Спустившись под прикрытием кустов и тени от моста, по достаточно пологому берегу рва, я приблизился по колено в воде к воротам. Охранники службу несли не слишком ревностно, щиты и копья стояли у ворот, а служивые болтовней убивали время до смены караула. О нас они говорили тоже. О том, что ждут уже два дня, хотя время еще не вышло, хорошо, что уже скоро утро и в их вахту мы не придем. Были еще всякие россказни о нашем племени, из тех, что люди обычно травят, если речь заходит о "волках". Я навострил уши - наш слух намного лучше человеческого, поэтому определить, что часовые за воротами не сачковали, не составило труда. Потом один из привратников стоявших на мосту достал трубку и кисет с эльфийским табаком, пряным почти удушливым, а другой сказал: "Хорошо бы поделится", - и, набив трубки, они молча курили, наблюдая как солнце золотит верхушки столетних деревьев.

Пора. Скрываемый тенями я вышел на дорогу, и стал ждать пока, солнце осветит меня. Сказать, что для часовых мое появление было полной неожиданностью, а стоял я от них метрах в пяти, значит ни сказать ничего. Один из них выронил трубку изо рта, а они оба судорожно бросились к оружию, едва не столкнувшись, ветерок же донес липкий запах паники.

Выждав пока они возьмут оружие и встанут по местам я сказал: "Я Рэм. Князь звал". Тот, что стоял справа, стал изо всех сил стучать руками и ногами в калитку и кричать что пришли "волки", перемежая это ругательствами в адрес тех, кто был за воротами.

Калитка распахнулась, и из нее выбежали еще двое солдат во главе с начальником караула. Меня провели внутрь. За воротами стояли еще трое в полной боеготовности, явно ждали нас. Да такой наглости, как спать в присутствии офицера, они себе не позволяли.

Город был почти круглым, не больше пары километров. От тех ворот, через которые я пришел, на юго-запад, до других шла широкая, мощеная камнем практически прямая улица. Она делила город на две равные части. Направо были высокие, до пяти этажей, каменные дома, расположенные без какого либо порядка. Почти на всех были вывески разных лавок и мастерских. Слева от ворот, вдоль крепостной стены, а как потом выяснилось и внутри нее, были казармы. Далее - солдатская кухня, вдоль нее прямо на улице, просто под навесом, стояли длинные дощатые столы и лавки. Еще дальше были конюшни, вначале солдатская, а потом и княжеская. И наконец, около самых ворот, собственно княжеский дворец. Большое каменное здание с несколькими башнями под шатровыми крышами. В центре города находился большой круглый колодец, вокруг которого была рыночная площадь.

Не считая меня, двух солдат и начальника караула на улицах еще никого не было. Оно и не удивительно, люди в отличие от нас плохо видят в темноте, а только-только встающее солнце не разогнало еще сумрак внутри городских стен. Однако мои провожатые не взяли фонарей, по-видимому, за ночь сожгли все свечи. Пройдя вдоль казарм и кухни, через площадь, меня провели во дворец через черный ход возле конюшни.

Во дворце тоже еще спали. Начальник караула отчитал задремавших часовых, стоявших у черного хода. И один из них, с фонарем пошел впереди нас по длинному, не слишком широкому коридору вглубь дворца освещая дорогу. Распахнув одну из дверей, мы оказались в достаточно большой полукруглой комнате, с высоким потолком. Под узкими, высокими окнами стояли длинные резные лавки, на одну из них и указал мне офицер, солдаты сели слева и справа. Сам он уселся у противоположной стены, где между дверей, кроме лавок были еще и столы. Держались они бодрячком, однако от внимательного взгляда не укрылась нервозность и явная усталость. Тот, что был с фонарем вышел в ту же дверь, оставив нас (по человеческим меркам) в темноте, впрочем, мне света было вполне достаточно.

­Немного времени спустя в другую дверь с фонарем вошел явно не рядовой солдат. По всей видимости, из личной охраны князя, потому что говорили они на равных, а слова начальника караула о том, что князя надо немедленно разбудить, выслушал очень надменно, но ушел. Комната снова погрузилась во мрак, к неудовольствию людей.

На этот раз ждать пришлось довольно долго. Было слышно, как в коридорах началась суета. Немного времени спустя из маленькой боковой двери освещая дорогу фонарем со свечой, вышла пожилая (лет шестидесяти) женщина. Невысокого роста, полноватая, но еще крепкая. На ней было мышиного цвета шерстяное вязаное платье, подпоясанное тонкой шелковой лентой, плечи прикрывала коричневая шаль, а на ногах были шлепанцы мехом внутрь на кожаной подошве. Седые волосы были распущены. Ступая тихо, но уверено она дошла до середины комнаты, когда глаза, блеснувшие желтым, (в них отразился свет) выдали мое присутствие. Резко подняв фонарь, она ойкнула и отпрянула, увидев меня целиком. Однако заметив солдат, а потом и начальника караула успокоилась, прибавила шаг и вышла из комнаты.

Прошел почти час. Свет поднимающегося солнца проник через стрельчатые окна, осветив комнату.

2.

Дверь, ведущая в тронный зал, наконец, открылась. Была она арочной метров трех высотой и около двух шириной, дубовые доски в толщину никак не меньше двух ладоней. Украшением служила незатейливая резьба.

Начальник караула встал и, посмотрев на меня, движением руки пригласил войти. Солдаты же осталась сидеть, и с каждым шагом к двери, на их лицах все явственнее читалось облегчение.

Возле створок двери стояли двое из личной охраны князя, они крайне подозрительно посмотрели на мое оружие - грудь защищали два десятка метальных ножей в сплошных ножнах, закрепленных на широких кожаных ремнях портупеи, еще два кинжала были ниже в ножнах на животе; на поясе по бокам висели два коротких меча, а слева в широкой кожаной петле еще и двузубая кошка, обмотанная шелковым шнуром; за спиной был гномий топор (засунутый под рюкзак-короб из твердой кожи), в кольцо, на конце ручки которого продета веревочная петля, накинутая на плечо, по бокам рюкзака крепились - справа колчан типа тубуса с крышкой, слева короткий лук из рога без тетивы. Но при всем этом арсенале разоружать меня, однако никто не решился. Затворив дверь, личная стража двинулись в двух шагах позади нас, к возвышению в противоположном конце зала

Тронный зал был достаточно велик больше двадцати метров в длину и десять в ширину. Сводчатый потолок возвышался никак не меньше, чем на восемь метров, на высоте же четырех (как раз на уровне потолка приемной) шла широкая деревянная галерея, опоясывающая весь зал. По правой стороне были узкие стрельчатые окна, как в приемной, только здесь украшенные цветными витражами, слева было несколько дверей меньшего размера. Простую каменную кладку стен украшали гобелены, многие явно эльфийской работы. Мебели не было совсем, не считая двух украшенных искусной резьбой тронов, стоящих на подиуме. Я остановился, не доходя порядка десяти шагов. Охрана позади меня поклонилась.