Сарада умная девочка. Она заслуженно самая лучшая ученица академии, и Сакура была уверена, что её ждет большое будущее. Любую цель, поставленную перед собой, её дочурка непременно достигнет. Однако и в свои тридцать она навряд ли поймет отношения Саске с Сакурой. Ведь существуют вещи, которые понимают только двое, чьи судьбы сплетены красной ниточкой судьбы.

Сарада ведь не знает, что Саске в ночь смерти своих родных и близких безвозвратно потерял веру в лучшее. Что в день гибели своего брата – сердце. А убивая других людей, он незаметно для самого себя уничтожал собственную душу. Энтропия – скверное явление, и оно сделало нереальным полное исцеление человека, потерявшего всё, что делало его жизнь осмысленной. Его подняли на ноги, залатали, насколько это было возможно, и научили коротать дни с тем, что имеется под рукой.

И одним из последствий перенесенной им «болезни» оказалась замкнутость, раздражительность и нетерпимость долгих разговоров. После стычки с Наруто он, казалось, стал кардинально другим человеком. Но на практике ничего толком не поменялось, помимо его жизненных целей. И Сакуре предстояло столкнуться именно со сломленным и загнанным в угол мальчишкой.

Он нуждался в ней, как нуждается уморенный жаждой зверь в родниковой воде, как страдающий - в смерти, как потерянный человек - в любви… И Саске, казалось, готов был броситься в её объятия, но не знал, с какой стороны подступиться. За гиблое дело взялась Сакура, скоро понявшая, что с ним нельзя, как с другими.

Его чуткая искалеченная душа просила покоя. Покоя в мире, в душе, в словах. Саске не знал и не хотел говорить больше уже сказанного. Ему казалось, что произнеси он на слог больше, чем нужно, и всю окружающую действительность постигнет необратимый хаос - энтропия. Это пугало его, как маленьких детей пугает гроза.

Саске непременно желал сказать, что Сакура нужна ему, но предпочитал словам мирное молчание. Она нравилась ему, но едва ли это могло сорваться звуком с его уст. Он любил её больше собственной жизни, но вместо теплых слов и крепких объятий следовал робкий взгляд. Учиха позволял ей то, чего никогда не позволял другим женщинам – смотреть ему в глаза.

Сакура научилась разговаривать с ним посредством этого взгляда. Ей не нужно было много времени, чтобы узнать, как прошел день у её мужа, устал ли он и чего хочет. И это уютное, приятное молчание, наполненное бесконечностью их взаимных чувств, Саске любил так сильно, что готов был раствориться в нем.

Сакура выучила «от» и «до» все его взгляды. По одному цвету глаз она могла узнать, о чем думает её муж, какая мысль-паразит мучает его, какие сомнения одолевают. И лечила она все эти «недомогания» не словами, а заключенной в прикосновениях любовью.

В конечном итоге, любовь определяется не разговорами. Громкие слова вырываются и растворяются в бесконечных звуковых волнах. Они переплетаются с чужими словами, вскриками, возгласами и теряются, забываются и нередко умирают в быту, ссорах и изменах. Любовь определяется умением понимать друг друга с полувзгляда. Способность говорить – гроша не стоит. Люди начинают этим промышлять с самого детства. Зато способность молчать – наиудивительнейшее явление этого неуловимого чувства.

Нет, Сарада, ты неправильно задаешь вопросы. Ведь они не в том, по какой из причин отец ушел из дома. И ответ, как следствие, ошибочный. Саске нет рядом не потому, что он не нашел общего языка со своей женой. Он отсутствует, потому что его личность сломали, все жизненные устои перевернули с ног на голову, а его самого обрекли на скитания. Вопрос звучит по-другому: «А не потому ли Саске и возвращается, что только Сакура и умеет с ним разговаривать?».