— Что „и“? — резко перебивает он меня. — Прости, я не могу тебе помочь больше. Это мой последний день с тобой.

— Дело в том, что я не сильно расстроилась. Узнав о Деймоне, — начинаю я говорить, — понимаешь…эти отношения мертвы. Я хотела их вернуть, я держалась за прошлое, но на самом деле, я совсем давно не люблю его. Мне просто всё равно на него. Я привыкла испытывать определённые чувства к нему, так было всегда, но вдруг что-то случилось… и я… продолжала убеждать себя, что всё по-прежнему, стоит только появиться Деймону в моей жизни. Вот, кажется, я и была с ним, но всё не так. Не правильно. Эта поездка не была бессмысленной. Я свободна от него, Стефан, я свободна от этих чувств, которые теснили мою грудь. Есть грустные и хорошие воспоминания о нём. И это всё. Это был не быстрый процесс, я уверяю тебя. Думаю, я всё же не смогла перенести его предательство, затаённая обида сделала своё дело, я полностью охладела. Ты знаешь об охлаждение? Такое ужасное чувство. Человек, которого ты так сильно любил, вдруг становится чужим. Абсолютно чужим. Все те чувства, которые ты испытывал к нему, словно размываются, воспоминания о них нечёткие…а когда всё же вспоминаешь, то чувствуешь горечь. Я сейчас физически ощущаю, как мне грустно от этих мыслей, но это так. Свобода от плена чувств, — под конец своей речи позволяю я немного ухода в философию и метафор.

Стефан заинтересованно выслушал мои мысли, иногда задумчиво кивая.

— К сожалению, я попала в новый плен. И это другое. Сначала глупое влечение, — я не могу сейчас смотреть на Стефана. Он устал от моих признаний, я знаю. Но это последний день, так что я говорю всё, что хочу. Я желаю освободиться. — Это действительно чувство, когда ты можешь думать только о том, как ты хочешь заняться сексом. Незнакомое мне чувство, правда. Любовь другая, Стефан. Она не о сексе, — я кусаю нижнюю губу и улыбаюсь сама себе. — Ты всегда рядом, всегда можешь помочь. Становишься мне настоящим другом, а потом… в смысле, я не могу смотреть на тебя с приличными мыслями в голове, но всё же я окончательно потеряла голову недавно. Когда призналась тебе. Знаешь, я признавалась не за тем, чтобы ты ответил на мои чувства, а просто чтобы знал. Я легко смогла забыть о Деймоне, когда признавалась тебе. И как раз тогда поняла, что охладела к нему.

Пускай наши отношения были короткими, 5 этих дней. Мне было слишком хорошо с тобой. Ты желаешь мне счастья, а я тебе. Но ты не можешь понять, что я счастлива с тобой. Что я улыбаюсь только потому, что улыбаешься ты. Хорошо тебе — хорошо мне. И я рада этому чувству. Хах, как будто я могла сказать что-то другое, когда влюблена, — смеюсь я, поражаясь самой себе. Такое чувство, что выпила. Столько откровений. Но со Стефаном я легко могу открыться, рассказать самые сокровенные тайны и знать, что он поймёт. — Не говори, что влюблён в меня, только из жалости. Я понимаю. Сколько я тебе должна? За всё время? — наконец я поднимаю на него свой взгляд. Всё же я побоялась говорить ему всё это, смотря в его зелёные глаза.

— Нисколько. Это я тебе должен.

Я сглатываю.

— А если по чесноку? — хочу я увести беседу в более шуточную форму, чтобы избавиться от возникшей неловкости, но тщетно.

— Правда, я благодарен тебе. Ты не знаешь, что сделала.

Я хлопаю глазами и морщу лоб. Он заставляет меня чувствовать себя полной дурой.

— Я очень хочу быть…чёрт, нет, только не это, — чертыхается Стефан и опускает лицо в ладони, нервно проводя ими по лицу.

— Не притворяйся, хорошо? — снисходительно улыбаясь, подхожу я к нему. — Сегодня был прекрасный вечер, спасибо за него, я действительно поверила, но жизнь в красивой лжи не для меня, больше нет. Хватит, — решаюсь я уже „обнять“ правду. — Назови цену и можешь идти. Ты свободен от меня.

— Хах, самая глупая вещь, которую ты когда-либо могла произнести, — фыркает он, отнимая руки от лица и поспешно вставая. — „Свободен от меня“? — насмешливо передразнивает Стефан меня, когда я задала ему вопрос глазами, о чём он. — Как мне сказать о моих чувствах, если ты не можешь поверить?

— Ты отверг меня.

Он закатывает глаза.

— Боже, если я скажу сейчас, что ёжики зелёные, ты поверишь? Я что тебе говорил? Вернее, чему учил? Ты мнительная, но нет там, где надо.

— Я просто верю каждому твоему слову. И пускай ёжики будут зелёными, — смеюсь я, Стефан тоже, но тут же замолкает.

— Что я в тебе нашёл? Ты веришь в зелёных ёжиков. Ты не знаешь, кто такие ёжики…точно…

— Вообще-то, — самодовольно прерываю я его, а потом резко замолкаю, нахмурившись в раздумье. — Млекопитающие семейства ежовых, широко распространены в Европе и Западной Сибири, если ты знаешь, где это, конечно, —, а вот на этих словах мне хочется пнуть этого зазнайку. — Это такие милые зверки, как ты, — смеётся Стефан, завидев мой злобный вид, — они колючками покрыты, но если их на спинку положить, то они беззащитны и такие уси-пуси, как ты, точно говорю.

— Сравнил меня с каким-то „ёжиком“, откуда ты про них знаешь вообще?

»- Ты книгой ошибся. Тебе надо было двигаться в немного другую сторону книжного — „недопорно-книги“. Да, так и называются.

— Да ладно тебе, я же прикалываюсь, а ты — ёжик — всё время колючками поворачиваешься».

Он и раньше меня ёжиком называл…

— Да просто русский шпион, вот заслали. Я ещё много чего знаю. Знаю про матрёшки, валенки и балалайки. Ещё про самовары, баранки и тульские пряники.

Я закатываю глаза, как легко он может рассмешить меня.

— Тульские пряники? — усмехаюсь я.

— Да, вкусные, между прочим. А вообще, у меня просто кругозор большой, вот и всё.

— Мм…это интересно… Правда, что русские вместо собак заводят себе медведей и выгуливают их потом на поводках?

— Пф, да конечно, — ёрничает он. — Так же, как и правда, что каждый американский подросток в старшей школе имеет по букету венерических заболеваний и толпу обожательниц. В принципе, это правда, но не каждый же подросток!

— На себе проверил?