– Сама того не ведая, эрдана Кари, ты использовала единственный известный способ приручения самого умного и опасного хищника на Восточных территориях.

– Ну нечто подобное я и предполагала... Только ведь ты Бумера своей кровью не поил, а он относится к тебе дружелюбно.

– Я - каол! А каолы очень необычные люди!
– он захохотал, явно наслаждаясь своим превосходством.

– Ты так и не ответил...

– Мне нечего ответить. Возможно, я ему просто понравился... особенно мой запах.

Я не поверила такому объяснению, хотя над фразой про запах, мы посмеялись. После ужина моя "тёплая" компания собралась в каюте. Мы с Дайком устроились на койке, а Макс и Бу на полу. Макс "включил" свою подсветку, и Дайк принялся снимать швы с моего лица, но выглядел при этом как-то хмуро.

– Можно, наконец, посмотреть? Вы все зеркала от меня попрятали!
– я слегка морщилась от неприятного ощущения вытаскиваемых ниток.

– Сейчас закончу и посмотришь...

Ещё несколько минут он возился, обрабатывая рану лечебными отварами, а потом достал из-за пазухи моё маленькое зеркало:

– Я сделал всё, что мог...
– и отвёл глаза.

Глянув в отражение, я постаралась не подать вида, что увиденное расстроило до глубины души. Шрам был длинный: почти от виска, через скулу, где порез был наиболее глубоким, всю щёку и заканчивался у нижней челюсти. Липкий червь всё-таки хорошо покушал за мой счёт и рану разъел. Хотя мне повезло, лицевые нервы не пострадали ни от стрелы, ни от червя, но не было никаких сомнений, что эта отметина на всю жизнь и полностью никогда не рассосётся. Арвида я буду помнить до конца дней своих, пусть и не он самолично стрелял в нас с Максом.

– Тебе не кажется, что я кого-то напоминаю?
– я постаралась говорить как можно спокойнее.

Дайк скривился, пытаясь улыбнуться через силу:

– Если встретитесь, будете словно два сапога - пара...

Продолжая разглядывать себя, я поразилась тому, насколько опять изменилась: снова заметно похудела, и на лице остались только синющие глаза да этот шрам, едва начинающий заживать. Волосы стали грязно-серыми от длительного пребывания в солёной воде, краска придонных лаци всё-таки смывалась, хоть и медленно. Стрижка "а-ля бешеный ёжик" уже немного отросла, но короткие, рваные пряди торчали во все стороны. Я не то что на богиню, я даже на огородное пугало никак не тянула, а если ещё посчитать все шрамы, полученные за время пребывания на этой планете, то хотелось просто выгнать всех из каюты и в голос разрыдаться.

Макс, сияя нежно-сиреневым светом, положил тяжёлую голову мне на колени и смотрел так же жалостно, как и Бумер, который самозабвенно вылизывал мою ладонь, заглядывая в глаза и тихонько поскуливая.

– Ничего страшного, - я попыталась улыбнуться.
– Это даже к лучшему...

– К какому лучшему?!
– Дайк сжался, сложив руки на груди, а потом гневно глянул на Макса.
– Вот если бы не ты, то ничего бы этого не было!

Ангалин моментально потух и дёрнулся, повернув к парню голову:

– Это я, что ли, с-с-стрелял в Кари?!

– А при чём тут это?!
– Дайк вскочил, и я заметила, как сжались его кулаки.
– Это ты нас уговорил отправиться за этими вашими "слезами"! Сидели бы сейчас спокойно в Латрасе!

Макс напрягся, прищурив глаза:

– Думай, что говориш-ш-шь, Дайк... З-з-забыл, что в Тагри наш-ш-шёл мать и сес-с-стру?! Если бы мы ос-с-стались в Латрас-с-се, то ты бы их так никогда и не увидел. А ес-с-сли как лекарь ты нас-с-столько плох...

– Прекратите!
– я попыталась сказать это громче, но голос опять сорвался в хрип. Первый раз на моей памяти мои мальчики начали серьёзно ругаться. Дайк развернулся в тесноте, зацепил плечом косяк и вышел, громко хлопнув дверью, а Макс плюхнулся на хвост, нервно клацая зубами.

– А ты чего расселся?
– разговор на повышенных тонах был мне ещё недоступен.
– Я хочу остаться одна, и пока вы не помиритесь, сюда можете не соваться.

Сверкнув глазищами, Макс пулей вылетел следом.

Я закрылась изнутри, затащила Бумера на койку и, ткнувшись носом в густую шерсть, попыталась предаться вселенскому горю, то есть, рыданьям, но как-то не пошло. Через несколько минут начал разбирать идиотский смех, а когда я ещё разок, при свете лампы, полюбовалась на своё отражение, то смех превратился в басистое, клокочущее хохотание, как у злобной ведьмы из страшной сказки.

"Сначала все восхищались моей красотой, а теперь я буду наводить ужас жутким внешним видом и низким, хриплым голосом!
– я продолжала хохотать.
– А ведь когда-то я этого и хотела, чтобы ни один мужчина в мою сторону больше не смотрел! Вот и получила, что заказывала!" Ещё долго я размышляла над превратностями судьбы, пыталась себя жалеть, а потом успокаивать, пока не заснула в обнимку с любимым лохматиком, который уже занимал большую часть узкого ложа.

В Гейзе мы застряли на трое суток. Этот город на северо-восточной окраине Восточных территорий был много больше Латраса и отличался от моих, так сказать, владений высокой крепостной стеной со стороны суши и удобной бухтой, закрытой от ветров. Также в западной части города имелась большая верфь для постройки и ремонта галер, шхун и барж. Кораблестроители Гейзы славились своим мастерством не только на Востоке. Этому также способствовали обширнейшие леса по всей округе, почти сплошь состоящие из высоких корабельных сосен, стройных гурангов и широких деревьев ди, которые шли на крепкие, удобные в обработке доски.