Ликующий крик, взметнувшийся над строем египтян, тотчас умолк, в свою очередь, раздались команды военачальников.

Ахилл левой рукой подхватил с земли свои доспехи, кинул в повозку, потянулся к шлему, но шлем уже подцепила на кончик копья Пентесилея.

– Скорее! – повторила она.

Колесница, вновь развернувшись, сорвалась с места и помчалась прочь, за долю мгновения до того, как несколько копий, пущенных лестригонами, вонзились в песок там, где она только что стояла. Одно из них задело и оцарапало задний борт.

– Далеко кидают, – сквозь зубы произнесла амазонка. – Что с правой рукой, Ахилл?

– Ключица сломана, – ответил герой, силясь побороть накатывающую волной дурноту. – Но могло быть хуже…

Они домчались до египетской линии обороны, которая в это время тоже ожила и тоже перестраивалась с не меньшей быстротой, чем это сделали лестригоны: стоявшие впереди колесницы разворачивались таким образом, чтобы борта повозок и кони преградили дорогу врагам. Лошадей предстояло принести в жертву, но иного выхода не оставалось. Сидевшие в колесницах лучники взяли на прицел первую линию нападавших. Те двигались не бегом, но каким-то особым, очень стремительным шагом, с выставленными вперед копьями и булавами в левой руке.

– Что с ним? – крикнул Гектор Пентесилее, увидав бледное, с окровавленным ртом лицо брата.

– Ничего страшного! – вместо жены ответил Ахилл и здоровой рукой вырвал из земли свое копье. – Правая не работает, но драться можно и левой.

– Быстро за костры! – приказал амазонке Гектор, словно не обратив внимания на слова брата. – Помнишь, где можно проехать?

– Между красными кувшинами, – отозвалась женщина. – Я сейчас вернусь, Гектор.

– И я вернусь! – сказал Ахилл, хотя его уже не слышали.

Колесница пронеслась между расступившимися воинами – лучниками, затем шерданами, которые громкими криками и звоном щитов приветствовали победителя Каррика. Они знали, что сейчас начнется бой, но все равно не сдерживали ликования: многие, стоя позади колесниц, не видели поединка, им рассказали об увиденном колесничие и лучники. Шерданы торжествовали – легенда о непобедимости лестригонов была ниспровергнута!

В стелющемся по земле дыме множества маленьких костров трудно было различить глиняные сосуды, в которых эти костерки горели, однако два красных кувшина с белым узором выделялись отчетливо: они почти не дымили, и пламя над ними казалось зеленоватым, потому что в горящие щепы и ветки добавили медной стружки. Между кувшинами оставалось расстояние всего в четыре локтя, как раз чуть шире колесницы, но Пентесилея точно направила повозку в этот промежуток.

Повозка подлетела к шатрам, возле которых уже ждали несколько лекарей, старательно разложивших на чистых холстах лекарства и инструменты. Здесь же был привязан конь Пентесилеи, оседланный, взнузданный, с привешенными к седлу луком и колчаном (секира амазонки висела, как обычно, у пояса, с нею она не расставалась).

– Битва начинается! – воскликнула молодая женщина, выпрыгнув из колесницы и обнимая мужа, который, не показывая слабости, соскочил на землю следом за нею. – Я поеду туда, Ахилл, а тебе нужна помощь.

– Нужна, – согласился герой. – Мне нужен пластырь на рану и кто-нибудь, кто помог бы надеть шлем и нагрудник. С поясом я сам справлюсь. Но ты поезжай, Пентесилея, поезжай! Я не задержусь.

– Ты уверен, что это разумно? – впервые за все утро ее глаза, только что полные лишь ярости и нетерпения, выразили что-то, похожее на страх. – Ты уверен?

– Я уверен, что неразумно меня об этом спрашивать, – сказал он, но не резко, а ласково, и поцеловал ее. – Скорей, жена, скорей! Пока я не подоспею, дерись за меня!

Амазонка не сказала больше ни слова и прыгнула в седло, а герой повернулся к лекарям.

– Ну, проявляйте свое невиданное искусство, костоправы! Мне как можно скорее нужен лубок на правое плечо, нужно залепить эту вот дырку в боку и хорошо бы глоток одного из ваших снадобий, которые, говорят, сразу возвращают силы. Даю вам время, покуда я сосчитаю до пятидесяти. А потом быстро мои нагрудник, пояс, шлем! Да, и нашли бы мне колесничего.

– Я буду твоим колесничим, великий Ахилл! – послышался голос, показавшийся знакомым.

Герой обернулся. Перед ним стоял египетский воин в легком доспехе, вооруженный, однако, мощным серповидным мечом. Кроме того, у пояса воина висел свернутый бич возничего.

Лицо – молодое, обветренное, под надвинутым до бровей шлемом – выглядело усталым и суровым.

– Ты узнаешь меня?

– Яхмес! – ахнул Ахилл и сморщился: египетский лекарь в это время ощупывал его плечо, чтобы наложить пластины слоновой кости и повязку. – Как ты тут оказался? Почему я тебя не видел раньше?