Шрифт:
— Удачи…
Кое-как отстрелявшись и отбив «атаки» руководства на ФЭС, Галина Николаевна подошла к генералу после прошедшего совещания. Она сильно нервничала, но думала, что у нее все получится…
— А, — вышел наконец генерал из своего кабинета и увидел ее, — Рогозина? Я-то думал, что ты давно уехала… — он зевнул, не скрываясь.
— Мне нужно с вами поговорить… По личным вопросам.
— Проходи, — лениво отозвался Султанов расправляя плечи в тесном пиджаке с тяжелыми погонами. Пуговицы грозили вылететь в это миг из своих петель.
Он пропустил ее в свой кабинет и зашел следом за ней.
— Пап? — Галина Николаевна вошла к Рогозину Николаю, своему отцу. Она приехала на дачу, где он и жил в данный момент.
— Галь? Я тебя не ждал, приятный сюрприз… Выходной дали?
— Нет, мне нужно с тобою посоветоваться… Дело касается меня и нашей семьи… Мне нужно твое мнение… — женщина мялась, но понимала, что оттягивать момент нет никакого смысла, так как это слишком серьезный вопрос и серьезное решение, которое повлияет на всю ее оставшуюся жизнь.
— Давай, дочь, садись, и мирно поговорим… Чувствую, что не спроста ты приехала сейчас ко мне…
Рогозин-старший улыбался. Нет, правда — на лице старика проступила лукавая, но ободряющая и одобряющая улыбка.
— Галь… Ты поступаешь верно. Ты все еще колеблешься, но в душе сама для себя все решила еще тогда, когда взяла ребенка на руки. Так чего медлить-то? Я очень хочу увидеть моего внука!
Женщина слабо заулыбалась и, порывисто вскочив, обняла старика-отца.
— Спасибо, — благодарно проговорила она, обнимая мужчину. — Значит, ты не против?
— Да нет же! Давай, собирай документы и вперед! Тем более, я не такой старый, как ты думаешь, я присмотрю за ним… А о ФЭС не бойся, я знаю твою команду, без тебя не пропадут! Они точно тебя поймут…
— Я фото сделаю и тебе отправлю по сети…
Рогозину пустили в столичную клинику нехотя, и лишь только по предъявлению своего служебного удостоверения, так как часы посещения больных давно закончились. Она, спросив у медсестры про мальчика-подкидыша, теперь шла в нужный больничный бокс.
Быстро надевая больничный халат и почти с ненавистью напяливая защитную маску на лицо, Галина Николаевна думала о своем будущем, которое теперь будет связано непосредственно с этим малышом. Тщательно помыв руки, она зашла в бокс вместе с медицинской сестрой.
Малыш, к которому сейчас всеми силами стремилась Рогозина, сейчас мирно спал в своем уголке под узорчатым одеяльцем. Женщина улыбнулась, хотя под маской этой улыбки было не видно, и провела по головке младенца, чтобы его не разбудить, и негромко обратилась к медсестре:
— Можете сменить табличку с именем. Он поедет вместе со мной, в свой новый дом…
— Как замечательно! — обрадовалась врач, — он такой тихий и спокойный! Дом он заслуживает, и семью. А как назовете?
— Вячеслав. Вячеслав Рогозин.
====== Первые дни. ======
Галина Николаевна через неделю собрала весь ФЭС на совещание. Любопытные взгляды, направленные на нее буквально со всех сторон, вынуждали быстрее сказать новость, но она терпеливо дождалась всех.
Иван примчался в кабинет почти последним и плюхнулся на единственное свободное место. Он полагал, что начальница расскажет, куда именно исчезает сразу после конца рабочего дня, не задерживаясь, хотя раньше оставалась тут чуть ли не ночевать.
— Итак, я собрала всех вас чтобы сказать… Я ухожу в декрет…
Кто-то тихо ахнул, послышались шепотки и чей-то смех, а Оксана произнесла вслух:
— Вау!
Начальник подождала, пока поднявшийся шум стихнет и объяснила уже толком:
— Я не беременна. Я усыновила нашего «подкидыша», и теперь он мой сын. Завтра уже будет ночевать не в больнице, в моей квартире…
— Это здорово, Галь, — Валентина Антонова сияла улыбкой. — Мы все очень рады — и за тебя, и за малыша.
— А так как ребенок маленький и, к тому же, еще и приемный - мне предстоит возня с документами и прочее, я приняла решение выйти в декретный отпуск на пару-тройку месяцев. ФЭС остается под руководством Николая Петровича… В особо сложные и загруженные дни я всегда смогу выйти и помочь. С Султановым я уже все обговорила. Он дал добро.
— Галь, за нас не волнуйся, мы все справимся, — ответил за всех Петрович. — Как назвала сына-то?
— Вячеслав.
— О, — проговорил Майский, — теперь будет у нас общий «сын полка»…
Все, в том числе и Рогозина, громко засмеялись.
Женщина аккуратно спускалась по (как назло) крутым ступенькам в наледи с драгоценной ношей на руках. Малыш не спал — только молча (и лишь иногда издавая неясные звуки) обозревал пространство перед собой и, изредка вертясь, старался смотреть по сторонам.