Грубин не раздумывал. Он бросил пальто и прыгнул на проплывавшую мимо льдину. С нее на другую. Теперь перед ним была полынья метра в три шириной. В нормальной жизни Грубину никогда бы не одолеть такого расстояния. Но сейчас он даже не размышлял, прыгнул и удержал равновесие…

Через минуту Грубин уже дотянулся до профессора и рванул его вверх. Минц буквально вылетел из воды.

От этого движения Грубин наверняка бы упал, если бы не сапоги профессора. Вылетая из воды, Лев Христофорович ухитрился подогнуть ноги и встать на корточки. Сапоги сразу принялись за работу. Для них вода была твердой. Профессор выпрямился и поддержал Грубина.

К этому времени их вынесло на середину реки. Они стояли, держась за руки. Профессор Минц на воде, а Грубин на льдине. Профессор промок, но не чувствовал холода. Заяц тоже промок и больше не кричал, а лишь мелко дрожал.

– Спасибо, – сказал Минц.

– Н-н-не стоит, – сказал Грубин.

Ноги его подгибались после пережитого. Опасность еще не исчезла. Профессор Минц мог бы теперь добраться до берега, но Грубин был не в силах повторить свое путешествие.

– Значит, так, – сказал Минц, опираясь на Грубина и медленно, осторожно поднимая правую ногу. – Придется нам совершить не совсем элегантное, но вынужденное путешествие. У тебя какой размер обуви?

– Сорок третий, а что?

– Ничего, будет немного жать, – сказал Минц. – На одной ноге прыгать умеешь?

– Н-н-не знаю…

Профессор, стоя на одной ноге, стащил с другой сапог и протянул Грубину.

– Будем прыгать, – сказал он, – держась за руки.

И они запрыгали по воде к далекому берегу. Свободной рукой Минц держал зайца. Когда до берега оставалось метра три и стало ясно, что спасение близко, Минц вдруг сказал:

– Какое счастье, что никого не было на берегу! Мы бы стали посмешищем для всего города.