что здесь кто-то жил. И здесь ты не ощущаешь себя, как дома.

Но затем я захожу в гостиную и вижу картины, стоящие на полу, около стены. Они

выглядят так, будто их нужно повесить. На всех этих картинах изображены мы с Филиппом.

Интересно, возможно, это маленькие кусочки моментов из моей жизни, которые я не могу

вспомнить. Я просто стою и изучаю их. Они потрясающие.

– Они твои, - говорит Филипп, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть его.

– Это я их нарисовала? – я снова смотрю на картины, надеясь что-то вспомнить, но

ничего так и не приходит в голову. От них веет таким теплом. Которого, увы, нет в этом

пентхаусе. – Я, наверное, и правда тебя обожала, - дразню я, снова взглянув на него. Его

волосы мокрые от только что принятого душа, и он одет только в джинсы.

Что-то вспыхивает в его глазах, когда он смотрит на картины, как будто он никогда их

прежде не видел.

ГЛАВА 10

Филипп

Когда Карл сказал мне, что все картины были обо мне, я и представить себе не мог

подобное. Такое ощущение, словно я наполнял каждую её мысль, как и она мою. Это

ослабляет чувство обиды, которая всё ещё меня преследует. Когда я проснулся сегодня

утром, и её не было в моей постели, я подумал, что потерял её снова.

Я был потрясён тем фактом, что не почувствовал, как она покидает мою кровать, но

вчера ночью был самый сладкий сон, в котором я чувствовал себя единым целым. С ней, в

моих объятиях, я быстро отдался миру сновидений, зная, что она в безопасности. Что я

вернул её, и она больше никогда не покинет меня.

Я должен был почувствовать себя виноватым, что не разбудил её, когда вернулся в

постель после того, как ею пообедал, но всё, что мне было нужно, это залезть в кровать и

нежиться в её объятиях. Я просто хотел обернуться вокруг нее и забыть обо всех планах.

Я убедился, чтобы репортёры не приближались к ней. Удостоверился, что Сидни не

раскроет меня. Потребовалось немало усилий, а также небольшое давление и деньги, чтобы

заставить репортёров отступить, но с Сидни все оказалось гораздо сложнее. Я думаю, она

услышала отчаяние в моём голосе.

– Мы ждём, чтобы повесить их в новом доме, - немного лгу я. Я, конечно же, повешу

их в новом доме, но ложь в том, что я только недавно о них узнал.

– Новый дом. Вот почему это место такое холодное. Ты уже что-то перевёз? – она

оглядывает квартиру, скривившись, словно ей тут совсем не нравится.

Я протягиваю руки и тяну её на себя. Она поднимает голову, чтобы посмотреть на

меня. Одна из её босых ног поднимается и начинает потирать мою ногу, пока моя девочка

еще сильнее прижимается ко мне. Она может и не помнит нас, но её ее тело. Где-то глубоко

внутри неё. Мы вместе. Нам всегда было комфортно вместе. Так было с самого начала.

Я знал, что она не любит это место, но я не думал, что ей оно настолько противно. Как

я мог не замечать этого? Я ведь не хотел ничего пропустить, находясь рядом с ней. Когда я

делаю её счастливой, то от этого я сам становлюсь счастлив. Когда её лицо сияет, у меня

теплеет всё внутри.

– Можно сказать и так. Новый дом почти готов. Обещаю, тебе он понравится.

– Как ты можешь быть так уверен? Я даже не уверена, что знаю, как должен выглядеть

дом моей мечты.

– Если тебе там не понравится, я разрушу его и начну всё заново, - отвечаю ей,

наклоняясь, чтобы нежно поцеловать её в губы. Боже, как я не замечал этого. Я больше не

потеряю ее.

Она начинает углублять поцелуй, и я отстраняюсь, зная, к чему это приведет. У меня

уходят все силы, чтобы не взять её прямо здесь, но на каком-то, непонятном мне уровне - это

кажется неправильным. Я не буду этого делать, пока она не вспомнит или не скажет, что

любит меня.

Я просто надеюсь, что смогу заставить её снова полюбить меня, прежде чем она всё

вспомнит. Я до сих пор даже не заю, почему она сбежала, но на этот раз я обязательно

сделаю всё правильно. Больше не будет никаких стен и недомолвок с моей стороны. Она

увидит, насколько нужна мне. Потому что я не оставлю ей другого выбора.