– Я говорю не о бабах, а о семье своего друга.

– Сеймуры? Не возражаю, но только семья друга без всех его родичей!

– Внимание всем! Чужой дрон возле объекта Б12! Включаю камеры!
– сообщил женский голос, и сразу же на всех мониторах в зале слежения за объектами проекта "Волна" Национального центра управления обороной России появилось изображение участка океанского дна и лежащего на нем объекта.

– Какой он по общему счету?
– спросил приехавший в центр секретарь Совета Безопасности.

– Десятый, - ответил сидевший рядом с ним майор.
– Остались еще два. Смотрите, виден дрон.

К лежавшему на дне муляжу ядерного фугаса спустился похожий на небольшую торпеду подводный дрон, освещавший дно своим прожектором. От него отделился диск, который подплыл к объекту, и сразу же стало темно.

– Как и на всех остальных, магнитная мина, - сказал майор.
– Два километра не такая уж большая глубина, могли бы спуститься и забрать. Если бы это были наши фугасы, при их разрушении загрязнили бы большой участок дна рядом со своим побережьем.

– Как вы их контролируете?
– спросил секретарь.
– Неужели кабельная связь?

– От каждого объекта проложен кабель оптической связи, - объяснил майор.
– Длина от двадцати до пятидесяти километров, а дальше сигнал идет по очень тонкому и прочному кабелю через цепочку погруженных на разную глубину дронов на спутник связи. Это самая сложная и уязвимая часть всего проекта. Проще было минировать разлом и подбросить муляжи, чем обеспечить их контроль. Управление связью и подрыв ядерных зарядов осуществляются через тот же спутник в низкочастотном диапазоне радиоволн на ближний к поверхности дрон, а потом по кабелю. Дроны приходится заглублять при сильном волнении или приближении кораблей. Есть и резервное управление, но оно не обеспечит передачу изображения.

– Остались два муляжа, - сказал кто-то из офицеров.
– Их поиски не займут больше месяца, и еще столько же будут наращивать силы.

– Да, примерно два месяца, - согласился майор, - а потом начнется!

– Скоро будет Ла-Манш, - сказал Павел Меньшов, - а потом еще пять лететь до контрольного центра. Вы уже решили, что будете делать дальше?

Вопрос был задан Зое, сидевшей в соседнем кресле летящей в Англию "Самары-1100", а сам Павел, работавший в частном агентстве "Московский детектив", был нанят отцом девушки для ее сопровождения и охраны.

– Сначала кладбище, - ответила она, - а потом будет все остальное. Их похоронили в Челсфорде, у меня есть номер могилы.

– И многое входит в "остальное"?
– спросил парень.
– Поймите правильно, Зоя, я должен обеспечить вашу безопасность, а для этого нужно хотя бы приблизительно знать, чем будем заниматься. Алексей Николаевич сказал, что я должен выполнять все ваши капризы, но только если они не будут мешать моей работе.

– Я не буду капризничать, - улыбнулась девушка.
– Вы ведь детектив, Павел? Или вас обучали только работе телохранителя?

– Меня учили понемногу чему-нибудь и как-нибудь, - вернул он улыбку.
– Неужели хотите с моей помощью узнать причину гибели своего парня?

– Я говорила со специалистами, - ответила Зоя.
– Так вот, из пятидесяти с лишним тысяч машин "Волга 3000" в России не упала ни одна! Был случай отказа основного накопителя, но машина приземлилась на резервном. Все остальные аварии произошли на земле при столкновении с другими транспортными средствами или при покушениях.

– Мне тоже кажется странным это падение и последующий пожар, - согласился Павел, - но у нас нет никаких зацепок. К тому же очень сложно работать в чужой стране без прав и знания ее особенностей, и эта работа не для молоденькой девушки. Если их кто-то убил, вы рискуете своей жизнью, а я - репутацией.

– Это у других нет зацепок, а у меня они есть!
– возразила она.
– Я каждый день много общалась с Олегом, и вечером, за день до катастрофы, он сообщил, что отец встретился с замом бывшего мэра Москвы, который обещал устроить им экскурсию в старинный замок с настоящими приведениями. Из этой экскурсии они и не вернулись. Это зацепка?

– Пожалуй, - вынужден был согласиться Павел.
– У мэра были два заместителя, остается выяснить, с кем из них встречались.

– Я уже выяснила. Это Федор Иванович Угрюмов. У Третьяковых нет близких родственников, но остались друзья. Я знаю жену одного из них. Она и сказала, что Виктор Николаевич был в хороших отношениях с Угрюмовым, а к Фрадкову, наоборот, чувствовал неприязнь. На запрос получила ответ, что никого из них сейчас нет в России. И еще я знаю, что Третьяковы остановились в старом "Хилтоне" и в каком номере! Скачала и распечатала фотографии обоих замов, и есть фото семьи Олега. С этим уже можно работать?

– Давайте договоримся, что я попробую кое-что выяснить, а вы в это время, как примерная девочка, посидите в номере? Иначе я и сам не смогу работать, и вам не дам.

– Договорились, - согласилась Зоя.
– Под нами вода. Это не Ла-Манш?

– Ла Манш, - ответил он и невольно уже не в первый раз залюбовался девушкой.

В России было много красивых женщин, потому что не так уж сложно собрать пятьдесят тысяч рублей на коррекцию внешности и просидеть два вечера в кабинете косметолога. Можно даже выпрямить кривые ноги, только это гораздо дороже и дольше. Вся эта красота была обманкой для мужчин, потому что не закреплялась в генах и не передавалась детям. А у Зои она была природная, да такая, что притягивала взгляды уже в ее четырнадцать лет. В этой девушке не было изъянов, и для ее описания не годились слова. На нее просто хотелось смотреть, как на произведение искусства. Он и смотрел, решив для себя, что ни за что не позволит ей собой рисковать.