… «Темный ангел» – так я называл ее шутя. Родинки на обеих щеках – они были такими же заметными, как фабричная марка. Лорен сунула стакан ему в руку, потом протянула стакан мне. – Спасибо, сейчас выпивка – в самый раз, – поблагодарил я ее. – Мы все нуждаемся в этом, – повторила она и вернулась к бару. Ее лицо совершенно потеряло выражение сексуальности и желания. Я даже подумал, не показалось ли мне все это. Лоувел пил молча. Выражение облегчения неожиданно появилось на его лице, как будто он совершенно перестал интересоваться разговором. Я не мог оставить его в таком состоянии. – Хорошо, перейдем к Ирен, – поспешно сказал я. – По словам Вильямса, последний раз он видел ее в воскресенье днем. – И с тех пор я больше не видел Ирен, – безразличным голосом ответил Лоувел. – Она исчезла, и через некоторое время можно было подумать, что она никогда и не существовала. Это странно, не правда ли? Но я теперь даже и вспомнить не могу, какой была Ирен Манделл! – У меня есть теория относительно Ирен Манделл, – заметил я, – и я ее вам изложу. – Я скорее продолжил, чтобы не дать ему возможности перебить меня: – Утром в то воскресенье Вильямс, кроме всего прочего, слышал, как Кестлер советовал Харлингфорду рассказать другим, что Ева рано утром уехала в Нью-Йорк. Харлингфорд протестовал, говоря, что Лоувел никогда не поверит этому, и уж, конечно, не он сможет убедить его в этом. Кестлер тогда предложил сказать Ирен, что она тоже виновна в смерти своей сестры и теперь должна убедить Лоувела, что Ева действительно уехала в Нью-Йорк. «Если она начнет протестовать, скажи ей, что Манни и я готовы присягнуть, что она это все организовала», – говорил Кестлер. – Боже мой! – воскликнула Лорен. – Неужели вам не надоело мусолить все это столько раз? – Замолчи! – зарычал Лоувел с неожиданной злостью. В первый раз мне удалось пробудить его любопытство. – Моя теория состоит в том, что, вернувшись в Нью-Йорк, Ирен была охвачена паникой. Если Кестлер и Карч исполнят свою угрозу, она будет обвинена в смерти сестры вместе с Харлингфордом, и он может попытаться заставить ее замолчать навсегда. Кроме того, ей следовало опасаться Лу Кестлера, который уже дал понять Харлингфорду, что тот должен платить за молчание. Он мог заставить платить и Ирен, и тогда она до конца дней своих окажется в кабале. – Почему вы не пишете книги? – дрожащим голосом спросила Лорен. – Мы могли бы их читать сами, вместо того чтобы сидеть и слушать вас. Лоувел нагнулся вперед в своем кресле, внимательный и напряженный. – Я слушаю, Бойд, – нетерпеливо произнес он. – Я предполагаю, что она в самом деле сбежала, чтобы где-нибудь спрятаться в деревне на первые недели, – сказал я, – и увезла с собой Женни Шау. Но она вернулась после того, как в вас плеснули кислотой. Она вернулась к вам и сказала, что по-прежнему любит вас и хочет выйти за вас замуж. – Вы просто замечательно подобрали слова. Очень точно, – осторожно заметила Лорен. – И что же дальше? – Но она боялась, что Ева может сделать с ней то же самое. Пока вы находились в Вермонте и подвергались хирургическим пластическим операциям, Ирен занялась изменением своего лица. Ничего страшного, я полагаю: слегка изменив форму носа, скулы, овал лица, она превратилась в другую женщину – Лорен Лоувел. – Гениально, мистер Бойд! – Лорен стала аплодировать. – Вы правы, я была Ирен Манделл, а стала Лорен Лоувел. Разве это важно? Обе эти женщины любят своего мужа одинаково сильно. – Это становится важно, если труп, зарытый в Ойстер-Бей, принадлежит Еве Манделл, – возразил я. – Я вам сказал уже, что это невозможно! Ева плеснула мне в лицо кислотой! – заорал Лоувел. – Очень сожалею, но вы ошибаетесь. Вы видели женщину, может быть, одетую в плащ…. – Я вам уже сказал, – кричал вне себя Лоувел. – Я видел черные волосы и две родинки! Это была Ева! – Конечно, – грубо ответил я. – Вы и должны были их увидеть, неужели вы не понимаете? Что такое родинки? Две точки, сделанные карандашом! А черные волосы? Парик! Лоувел откинулся на спинку кресла. Смертельная бледность покрыла его лицо. – Он лжет! – вмешалась Лорен. – Не верь ему, Роджер, он хочет обмануть тебя! И даже знаю, по какой причине! Когда вчера он застал меня вечером здесь одну и пытался изнасиловать, он… – Закрой пасть! Он сказал это тихим голосом, но так внушительно, что она испуганно замолчала. – Последняя деталь, – продолжил я устало. – Женни Шау убили, чтобы помешать ей говорить со мной. Но ее не было на вечере у Харлингфорда, она была здесь, в Нью-Йорке. Так что она не могла знать того, что произошло. – А значит? – сухо спросила Лорен. – Кто хотел помешать ей говорить со мной? Харлингфорд? Кестлер? Или Манни Карч? Что такое опасное для них она могла знать? Зато она знала, что Ирен Манделл стала Лорен Лоувел. Предполагаю, она давно догадывалась, кто вас ослепил. Вот по этому поводу она и могла дать очень важные показания. Она могла сказать, что в тот вечер, когда все случилось, Ирен находилась в Нью-Йорке. Может быть, Женни видела парик, которым воспользовалась Ирен, и спрашивала ее об этом? – Я продолжал, подчеркивая каждое слово: – Если бы Женни выдала Ирен, многие люди, начиная с вас, не стали бы интересоваться, где Ева Манделл. Продолжение было бы таким логичным, Лоувел… Женни доказывает, что Лорен – это Ирен Манделл. Ирен, загримированная под Еву, брызнула кислотой… Где видели Еву в последний раз? У Харлингфорда. Так постепенно готовилось убийство… Женни собиралась сообщить мне кучу сведений. Лорен не могла допустить этого. Она пришла в мою квартиру раньше меня и убила Женни Шау. Пять пуль в грудь, выпущенных в упор! Разве это не типично для женщины, которая отомстила своей сестре, передав ее в руки пьяного садиста? Которая отомстила своему любовнику, сделав его слепым? – Не могу поверить… что она убила Женни… – в ужасе пролепетал Лоувел. – У вас есть револьвер? – спросил я. – Да. – Где вы его храните? – В верхнем ящике секретера. Я сейчас поищу. Он встал, обошел комнату с уверенностью, которая вырабатывается долгой привычкой. Его тонкие пальцы нащупали ящик, открыли его и стали шарить внутри. – Его здесь больше нет! – дрожащим голосом произнес он. – Кто-то взял его! – Дай мне посмотреть, – сухо сказала Лорен. Она тихонько оттолкнула его, на секунду закрыв телом секретер, потом резко повернулась. – Ты ошибся ящиком, дорогой, – сказала она насмешливым тоном, держа в руках оружие. – Он был в третьем ящике, как раз там, куда я его положила после возвращения ночью от мистера Бойда… после смерти бедняжки Женни. – Кажется, теперь мне следует вызвать полицию, – вежливо произнес я. – Не надо спешить, Дэнни, – возбужденно сказала Лорен, направив в мою грудь револьвер, который только что достала. – Не заставляйте меня нервничать, понятно? – Она ослепительно улыбнулась. – Я убийца очень импульсивный, быстро выхожу из себя! Ведь вы видели тело Женни, не правда ли? – Бедная Женни! – прошептал Лоувел. – И бедная Ева! – Они получили по заслугам, – сухо произнесла она. – Я всегда слежу за тем, чтобы люди, оскорбившие меня, не оставались безнаказанными, как это было и с тобой, дорогой Роджер! Она снова посмотрела на меня, и безмерная злоба, которая сверкала в ее глазах, подействовала на меня почти с физической силой. – У вас было много шансов, мистер Бойд, не так ли? Но вы решили быть благородным по отношению к слепому мужу! Это очень опасно с вашей стороны, мистер Бойд, так обращаться со мной, как вы позволили себе в этот вечер! Я могу проследить за тем, чтобы вы получили то, что заслужили! Лоувел медленно приблизился к ней, опираясь правой рукой на секретер. – Лорен! – ошеломленно произнес он. – Я никогда не отдавал себе отчета… Но ты сумасшедшая! – Помолчи! – злобно воскликнула она. – Никогда не говори этого, слышишь? – Сумасшедшая, – тихо повторил он. – Ева, Женни, я сам… Я спрашиваю себя, что могли мы сделать такого, чтобы заслужить столь ужасную участь? – Остановись, слышишь меня? – завопила она. – Остановись, или я остановлю тебя, как остановила эту дрянь, которая постоянно шпионила за мной! – В течение этих двух долгих лет, – с отчаянием продолжал Лоувел, – правильный ответ ни разу не приходил мне в голову… Злобное, жестокое существо… – Я заставлю тебя замолчать! – закричала Лорен в исступлении, прижимая револьвер к его груди. «Судьба и так была несправедлива к Лоувелу, нельзя допустить сейчас его смерти», – мелькнуло у меня в голове. Я выхватил из кармана револьвер Карча и старательно прицелился в правое плечо Лорен. Однако Лоувел находился ближе к своей жене, чем я предполагал. Почувствовав прикосновение ствола к груди, он инстинктивно выбросил руку вперед, толкнув Лорен в плечо. Она потеряла равновесие, и в это мгновение я нажал на спуск. Несколько секунд она стояла неподвижно. Перед ее платья быстро покрывался пятнами красного цвета, затем она медленно стала падать. – Лорен!.. – позвал Лоувел, словно задыхаясь. – Где ты, Лорен? – Он стал поворачивать голову направо и налево, прислушиваясь. – Лорен, где ты? – Слезы медленно потекли по его щекам. – Ради всего святого, что с ней случилось? – Она умерла, – тихо сказал я. 13 Биксби нетерпеливо тер свои красные щеки и с неприязнью смотрел на меня. – Если бы вы прямиком поехали ко мне в бюро, как я и сказал вам сделать, она, возможно, была бы жива. – У меня не было никаких доказательств, – возразил я. – Мой единственный шанс заключался в том, чтобы вывести ее из себя, чтобы нервы у нее не выдержали. Я вам объяснил, каким образом она была убита. Это был несчастный случай. Уж не думаете ли вы, что я намеренно убил женщину? – Ничего об этом не знаю, – прошипел Биксби. – У вас был полноценный свидетель, когда вы убили Карча, хотя это звучит невероятно, учитывая его репутацию. Вам можно присудить медаль уже за одно это. Он снова провел рукой по лицу. – Возможно, все так и произошло, как вы говорите. В любом случае ей бы плохо пришлось: электрический стул или больница для умалишенных. Я не жалею ее. Но меня раздражают ваши методы, Бойд! – Мои методы, лейтенант? – глупо повторил я. – За кого вы себя принимаете, боже мой! – прохрипел он. – Вы считаете, что можете таким образом вершить правосудие и стрелять по своему желанию в людей? Воображаете, что лицензия частного детектива разрешает все это? – Нет, сэр, – покорно произнес я. – Но факты говорят о том, что у меня не было другого выбора. – Может, это болезнь? – Он втянул воздух через ноздри. – И все люди, втянутые в эту историю, заболели ею? В противном случае зачем Фрэнсис Харлингфорд стал бы врываться к Лу Кестлеру, горя желанием всадить ему пулю в череп? – И он сделал это? – возбужденно спросил я. – Еще более странно, – продолжал Биксби, – что Лу ожидал его с пистолетом в руке. Такое впечатление, что они собирались устроить дуэль. – Харлингфорда уже увезли, лейтенант? – равнодушно спросил я. – Да, разумеется. – Он подозрительно посмотрел на меня. – В фургоне для мяса. Он выходил, пятясь, из квартиры Лу, когда по лестнице поднимался Джонни Статини. Похоже, он заменил Карча в должности убийцы, проделав сегодня вечером свою первую и последнюю работу. Он просто замер, держа в руке револьвер, не мешая Харлингфорду отступать, и когда его череп коснулся дула, нажал на спуск. Два раза. – Вы… э… задержали Джонни? – нервно спросил я. – Да, – ответил Биксби. Голос его выдавал волнение. – Мы прибыли на место как раз в тот момент, когда он уложил Харлингфорда. – Ну что же, вот это дело, – сказал я. – Что касается двух остальных – это небольшая потеря. Черты лица Биксби смягчились. – Я задержал Вильямса, чтобы допросить его, – сказал он. – Сейчас у меня на руках множество подписанных свидетельских показаний. Какой мерзавец этот парень! Он знал уже в то самое утро, когда это случилось, что девушка была мертва, но никому об этом не сообщил. Он позволил верить такому славному парню, как Лоувел, что та женщина, которую он обожал, сделала его слепым. Я доставлю себе удовольствие обвинить мистера Вильямса в двух преступлениях. – Очень хорошо, лейтенант! – с энтузиазмом воскликнул я. Он посмотрел на меня, нахмурив брови. – А теперь уходите. Вы мешаете мне работать! – Ухожу, – сказал я недовольно. Когда я дошел до двери, он хрипло позвал меня. – Да, лейтенант? – спросил я, оборачиваясь. – Два телефонных разговора из дома Харлингфорда были зарегистрированы на городской телефонной станции. Один в десять часов с половиной, другой – через четверть часа. Самое забавное: первый разговор был с кабинетом Харлингфорда, а второй – с кабинетом Кестлера. – Я-то ломал голову, что делал Манни, пока я копал, – задумчиво произнес я. – Не знаю точно, что делал Манни в десять часов с половиной, – сказал Биксби, и неожиданная улыбка прояснила его лицо. – Но, во всяком случае, могу сказать, чего он не делал: не звонил Харлингфорду. Полицейский врач определил время смерти Манни. Он умер не позднее десяти часов. – Странно, – проникновенно сказал я. – Есть еще кое-что более странное, – тихо сказал он. – Одна из телефонисток ненадолго подключилась к линии во время первого разговора – всего лишь проверка исправности линии. Она вспомнила голос, потому что он показался ей зловещим и угрожающим. Что-то вроде шепота, который вызывал дрожь. Да, еще она слышала, как собеседник дважды назвал обладателя зловещего шепота по имени – Манни. Что вы думаете об этом? – Неизвестные силы, – уверенно сказал я. – Оккультные силы жизни и смерти. Злобный призрак индивидуума, который наметил себе целью сделать это и закончил уже после своей смерти. Мистика… – Несомненно! – резко оборвал он меня. – Но у меня есть показания вашей подружки Марии Сунь. – Отлично, – недоверчиво протянул я. – Она рассказала о вашей храбрости. – Он иронически рассмеялся. – Но потом у вас наступила реакция на произошедшее. Например, когда вы говорили по телефону, у вас почти не стало голоса, вы были вынуждены почти все время шептать. – Я этого не помню, – твердо сказал я. – Она рассказала про три тысячи долларов, которые дал Карч, чтобы убедить вас, что дело было честным. – Биксби с восхищением потряс головой. – Ну и ну! Наш фонд для вдов и сирот рассчитывает на часть этой суммы. – Тысячу? – спросил я без особой надежды. – Не будьте жмотом! – Он посмотрел на меня с упреком. – Пятнадцать сотен! – Завтра же отправлю чек, обещаю. Теперь я могу удалиться? – Безусловно. – Он широко улыбнулся. – И спасибо за сенсацию! – Сенсацию? – удивленно спросил я. – Всегда мечтал о сенсации, которая случается, когда удается разоблачить шантаж. Он все еще довольно посмеивался, когда я закрывал дверь. Ночь неожиданно посвежела, и пока я ожидал такси, меня пробрала дрожь. «Бьюик» Манни по-прежнему стоял в центре двора, но я предпочитал не трогать его. С той удачей, которая сопутствовала мне сегодня вечером, меня могли задержать за кражу машины прежде, чем я успел бы доехать до своей квартиры. Наконец показалось такси, и четверть часа спустя я был уже дома. Осторожно открыв дверь, чтобы не разбудить Марию, я на носках прошел в гостиную. Настольная лампа бросала свет на диван, освещая пару красивых голых ножек. Подойдя ближе, я увидел, что Мария, на которой была самая восхитительная в мире пижама, крепко спит. Исключительно из познавательных соображений я пощекотал ее голый живот. Позади вдруг раздался женский голос. Это было так неожиданно, что я едва не подпрыгнул к потолку. – Эй! Убери лапы! Я резко развернулся, решив, что схожу с ума, и увидел в кресле напротив другую пар ног, таких же красивых и тоже голых. – Фрэн? – пролепетал я. – Как вы сюда попали? – Мария боялась оставаться одна после того, что ей пришлось пережить этой ночью, – холодно ответила Фрэн. – Она позвонила мне, и я пришла составить ей компанию. Мы решили быть великодушными и оставили спальню вам. – Это действительно очень мило с вашей стороны, – с чувством заметил я. – К тому же у Марии очень уютный вид на этом диване. Я пристально посмотрел на Фрэн, потом слегка вздохнул и покачал головой. – Что такое? – с беспокойством спросила она. – У меня рука или нога какая-нибудь ненормальная или я еще чего не заметила? – Я не знаю, как вы, – с восхищением произнес я, – но если мне приходится спать в кресле, я целый день чувствую себя разбитым. – Не только у вас такая же беда, – с живостью откликнулась Фрэн. – У меня есть отличная идея, – скромно сказал я. – Не хотелось бы беспокоить Марию, она спит так сладко. Мы оба могли бы воспользоваться спальней. Какой-то момент ее взгляд оставался ледяным, потом она улыбнулась. – Этот Бойд… – пробормотала она. – Он всегда идет к цели напролом… Она грациозно поднялась на ноги и прошла в спальную комнату. Разумеется, я последовал за ней, жадно следя за ритмичными движениями бедер.