– Конечно, нужно, – заверяю его.

– Оплата зависит от часов. Сейчас одиннадцать утра. Каждый час твой стоит двадцать фунтов. Удачи, мисс Энджел. Я буду в главном корпусе, если что-то понадобиться и будут какие-то вопросы.

– До встречи, – улыбаюсь ему, наблюдая, как хочет что-то сказать ещё, но уходит, прикрывая за собой дверь.

Вот и сбылась моя мечта, комнаты этой части замка в моём полном распоряжении. И я буду танцевать в каждой. Невероятно!

Вытерев пот со лба, выпрямляюсь и довольно осматриваю убранную вторую спальню. Очень приятно прибираться здесь, столько красоты таит в себе каждая комната. И они такие разные. Первая была выполнена в бежевых тонах, в вот эта в голубых. Но в каждой витает дух эпохи Ренессанса. Эти кровати, которые пришлось выбивать и снимать с них пологи для чистки, заставляют улыбаться. Наверное, те, кто может себе позволить хоть ненадолго побыть важной персоной королевских кровей, останавливаясь здесь, полны всплеска эмоций на всю жизнь. Я-то уж точно.

Собираю пакеты, оттаскивая их за пределы спальни. Запираю двери и вешаю на ручку белую ленточку, что нашла в кладовой. Так я помечаю убранные комнаты. Довольная собой, подпевая одну из рождественских мелодий, направляюсь за новым постельным бельём. Отсчитываю шесть наволочек, простынь, пододеяльник и полотенца. Сдуваю с лица выбившиеся пряди волос, захлопывая дверь ногой.

Так, теперь настала очередь спален напротив. Только открываю рот, чтобы запеть одну из мелодий, что крутится в голове, как сталкиваюсь с чем-то очень твёрдым. Всё постельное бельё вылетает из рук, а сама я с непонятным визгом лечу на пол, неудачно приземляясь на колени. Жмурюсь от вспышек в глазах. Господи, как больно. Не могу понять, что произошло. Распахивая глаза, вижу два чёрных ботинка, стоящих прямо на одной из наволочек. Ещё не прийдя в себя от покалывания в коленях, словно в замедленной съёмке наблюдаю, как эти самые ботинки идут по белоснежному белью, разбросанному вокруг меня. Тёмные следы тут же появляются за человеком, так беспардонно прошедшем мимо.

– Это было крайне невежливо, – шепчу я, оборачиваясь, и вижу только тёмные волосы, распущенные до плеч. Мой взгляд скользит по определённо мужской фигуре, облачённой в чёрный свитер, как он уже скрывается за поворотом.

– Спасибо за помощь. Вы так любезны, – говорю я миражу, что нагло бросил меня здесь, тяжело вздыхая, смотрю на испорченное постельное бельё. Кряхтя, поднимаюсь на ноги, неприятные ощущения до сих пор наблюдаются в моём теле. Придётся и это положить в пакет, надеюсь, тут за это не карают смертной казнью.

Хихикаю от своих мыслей, отмахиваясь от неприятного инцидента. Может быть, он спешит куда-то или у него… у него несварение. Да, нормальный человек бы помог, ведь я не видела куда шла, а он видел. Ничего, в следующий раз он извинится и объяснит, что не было у него времени.

Сложив всё испорченное бельё в новый пакет, и оставив его в коридоре, решаю немного пройтись, чтобы размять руки и ноги, да и дать себе пятиминутный перерыв. Иду по коридору, постоянно дотрагиваясь до стен, ощущая шероховатость красок, любуюсь пейзажами, что висят кругом, электрическими канделябрами. Как же это красиво, можно часами стоять и видеть под разными углами совершенно различные узоры на канделябрах. Дохожу до двери, намного большей в размерах, чем были остальные. Это восьмая спальня, значит, на ключе должен стоять именно этот номер. Ищу подходящий ключ, но такого нет. Как так? Мне же необходимо будет прибраться и здесь. Надо бы найти Джефферсона, да боюсь, что запутаюсь в этих коридорах. В следующий раз непременно запомню дорогу.

Ладно, придётся воспользоваться своими навыками из детства. Оглядываю воровато пустой коридор, вынимая одну шпильку из волос. Нахожу более или менее подходящую отмычку в виде ещё двух сложенных шпилек. У меня просто нет выбора, я должна убрать там. От усердия даже язык высовываю, и через некоторое время мучений, замок щёлкает. Поднимаюсь на ноги, улыбаясь и хваля саму себя, что не забыла, как это делается.

Медленно раскрываю дверь, заглядывая в полный мрак, что таится внутри. Неприятный запах спирта и затхлости помещения сразу же ударяет в нос. Надо бы проветрить. Отчего так воняет? Оставляю дверь распахнутой, чтобы видеть, куда я ступаю. Хотя это мало мне помогает, натыкаюсь на что-то, и раздаётся грохот упавшего металла. Мой визг, шум такой, что кажется барабанные перепонки могут лопнуть. Секунды, и я уже стою на коленях, кривясь и чихая от пыли.

– Вот неудача, снова колени, – хныкая, растираю места удара. В полусогнутом состоянии и, выставив одну руку вперёд, я наконец-то натыкаюсь на материю и хватаюсь за неё. Резко тяну, и свет проникает в комнату.

– Какого чёрта вы здесь делаете, юная леди?! – Возмущённый хриплый голос достигает моего слуха. От страха визжу, разворачиваясь, и одновременно отступаю назад. Ноги путаются, наступают на сбитый ковёр, что-то ударяет по внутренней части колен, и я лечу спиной, крича так громко, как сама даже не предполагала своих возможностей.

Мягкое падение прямо в стоящее кресло, и воздуха не хватает, только это помогает мне остановиться и перевести дыхание. Мой взгляд прикован к мужчине, лежащему на расправленной постели. А он ищет рукой что-то на тумбочке, и это оказываются очки. Надевает их, пока я прихожу в себя.

– Простите… господи, простите. Я думала… простите, – шепчу, поднимаясь с кресла и поправляя свою форму. Мы разглядываем друг друга. Нервно улыбаюсь, делая шаг к кровати. Он болен, скорее всего, его сухая старческая кожа белее снега, иссушенные тонкие губы даже корочкой покрыты. А рука, которую он вытянул вперёд, подзывая меня, сильно дрожит.