Пишущая судьбы. Эпилог с ХЭ. Три года спустя...
Эпилог.
(три года спустя)
Открыв глаза, я посмотрел в окно и тяжело вздохнул - это был самый ненавистный день в году, потому что три года назад Рина чуть не умерла. Вернее, умерла два раза на операционном столе.
Я до сих пор с ужасом вспоминал, как она потеряла сознание перед приездом скорой, и как я кричал от боли, боясь её потерять. А потом тянулись долгие часы неизвестности, пока ей делали операцию, и я до сих пор помнил, как не мог встать на ноги, когда вышел врач, и как у меня тряслись руки. И то, как долго она не приходила в себя, и я прислушивался к писку приборов, и казалось, что нет ничего важнее этих звуков на всей земле.
И только когда она пришла в себя и угроза её жизни миновала, я смог с облегчением вздохнуть, но глубоко внутри страх её потерять остался, потому что я знал, каково это жить, боясь больше никогда не увидеть её, не обнять, не поцеловать и не прижать к себе.
Повернувшись на бок, я с любовью посмотрел на неё, и легонько поцеловав у губы, перевёл взгляд на шрам от пули. Осторожно приложив руку к нему и почувствовав биение её сердца под своей ладонью, я в очередной раз с облегчением вздохнул, и порадовался, что у Суханова ничего не вышло.
“Жаль только, что я лично не отправил этого ублюдка на тот свет” - подумал я, закрыв глаза, и прислушиваясь к её ударам сердца. “А с другой стороны - главное, что он получил своё. Впрочем, как и остальные”.
У меня имелся запасной план действий и, весьма кардинальный, поэтому, когда Рина пришла в себя, и я понял, что угроза её жизни всё равно существует, я отдал приказ на исполнение второго плана, плюнув на её просьбы обойтись без смертей. В течение двух дней все участники группы оставили этот мир и только после этого я успокоился.
Не знаю как, но ещё лёжа в больнице, она узнала, что все мертвы, и скорее всего не поверила, что тот же Макаров и Поляков умерли от сердечного приступа. А Хлебников неудачно упал с лестницы дома, сломав себе шею, и в то, что Завадский умер от тромба, но она никогда не поднимала этот вопрос, и я был ей очень благодарен. Для меня же была важна её безопасность, и никаких угрызений совести я не испытывал.
– Сева, - раздался мягкий голос Рины.
– Ты опять?
– Что опять?
– с улыбкой спросил я, открывая глаза.
– Киснешь, вспоминая то, что произошло три года назад, - с укором ответила она.
– Я не кисну, а радуюсь, что всё хорошо закончилось.
– Если ты так радуешься, то не дай Бог увидеть, как ты горюешь, - со смешком ответила она и тут же осеклась, а потом, серьёзно посмотрев, сказала: - Всё ведь хорошо, и ты знаешь моё мнение на этот счёт.
– Знаю, - со вздохом ответил я.
А мнение у Рины было своеобразное - она считала, что те смерти заслужила, потому что когда-то убила много людей, и наоборот считала, что таким образом у неё забрали ту жизнь и дали новый шанс начать всё с чистого листа, поэтому спокойно воспринимала произошедшее три года назад, в отличие от меня.
– Так, немедленно прекрати вздыхать и лучше поцелуй меня!
– проворковала она и прижалась ко мне.
– Ммм… Только поцеловать? Я бы хотел большего, - просунув руку под одеяло, я стал водить по её животу рукой, и улыбнулся.
– Тогда закрой дверь, а то потом опять придётся объяснять Нике, почему ты лежал на мамочке, а она стонала, и ты вместе с ней, - весело сказала она и подмигнула.
– Боюсь, второй раз она не поверит, что я прикусила язык, а ты лечил его мне.
– Да уж, второй раз такое объяснение не пройдёт, - с улыбкой ответил я, вспомнив, как мы занимались любовью, и в этот момент с пожеланиями доброго утра в спальню ворвалась Ника.
– А ты тоже хороша - нет, чтобы помочь, мычала непонятно что.
– Я растерялась, - Рина с раскаянием посмотрела на меня.
– И это странно! Обычно ты не теряешься и всегда знаешь, что ответить, а тут внезапно онемела.
– Скажем так, все ответы, которые крутились у меня на языке, были не для ушей нашей дочери, - беззаботно произнесла она.
– И что за ответы?
– я с интересом посмотрел на неё.
– Закрой дверь и я тебя скажу, а вернее постараюсь показать!
– Ооо, солнце, лежи и не двигайся! Я мигом!
Но не успел я дойти до дверей, как в коридоре открылась дверь и Ника звонко прокричала:
– Папочка! Мамочка!
– Поздно, батенька! Бегом в кровать, а то придётся ещё и объяснять особенности мужской физиологии ей, - сказала Рина и откинула одеяло, выразительно посмотрев на мои трусы. Я тут же вернулся в кровать и накрылся одеялом.
Дверь в спальню открылась, и Ника в пижаме и с мишкой в руках, когда-то подаренным Алексом, ворвалась в комнату.
– Доблое утло!
– звонко сказала она, забравшись на кровать и поцеловав сначала Рину, а потом меня, улеглась между нами.