– Ты хочешь сказать, что мы отличаемся нашими личными качествами?

– Да, вы разные, и жены у вас разные, что я тоже успела заметить.

– Это я тоже понял, - усмехнулся я.
– Меня на счет этого уже Моисеич просветил. Думаешь, почему так получилось, если поверить в твою версию?

Наташа опять задумалась, глядя через лобовое стекло куда-то вперед, туда, где терялся свет фар. Ночь, разбавленная редкими огнями, окружала нас, затопив окрестности в темноте. Наташа очнулась, аккуратно потерла лоб и виски.

– Ведь все друг на друга влияют. Ты изменил меня в некоторой степени, я изменила тебя.

– Хорошо не "мне", - пошутил я.

Наташа на это ничего не ответила, и продолжила.

– Я не знаю, что произошло с тем тобой, с тем Андреем, но очевидно это случилось до нашей с тобой встречи. В этом я уверена.

– И что дальше?

– Не знаю. Просто теперь понятно, что на свете существует один человек двух разных возрастов, с двумя разными судьбами. Более того, сильнее всего на свете он ненавидит себя. Ирония судьбы какая-то.

– Или с легким паром, - невесело закончил я.
– Видимо, если отсепарировать характер каждого человека, то получится две противоположные половинки.

– Ага, доктор Джекилл и мистер Хайд. Добро и Зло.

– Нет, я думаю тут немного сложнее. Я ведь не идеален, значит не все качества во мне положительные, и в другом Андрее есть неплохие черты. Он, например, может неплохо управлять, ну, или лучше сказать: повелевать людьми. Я лишился этого уже после десяти лет жизни с тобой.

– Что, жалеешь?
– Наташа с интересом посмотрела на меня.

– Нисколько, но это качество здорово облегчает жизнь - меньше моральных ограничений. Управление другими людьми, это не только искусство сделать так, чтобы люди сделали, что ты им сказал, это еще и их уничижение. Надо не только повелевать, надо уметь заставить, часто просто ломая. Люди по природе своей ленивы и строптивы.

– Я тебя не узнаю, ты таким высоким слогом говоришь, что уши в трубочку заворачиваются.

– Просто то, что я говорю - прописная истина. Все знают об этом, но мало кто задумывается. Поэтому мало кто на по-настоящему хочет власти над людьми - лениво, а главное все-таки стыдновато. Я раньше мечтал повелевать, ну ты знаешь, а теперь я мечтаю простого человеческого счастья. Возможно, я постарел, но думаю причина в отказе, таком очень личном отказе в получении удовольствия от унижения других людей.

– У меня никогда не было стремления к власти, - Наташа искоса скользнула по мне взглядом, оценивая какую реакцию вызвали ее слова.

– Ну да. Тебе всегда хватало власти надо мной.

– Ерунду не говори, суслик.
– Наташа ласково посмотрела на меня. Она решила задавить в зародыше этот небольшой личный бунт, который все больше овладевал моим сознанием.

– Наташ, правда, я устал быть "сусликом". Тот "я" много больше соответствует "мне" первоначальному.

– Но он мерзок.

– Да, но он больше "я", чем я сегодня. Ты переиначила меня.

– Суслик, но он отвратителен и порочен.

– Ты знаешь, как я себя ощущаю последние пять лет?
– я сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Как?
– Наташа немного повернулась, устраиваясь в кресле поудобней.

– Беспомощно. У меня такое чувство, что я лишился чего-то очень важного, того, что составляет мое "я".

– Ты просто завидуешь, - Наташа прищурилась и посмотрела таким взглядом, будто замерила меня с ног до головы штангенциркулем.

Ее взгляд не понравился мне. Я всегда боялся вот такого Наташиного взгляда. Мнение единственного человека, которым я дорожил, сейчас выразилось в этом взгляде. Всю часть жизни, прожитую с ней, я боролся за ее одобрительный взгляд, когда она ласково и нежно смотрела на меня, позволяя воспользоваться ее расположением. Хотя слово "воспользоваться" довольно неуместно по отношению к той степени свободы, которая предоставлялась мне по случаю хорошего настроения. В этот момент я понял, как радикально эта зависимость от Наташи изменила меня. Не знаю, кто или что сделал так, чтобы я встретился с самим собой, но простое сопоставление очевиднейшим образом показало, насколько я изменился. Мне вдруг стало жаль себя, что я такой вот переиначенный, такой совершенно непохожий на себя первоначального безвольно жду, что меня пригласят на новую работу, вместо того, чтобы бороться с самим собой за место под солнцем. Сожаление о себе преданном, навалилось, придавив к креслу.

– Понимаешь, - начал я медленно, - я проиграл самому себе. Это глупо звучит, но это так.

– Это похоже на гоголевскую сказку про нос, или на сказку про тень..., - Наташа все продолжала на меня смотреть. Теперь в ее взгляде я увидел жалость.
– Там добро побеждает зло, а в действительности все наоборот. Хотя, возможно, ты не проиграешь.

– Да в какой действительности, - я махнул рукой.
– Уж наша реальность всем действительностям реальность. Встретил, блин, самого себя, который больше всего на свете ненавидит самого себя. Бред, блин.