Ему отвечает девушка. Ей чуть за двадцать, с темным хвостиком и загорелым лицом, и ее позы достаточно, чтобы компенсировать испуганных коллег на ее фоне. Руки скрещены на груди, брови нахмурены, она наклонилась вперед, чтобы спорить с ним. Хотя даже такая поза не может скрыть страх, сковывающий ее тело и делающий ее голос хриплым.

– Здесь нет ничего подобного. Это ускоритель элементарных частиц, чисто научные исследования. Здесь нет ничего, чтобы какие-то налетчики могли бы...

Женщина, стоящая рядом с главным наотмашь бьет ее, удар отбрасывает девушку назад и она ударяется о стену.

– Мы не налетчики, - шипит она.

Я поудобнее перехватываю пистолет, смещаю свой вес, что расслабить ноги.

А потом что-то холодное и жесткое давит мне на затылок.

– Сожалею, капитан, - говорит Фиск достаточно громко, что все головы поворачиваются к нам, а когда он протискивается мимо меня, открывая дверь и разоблачая нас, никто не удивляется, кроме людей, стоящих у стены.

Мой мозг вскипает и просто на мгновение входит в ступор, пытаясь разобраться, не сумев оценить то, что происходит. Фиск? Гил Фиск? Он был в моем взводе в течение нескольких месяцев. Он едва компетентен. Это какое-то недоразумение.

– Рядовой, - я пытаюсь говорить низко и спокойно.
– Ты еще этого не сделал. Тебе не обязательно.

Позади меня раздается тихий вздох, но давление пистолета в шею не исчезает, и в тот момент я уже знаю его ответ.

– Дело сделано, капитан. Несколько лет назад. Положите свой пистолет на пол, медленно, двумя пальцами.

Я подчиняюсь, хотя меня это убивает, кладу пистолет на пол, где Фиск ногой отшвыривает его достаточно далеко в сторону наемников и один из них подбирает его. Я сжимаю челюсть, когда он осматривает оружие и, усмехаясь, засовывает его себе за пояс. Я осторожно осматриваю комнату.

Остальные наемники оттесняют трех ученых в коридор и скрываются из вида, и только главный остается наблюдать за нами.

– Пожалуй, твой бронежилет, капитан, достанется мне, - произносит Фиск и все следы его наивного деревенского акцента исчезают. Он говорит как совершенно другой человек, жесткий и компетентный. Я скриплю зубами, когда расстегиваю молнию на жителе и затем рывком расстегиваю ремни, проходящие вдоль него. Я медленными движениями сдергиваю его с плеч и позволяю ему соскользнуть на пол. С ним уходит моя рация и вся надежда вызвать подкрепление.

Когда он снова говорит, он опять рядовой Фиск, нажимающий пальцем на кнопку передатчика.

– Штаб, это три-шесть-пять. Пожалуйста, подтвердите, прием.

Патч, оживая, потрескивает.

– Три-шесть-пять, продолжайте, прием.

Я хочу прокричать предупреждение, я хочу бороться. Но один неверный шаг не просто убьет меня; каждый заложник в этом месте умрет, если эти наемники решат, что их спалили и им надо бежать.

– Мы запускаем здесь проверку связи, - продолжает Фиск.
– Просто глюк. Местные пригласили нас остаться, перекусить, так что мы немного опоздаем, прием.

– Без проблем, три-шесть-пять, приятного аппетита. Штаб отключается.

Рация трещит и замолкает, и больше ничто меня не спасет.

– Где вы держите остальных?
– спрашивается Фиск татуированного вожака.
– Комната для него тоже там?

Мужчина качает головой.

– Просто отведи его наружу.

Мое нутро скручивает. Все мы втроем понимаем, что означает “наружу”. В моем воображении, у меня встает перед глазами сочащаяся по тротуару кровавая дорожка от мертвого ученого.

Только сейчас давление ствола пистолета на тыльную сторону шеи уменьшается. Недостаточное для меня, чтобы рискнуть что-то сделать, но я чувствую неуверенность Фиска в том, как он переносит свой вес.

– Он может нам еще понадобиться, - говорит он, давая мне искру надежды, что он дважды подумает, прежде чем застрелить меня. – Что если они запросят его по рации, а его нет, что тогда мы будем делать?
– Опять же, возможно, он просто надеется, что кто-то другой справится с казнью, когда придет время.

Блондин смотрит на нас обоих оценивающим взглядом, и я чувствую, как мой пульс стучит: бум-бум-бум, пока я замер в ожидании. В моем сознании вспыхивают полдюжины тактик и призывов, но я хорошо могу прочитать этого человека, чтобы понять, что самое умное, что я могу сделать прямо сейчас, это держать язык за зубами. После целой жизни, пролетевшей перед глазами, он кивает.

– Если ты считаешь, что стоит рискнуть и держать его живым, он будет под твоей ответственностью. Остальные в комнатах дальше по коридору, там должно быть достаточно места.