Медведев полагал, что казнь генерала Ильгена непременно внесет панику в ряды не очень-то сплоченного разношерстного воинства, покажет изменникам неизбежность праведного возмездия за свои преступления перед родным народом. Кроме того, Дмитрий Николаевич рассчитывал, что кое-кто из рядовых солдат и младшего комсостава найдет в себе силы и мужество порвать с гитлеровцами, искупить кровью тяжкую вину перед Отечеством.

План уничтожения Ильгена был утвержден Центром. Его ключевым моментом стало то обстоятельство, что в доме генерала — большом угловом одноэтажном особняке на Млынарской улице, 3, советская разведка располагала своим человеком. Дело в том, что к этому времени по приглашению самого Ильгена Лидия Лисовская оставила должность старшей официантки в ресторане «Дойчегофф» и стала экономкой командующего «Остентруппен». Служба безопасности, не доверявшая до конца даже генералам вермахта, охотно санкционировала это перемещение своей «секретной осведомительницы».

Ильген имел обыкновение проводить совещания с узким кругом подчиненных не в штабе, а дома. В обязанности Лисовской входило подавать присутствовавшим кофе, иногда и ужин. В результате Медведев был осведомлен о некоторых мероприятиях, направленных против партизан.

В числе важных учреждений оккупантов в Ровно был штаб высшего руководителя СС и полиции Украины, обергруппенфюрера СС и генерала полиции Ганса Адольфа Прютцманна (в последние месяцы войны он был руководителем пресловутого «Вервольфа»). Постоянно Прютцманн жил в Берлине, в Ровно только наезжал. Однако за его ровенской квартирой на Кенигсбергштрассе, 21, разведчики Медведева вели постоянное наблюдение. Они-то и сообщили, что в конце октября здесь происходило строго охраняемое важное совещание, в котором, кроме самого Прютцманна, участвовали командующий войсками армейского тыла генерал авиации Китцингер, его заместитель генерал Мельцер, командующий «Остентруппен» генерал Ильген и новый человек — полковник войск СС Пиппер. Пиппер руководил рядом карательных экспедиций в оккупированных европейских странах, проявил при этом энергичность и чрезвычайную жестокость. За это получил прозвище «майстертодт» — «мастер смерти». О важности совещания говорил тот факт, что проводил его даже не Прютцманн, а прибывший специально вместе с ним из Берлина сам «шеф дер банденкампф фербанде» — «руководитель по борьбе с бандами» обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Залевский, будущий палач восставшей Варшавы.

В распоряжении генерала авиации Китцингера на территории рейхскомиссариата «Украина», кроме охранных батальонов, находился 12-й резервный корпус в составе 143-й и 147-й резервных дивизий, некоторые другие части. Разведка на железной дороге сообщила Медведеву, что некоторые из этих частей и подразделений начали перебрасываться в район цуманских лесов. Несомненно, немцы готовились к крупной карательной акции.

О чем шла речь на совещании у Прютцманна, узнать не удалось. Но через два дня совещание на своем уровне провел Ильген, и Лидии Лисовский удалось узнать достаточно многое из того, что на нем говорилось. Ильген сообщил подчиненным, что принято решение о полной ликвидации партизанских отрядов, действующих в волынских и ровенских лесах. В первую очередь подлежал уничтожению «отряд Медведя». Операция назначена на 8 ноября 1943 года. Общее руководство ею возложено на «мастера смерти» Пиппера.

Информацию Лисовской подтвердили Кузнецов и Довгер. Обер-лейтенант Зиберт узнал о предстоящей «охоте на Медведя» от офицера фельджандармерии Ришарда, Валентина — от своего шефа доктора Круга.

Дата — 8 ноября — была выбрана немцами с определенным расчетом. Они полагали, видимо, что накануне партизаны будут праздновать годовщину Октябрьской революции и это каким-то образом отразится на их бдительности, несении караульной службы.

Партизаны действительно отметили 26-ю годовщину Великого Октября, прослушали передачи Московского радио, с воодушевлением и радостью встретили весть об освобождении от немецко-фашистских захватчиков Киева. Настроение у всех было по-настоящему праздничное. Но это ни в малейшей степени не отразилось ни на их бдительности, ни на готовности дать отпор врагу.

Вечером в лагере был устроен большой самодеятельный концерт, на котором присутствовали и гости — партизаны соседних отрядов и их командиры, будущие Герои Советского Союза Виктор Карасев, Николай Прокошок, Григорий Балицкий из соединения А. Ф. Федорова.

Один из федоровцев, знаменитый подрывник, впоследствии Герой Советского Союза Всеволод Клоков (ныне член-корреспондент Академии наук УССР, профессор, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки и лауреат Государственной премии УССР), так описал через много лет свои тогдашние впечатления: «Лагерь отряда Дмитрия Медведева даже в сумерках производит солидное впечатление, особенно землянка самого командира. Просторная, с огромным окном-фонарем, выложенная внутри тончайшими березовыми стволами, она вся как бы светится в бликах заходящего солнца. В правом углу пружинная кровать, под окном небольшой письменный стол. Посередине землянки стол побольше, вокруг пахнущие смолой небольшие скамьи. Под стать чистоте и уюту землянки и внешний облик самого хозяина — сверкающий белизной подворотничок аккуратно заправленной гимнастерки, отутюженные галифе, до блеска начищенные сапоги».

Когда гости после праздничного концерта стали разъезжаться, к Медведеву подошел сильно взволнованный Стехов и шепнул ему:

— Прибыли разведчики из Берестян. Там разгружаются немцы с минометами и пушками. В Киверцах тоже разгружается воинский эшелон.

Дмитрий Николаевич взглянул на часы:

— Что ж, все сходится. Один концерт заканчивается, будем готовиться к следующему…

Дело обстояло именно так. Предупрежденный своевременно о карательной экспедиции, Медведев разработал уже свой план ее разгрома. Он знал, что на сей раз немцы бросят против отряда крупные силы. Уходить нельзя — имея приказ уничтожить партизан, Пиппер начнет преследование и, обладая большим превосходством, может во время марша обрушить мощный удар и добиться своего. Значит, нужно принять бой, используя то обстоятельство, что Пиппер убежден во внезапности своего нападения. Медведев изучил тактику карателей, знал, что их самое уязвимое место — командный пункт и связь. Соответственно он решил: отразить наступление гитлеровцев, нанести им ощутимые потери, сбить атакующий порыв, а потом силами резерва — ротой старшего лейтенанта Виктора Семенова — нанести неожиданный удар с тыла по штабу и узлу связи. Расчет командира оказался верным, что и подтвердили последние часы.

Как выяснилось, немцы бросили против «Медведя» 1-й и 2-й Берлинские полицейские полки, эсэсовцев из укомплектованной уголовниками бригады Дирливангера, части дивизии СС «Галичина» и другие подразделения при поддержке тяжелых минометов, пушек и даже авиации. Всего у Пиппера было две с половиной тысячи солдат, в то время как численность отряда «Победители» не превышала семисот пятидесяти человек. Бой с экспедицией Пиппера — самый тяжелый из девяноста двух боев, проведенных отрядом, — был единственным, который Дмитрий Николаевич описал подробно:

«Дождавшись конца очередного номера, я вышел на помост.

— Товарищи! — сказал я. — Получены сведения, что завтра с утра на нас пойдут каратели. Уходить не будем. Останемся верными своему принципу: сначала разбить врага, а потом уходить!

— Правильно! Ура! — подхватили партизаны.

Я поднял руку, призывая к вниманию.

— Праздник будет продолжаться!

Несколько человек запели «В бой за Родину». Песню пели все.

Вечер длился еще час.

Спать улеглись в полной боевой готовности…