Покои императрицы, смежные со столовой, подверглись страшному сотрясению. Мария Александровна только что возвратилась в Санкт-Петербург. Не надеясь на излечение, удрученная непрерывными покушениями на своего супруга, она покинула Канн, несмотря на мольбы врачей. Единственно, чего она хотела избежать, это ужаса смерти вдали от близких. Но в этот день 5 (17) февраля припадок удушья погрузил императрицу в полубесчувственное состояние. Она не слышала взрыва, она узнала о нем лишь на следующий день.

Сотрясение в комнатах княжны Долгорукой – этажом выше – было не менее сильным. Объятая ужасом, она схватила своих детей и бросилась к императору. Он встретил ее на пороге ее комнаты, ибо и его первой мыслью было броситься к ней.

Три дня спустя Александр II счел своим долгом присутствовать на похоронах солдат, умерших при охране его дворца.

С высоко поднятой головой он шел своим ровным и величественным шагом. Но его бледное, сморщившееся лицо обнаруживало глубокое страдание. Когда он подошел к выстроенным в ряд гробам, он не смог удержать рыдания и разбитым голосом прошептал: «Кажется, что мы еще на войне, там, в окопах под Плевной!».

Это новое выступление террористов вызвало во всех слоях русского общества подавленное чувство недоумения и ужаса. С недоумением и страхом спрашивали себя, каким образом революционеры могли затеять, подготовить и свершить столь ужасное покушение. Каких сообщников нашли они среди дворцовой прислуги, если не среди личной охраны государя?