Пока до меня дошло, что мы не у меня в номере - успел трижды сладко выматериться, проклиная женскую натуру, мужскую глупость и свою собственную везучесть.

Щелкнул замок входной двери и я снова прикинулся ветошью в сторону стенки - сплю я, сплю.

– Вставай, соня...
– Ласковый поцелуй и еще час ушел на "горячее".

Валяясь я в постели с девушкой, закинувшей ногу мне живот и уткнувшейся носом в плечо, разговаривать совсем не хотелось. Хотелось лежать и лежать, пока весь этот мир не превратится в прах, в пыль и звезды не сложатся в новые созвездия.

– Давай вставать...
– Марша еще раз прижалась ко мне своим горячим телом и выскользнула из-под одеяла.
– Я в душ, потом ты!

При всей нашей жаркой ночи, Марша не оставила на мне ни единого следа - ни засоса, ни царапины, словно чего-то боялась.

Выйдя из ванны, потянулся на запах еды - за те 15 минут, что я провел под горячими струями, Марша успела сделать яичницу и заварить кофе.

Я бы, лично, за это время только бы чайник поставил!

Электрический, разумеется.

Услышав мое признание, Марша рассмеялась.

Только не весело.

В ее смехе не было ни капли веселья.

Усталость, боль и злость - вот что было в ее смехе.

Однажды я уже слышал такой смех.

От самого себя.

Подойдя к ней в плотную, крепко обнял и поцеловал, попытался поцеловать - Марша вывернулась, как кошка, которой надоело назойливое внимание детей.

Хорошо, хоть еще не зашипела и не поцарапала!

– Сайд. Завтракай и уходи.
– Попросила она, отступая от меня.
– Пожалуйста, просто уходи. Пусть останется прекрасная сказка ночи, в которой мы были свободны. Ты...

– Знаешь что, Марша Хэммильд...
– Я почему-то воспользовался её полным именем - фамилией, как это сделал ди-джей.
– Хватит морочить мне голову! Завтракай и поехали! А еще лучше - поехали прямо сейчас, позавтракаем по дороге. Например - в Киеве!

Всю свою жизнь я мечтал сказать это любимой женщине.

Снова прижав к себе Маршу, крепко ее поцеловал.

– Марша... Поехали.

Девушка странно дернулась, спрятала лицо у меня на груди и прижалась так, словно пыталась слиться со мной в единое целое.

На мое счастье, квартирка Марши была в двух шагах от ее работы, а, следовательно, и от гостиницы, на парковке которой мерз мой "корветик".

Оставив Маршу собирать вещи, забрал свои шмотки из номера, закидал их в багажник и вернулся к ней, приткнув своего "ската" у тротуара, под окнами ее квартиры.

Где застал Маршу в слезах, сидящей на кровати, обхватив колени.

– Ты чего?
– Испугался я, что она снова что-то себе придумала и мне придется вновь вытряхивать из ее головы мусор воспитания и ворох предубеждений.

– Ты не сказал, что брать...
– Сквозь слезы, снова прижавшись ко мне, сказала девушка.
– И, как быть с работой?!

– Позвони Зулу и скажи, что твой мужчина тебя похищает!
– Предложил я.

– Ага, и через две минуты в мою квартиру будет ломиться весь охранный полк нашего клуба, в надежде оторвать тебе яйца!
– На лице Марши заиграла улыбка. Она дотянулась до телефона, лежащего на тумбочке, набрала номер и замерла в ступоре, словно страшась сказать первые слова.

Я мягко забрал у нее телефон из рук и поднес к уху.

– Марша, девочка, что случилось? Что-то с этим козлом? Марша!
– Зул ревел в трубку, как разъяренный бык.

– Зул!
– Остановил я поток, льющийся на мою персону.
– Марша увольняется и уезжает со мной. Сейчас.

– Ух ты...
– Выдохнул хозяин клуба и спустил пар.
– Дай трубку Марше!

Отдав трубку, подмигнул заплаканной блондинке.

– Да. Да. Да, Зул. Спасибо!
– Марша отбросила трубку на кровать и в один прыжок оказалась у меня на шее.
– Что брать?

– Главное, бери себя. А вещи купим на месте.
– Только сейчас я начал осознавать, что впервые в жизни принял решение за другого человека и... Безумно этому рад!

Я взваливаю на себя ответственность, и мне это нравится.

– Там, где я живу... Сейчас очень холодно...
– Начал шептать Марше на ушко, я.
– Снег может идти несколько дней подряд и никто не объявляет чрезвычайного положения. Термометр может показать минус 49, а на улице будут бегать счастливые дети, гоняя хоккей. В любой момент может пропасть свет, и люди будут сидеть при свечах.