Полный набор несоответствий обычного полового инстинкта необычным условиям размножения приводит Андрея в отчаяние. Он подскакивает, как ужаленный, шурует к воде. Песок летит из-под пяток, в голове шурум-бурум, в плавках горячее олово. Быстро работает руками, голова спрятана в воду, глаза зажмурены. Против течения не плывёт, а стоит на месте: две минуты, три, пять. Выбивается из сил вконец, выползает из воды, падает ниц, в изнеможении задыхаясь на полотенце. Мысли о шикарной черепахе, её заднице, дольках влагалища окончательно растворяются в физической боли. Тело налилось свинцом, дыхание медленно замирает до лёгкого подрагивания сердца в груди. Он лежит на спине, не замечая реальности. Кажется, нет его и нет мира вокруг, наполненного солнцем, ласковым ветерком.
Содержание
Cover Page
Содержание
Семь лет спустя
Семь лет спустя
Maxime
Семь лет спустя
1
Лощёная ярко-оранжевая полоска бикини сползла в промежность, запуталась в половых губах, выделив округлые дольки влагалища. Андрей краем глаза следил за движением раскрывавшейся навстречу попы, круглой, как журнальный столик, твёрдой и гладкой в пояснице, как круп лошади. Девушка-кошка, большая, богатая в бёдрах и плечах, выгибалась, напрягая несоразмерно узкую талию, втягивая нежный дрожащий животик. Придерживая большие груди в лифчике, она поправляла покрывало под собой, чтобы через секунду вновь распластаться на животе, вытянуть носочки, устремив ручки по швам.
Шоколадные пяточки ритмично задёргались, большая черепашка закапывалась в песок. На лице девушки застыло умиротворённое выражение, красавица с сочным кренделем каштановых волос на затылке, с очаровательной родинкой на правой лопатке уснула, поигрывая большими чувственными губами. Чёрные бровки над двумя каплями солнцезащитных очков на секунду взлетели в предвкушении чуда, но, не найдя повода для беспокойства, медленно опустились.
Андрей и хотел бы львёнком прокатиться с ветерком, носорог-рогом вспахать богатую пашню, но разве солнца на всех хватит? Пока большая черепаха отдыхает, зарывшись в песок, он вынужден прозябать в тени собственных комплексов.
«Она слишком красивая для меня!» — обречённо закусывает он губы.
В будний день на городском пляже кроме двух представителей молодёжи — его и этой прекрасной черепахи — забылись в мареве зноя с десяток тюлених, два-три моржа одичалых. Тощий дедушка-аист вышагивает вдоль берега, мамаша-бурёнка возится в песке с годовалым колобком в памперсе и панаме.
Полный набор несоответствий обычного полового инстинкта необычным условиям размножения приводит Андрея в отчаяние. Он подскакивает, как ужаленный, шурует к воде. Песок летит из-под пяток, в голове шурум-бурум, в плавках горячее олово.
Быстро работает руками, голова спрятана в воду, глаза зажмурены. Против течения не плывёт, а стоит на месте: две минуты, три, пять. Выбивается из сил вконец, выползает из воды, падает ниц, в изнеможении задыхаясь на полотенце. Мысли о шикарной черепахе, её заднице, дольках влагалища окончательно растворяются в физической боли. Тело налилось свинцом, дыхание медленно замирает до лёгкого подрагивания сердца в груди. Он лежит на спине, не замечая реальности. Кажется, нет его и нет мира вокруг, наполненного солнцем, ласковым ветерком. И не слышен гул моторов за рекой, не кричит ребёнок у воды.
Хотя писк этот взахлёб, то ли детский, то ли женский, похож на реальность. Слишком много в нём испуга, призыва о помощи. Андрей отрывает затылок, разлепляет веки.
Шоколадный крендель быстро сносит к середине реки, большая черепаха хлопает руками по воде, замирает, ногами пытаясь нащупать песок.
— Помогите, — неуверенным тихим голоском зовёт она.
Никто даже ухом не ведёт. Берег вымер: дедушка ушагал к мосту, моржи сговорились глушить водку в кустах, поигрывая в карты. Не слышат черепаху ещё и потому, что она стыдится громко звать на помощь, до конца надеется, что всё обойдётся, сейчас она нащупает песок и спокойно выйдет на берег. Она ведь хорошо плавает, не тонет, её просто сносит течением. Где-нибудь она да выплывет. Видимо.
Всё это мигом проносится в полусонном сознании Андрея. Как человек давно знакомый с причудами местной реки, он принимает единственно правильное в данной ситуации решение: бросается вдоль берега туда, где девушку ещё можно поймать. По дороге выхватывает длинное удилище, оставленное здесь же в камышах рыбаком, бухающим сейчас в кустах с моржами. Леска с поплавком и крючком запутывается вокруг телескопической удочки, которую Андрей протягивает к середине реки. Сам он заскочил в воду по шею, держит на вытянутой руке пятиметровое удилище. Этого как раз должно хватить, чтобы девушка ухватилась за тонкий кончик рукой. Она в отчаянии, уже выбилась из сил, на лице ужас, граничащий с отрешённостью. Почти сдалась. Андрей держит её крепко, она сама держится за удочку изо всех сил, как утопающий держится за соломинку. Он пятится из воды, подтягивая черепашку к берегу. Она смещается вниз по течению и наконец ноги её нащупывают песок. Девушка выползает из воды, падает на коленки. Прячет лицо в ладонях. Только теперь волна эмоций полностью накрывает её.
Андрей в нерешительности мнётся над рыдающей черепахой. Он и хочет подойти ближе, но боится. Она может неправильно интерпретировать его действия. Он сам может неправильно понять себя. Слишком уж запутаны мысли в голове. И всё же жалость к девушке пересиливает комплексы. Он опускается рядом на корточки, кладёт руку на плечо девушки:
— Не плачьте, теперь ведь всё хорошо, — его странный хрипловатый голос, которого он всегда стеснялся и пугался, наполнен состраданием. Как и положено. — Идёмте, я вас провожу.
Она кивает, размазывая слёзы по щекам. Их налилось на подбородок и руки. Всё в мокрых разводах, мешочки под глазами напухли, яркие карие глаза блестят животным страхом.
Она поднимается, идёт, дрожа в коленках. Они бредут вдоль берега назад, к вещам, и девушка медленно приходит в себя, приводит мысли в порядок. Андрей возвращает удочку в камыши, никому нет дела до спасения утопающих. Пьяные возгласы доносятся из-за кустов.
Андрей следует за девушкой по пятам, забыв про личные вещи. Она собирает сумку, словно в трансе забвения: механическими движениями запихивает покрывало в мешок.