Война 22 июня 1941 года застала Николая Ивановича в Москве. Командование решило направить его на работу во вражескую среду либо в саму Германию, либо на советскую территорию, оккупированную гитлеровскими войсками.

Внедрить Кузнецова в какое-либо военное учреждение оккупантов или воинскую часть в короткий срок было практически невозможно, да и не нужно. Такая «настоящая» служба сковывала бы Кузнецова, ставила его в зависимость от фашистского командования, привязывала к одному месту. Стало быть, требовалось придумать для будущего «офицера вермахта» такую должность, которая позволила бы ему сколь угодно часто появляться в Ровно и оставлять его, свободно перемещаться по оккупированной территории, бывать в различных учреждениях оккупантов, не вызывая подозрения.

Разработкой легенды Н. И. Кузнецова занимались опытные чекисты Л. И. Сташко, А. С. Вотоловский, С. Л. Окунь. Они и определили для него прекрасную должность — чрезвычайного уполномоченного хозяйственного командования по использованию материальных ресурсов оккупированных областей СССР в интересах вермахта — «Виршафтскоммандо», сокращенно — «Викдо».

Это было превосходное прикрытие для советского разведчика. Он не был прикреплен ни к какому конкретно учреждению гитлеровцев в Ровно, но имел основания для появления в любом из них. Он никому не подчинялся и ни от кого не зависел. Он мог в случае надобности выехать куда угодно. Наконец, он мог располагать куда большими денежными средствами, нежели обычный строевой офицер.

Соответственно была отработана и вся биография Пауля Вильгельма Зиберта — так должен был именоваться тот немецкий офицер, роль которого предстояло играть Николаю Кузнецову. Зиберт был по документам обер-лейтенантом 230-го пехотного полка 76-й пехотной дивизии. По легенде родился 28 июля 1913 года в Кенигсберге в семье лесничего в имении князя Шлобиттена, неподалеку от города Эльбинга в Восточной Пруссии. Отец — Эрнст Зиберт погиб на фронте в 1915 году. Мать — Хильда, урожденная Кюннерт, умерла в середине тридцатых годов. До поступления в военное училище в Берлине Пауль Зиберт служил в том же имении помощником управляющего.

В соответствии с легендой, обер-лейтенант воевал в Польше и Франции, затем в России. Награжден Железными крестами второго и первого класса, а также медалью «За Зимний поход на Восток» (немецкие солдаты называли ее непочтительно «мороженое мясо»). Под Курском тяжело ранен и по этой причине временно, до полного выздоровления откомандирован в «Викдо». Таким образом Зиберту обеспечивалась репутация боевого офицера, а не «интендантского героя», которых строевики недолюбливали. Для подтверждения всего этого были подготовлены соответствующие документы. Так, в «Зольдбухе» (иначе называемом солдатской книжкой) было указано, что Пауль Вильгельм Зиберт призван в армию в Кенигсберге, имеет учетный номер 13/18/110, номер опознавательного жетона — R"u — Zn — Х-4, группа крови «А» (последнее, должно быть, — единственное, что соответствовало истине).

Все эти документы были абсолютно надежны. Дело в том, что воинская часть, в которой якобы служил обер-лейтенант, была полностью уничтожена под Москвой, а ее штабные документы захвачены Красной Армией. Поэтому проверить личность Зиберта через его часть было невозможно. Оставался один путь — только через Берлин. Но гитлеровцы затеяли бы такую проверку лишь в том случае, если бы Зиберт вызвал у них серьезное подозрение своим поведением, неосторожными высказываниями, но никак не документами. Следовательно, в какой-то степени многое, быть может все, зависело от профессионального мастерства, выдержки, хладнокровия и находчивости Кузнецова. Он твердо усвоил, что не имеет права вызывать и тени подозрения у фашистов, поскольку в этом случае его отличные документы уже не защита от разоблачения и гибели.

Указание, что для выполнения задания он будет направлен в распоряжение капитана госбезопасности Медведева, Кузнецов воспринял с энтузиазмом. Он, как и все сотрудники НКВД, слышал и читал о блестящей деятельности отряда «Митя» во вражеском тылу.

…25 августа 1942 года Николай Кузнецов приземлился в немецком тылу под Ровно. И вот он уже докладывает о прибытии высокому ладному командиру с орденом Ленина на гимнастерке. Отныне это и его командир — капитан госбезопасности Медведев.

Группа, прибывшая 25 августа, была особой. Все входившие в нее бойцы, кроме строевых командиров Соколова и Волкова, а также радиста Скворцова, были разведчиками, которым предстояло действовать либо в Ровно, либо в близлежащих населенных пунктах. Бывший разведчик Николай Гнидюк, после войны ставший видным партийным и советским работником на Украине, так описал встречу своей группы с командованием отряда после приземления: «Дмитрий Николаевич рассказал о том, что нам предстоит пройти короткий, но весьма напряженный курс обучения тактике партизанской борьбы и хорошенько освоиться с обстановкой в отряде. И от этой непринужденности, я бы сказал, даже простоватости в обращении с подчиненными мы оживились, почувствовали себя свободно и как бы давно знакомыми с ним».

С этого же дня разведчики начали готовиться к выходу в Ровно, или, как они говорили в целях соблюдения конспирации, в «Рим». С чего следовало начинать? С того, с чего фактически уже начал Медведев: тщательнейшего изучения обстановки на оккупированной территории.

Разведчики, которым предстояло работать и жить в Ровно, передвигаться из одного населенного пункта в другой, устраиваться на какие-то должности, обеспечивать себя пропитанием, должны были в любой мелочи вести себя так, словно они и в самом деле уже более года находились здесь, в центре оккупационного режима. За этот год сложился определенный образ если не жизни, то какого-то существования. Нарушение любой его нормы, неважно, зафиксированной постановлениями властей или устоявшейся сама собой, было чревато изобличением, арестом, гибелью.