Мать, внимательно рассматривавшая лицо в маленькое зеркальце, которое всегда носила в сумочке, покосилась на дочь.

– В чем я ошиблась, Карла?

– Ты говорила, что женщины, которые за собой не следят, не найдут красивых мужей. И еще ты говорила, что Лили толстая. Но ведь Эд похож на кинозвезду!

У матери вырвался мелодичный смех. Сидевший через проход мужчина посмотрел на нее с восхищением.

– Ах ты, моя птичка! Это все верно. – Мать ласково потрепала Карлу по щеке. – Красивые мужья бывают и у таких, как Лили, но им нужно быть осмотрительнее, иначе они ведь могут их потерять.

Как это потерять, недоумевала Карла, готовясь к выходу, на улице обронить, что ли? Или в автобусе, как она розовую заколку на той неделе? Лили крупная, но зато она добрая. Она сохранила секрет о Чарли и разрешила печь пирог. Этого же достаточно, чтобы удержать Эда? Карле не хотелось, чтобы Лили пришлось искать себе другого мужа.

Она хотела спросить у мамы, но та уже торопилась и повторила на прощание, что Карла должна делать после уроков.

– Дождись меня, дорогая, слышишь? Жди у ворот, даже если я задержусь.

Радостно кивнув, Карла спрыгнула с подножки автобуса, помахала маме, перебежала через спортивную площадку и пошла в класс. Несмотря на происшествие с мячом на прошлой неделе, она с огорчением увидела, что одноклассники по-прежнему не очень дружелюбны. Но теперь, когда у нее есть Чарли, отношение скоро изменится. В этом Карла не сомневалась.

На перемене она бережно завернула Чарли в джемпер, чтобы он не замерз, и оставила в своем шкафчике. Выйдя на площадку, Карла обратилась к девочкам, игравшим в классики:

– Можно с вами?

Никто не отозвался, будто не слышали.

Она подошла к одноклассницам, бросавшим о стенку теннисный мяч:

– Можно мне тоже поиграть?

Все отвернулись.

У Карлы в животе образовалась пустота, хотя она хорошо позавтракала.

Она медленно побрела в класс. Там никого не было, даже помощницы учительницы, которая отвела ее домой, когда Кевин подбил ей глаз. Карла слышала, как одна учительница сказала другой, что помощницу «отпустили». Что это может значить?

Карла радостно подошла к шкафчику и начала разворачивать джемпер. Чарли поймет, как ей обидно, что другие дети не хотят с ней разговаривать. С Чарли ей будет веселее…

Нет. Не-е-ет!!!

Зеленый пушистый Чарли был мертв – криво распорот от головы до хвоста. А сверху лежала записка с красными печатными буквами:

ВАРОВКА

Нужно бежать быстрее, иначе я опоздаю на автобус. Будь я стройнее, бежать было бы легче. Груди подпрыгивали. Те самые груди, которые ласкал Эд, когда ночью неожиданно залез на меня. Однако потом, когда он открыл глаза, в них отразилось удивление при виде того, кто лежит снизу.

Я.

Я тоже удивилась. В полусне я представляла себе кого-то другого. Мягкие руки на моих грудях. Его рот, терзающий мой. Его твердость, проникающая в мою мягкость…

– Мне надо умыться, – пробурчала я и поплелась в маленькую ванную, чтобы вытереть глаза. Когда я вернулась, Эд крепко спал.

Откуда это берется? Почему я представляю с собой в постели Джо, человека, к которому чувствую неприязнь?

А о ком думал Эд? Нетрудно догадаться. Может, на вечеринке дело не зашло дальше фамильярностей, но я все чувствую. Так же как чувствую Джо. Если я чему-то и научилась за свою жизнь, так это слушать свою интуицию.

Пока эти мысли тяжело ворочались в голове, Эд спал. Во сне он выглядел удивительно мирно: слегка похрапывал, а на подбородке – легкая поросль тонких светлых волосков… Тихо, чтобы не разбудить его, я встала с кровати, на цыпочках прошла в кухню и достала швабру.

Я так увлеклась, что не слышала, как он вошел, пока за спиной не раздался голос:

– Зачем ты утром моешь пол? – Говоря, он завязывал галстук, в который впиталась капелька крови из пореза на щеке. Эд этого вроде бы не заметил.

Я подняла голову, не вставая с коленей:

– Потому что он грязный.

– А ты на работу не опоздаешь?

Ну и что? Я хочу, чтобы линолеум блестел. Если я не могу наладить свой брак, надо довести до совершенства хотя бы кухонный пол.

Поэтому сейчас я бегу. Если бы я не сходила с ума с этой уборкой, я бы не вышла из дома на четверть часа позже обычного и не провожала бы теперь автобус глазами и не обливалась бы холодным потом, представляя, как буду оправдываться перед начальником.