– Я предупредила, - Морла чуть заметно пожала плечами.
– Веди теперь, посмотрю на твою дочь, порасспрашиваю что за сны такие страшные.

– Колдовать?
– Женщина протянула руку через стол.

– Не буду, - Морла в ответ протянула свою и скрепила договор рукопожатием. Нет, действительно, откуда такая грамотная трактирщица на её голову взялась? Люди начали забывать древние формулы, действовавшие подчас не хуже клятв, такие как она теперь редко встречаются. Хотя, чего это она? С теми, кто знает правила иметь дело намного проще.

Девочка нашлась на хозяйской половине, в светлой, чистой, хоть и очень маленькой комнатке. Дело было к вечеру, время хорошим деткам начинать укладываться спать, однако сколько помнила Морла собственное детство, именно теперь их невозможно было загнать в постель. Поправка: нормальные, здоровые дети ибо Данюта здоровой не выглядела. Бледненькая, что для деревенской девочки и вовсе странно, вялая, и пусть ещё не спит, но уже устроилась на постели.

А, вон в изголовье и венок висит из диких луговых трав, сны хорошие навевает, дурные - отгоняет. И не совсем уж бесталанна местная травница, чувствуется в венке добрая сила, привнесенная человеком, или это она просто душу вкладывала, не жалея? Так тоже бывает.

– Здравствуй, - Морла прошла в комнату и уселась на краешек постели.
– Меня зовут Морла и я настоящий маг. Говорят, ты сны плохие видишь? Можешь рассказать?

– Просто плохие сны, - насупилась Данюта.
– Не о чем говорить.

– Мама беспокоится, - с лёгкой извиняющейся улыбкой проговорила некромантка.

Этот аргумент подействовал - маму девочка любила. Понадобилось всего несколько наводящих вопросов (и отсутствие мамы, ибо не всегда мы готовы поделиться с самыми близкими тем, что с готовностью вываливаем на головы незнакомцев) чтобы малышка разговорилась. Ничего, выходящего за пределы обычных детских страхов Морла не заметила, разве что разнообразие сюжетов... но она и не была квалифицированным специалистом сомнологом. Зато в саму девочку вглядывалась пристально - смотреть смотрела, но как и было договорено не предпринимала в отношении её каких-либо действий, и различала магическим зрением то, что видела и обычным. Истощение, упадок сил. Будь она доброй лекаркой первым делом начала бы расспрашивать ребёнка достаточно ли её кормят, не изнуряют ли работой и удаётся ли ей выспаться. Но ею Морла не была и потому первым делом подумала, что кто-то через сны тянет из девочки силу. Так тоже можно, особенно если учесть, что плохо спящий ребёнок в этом селе не один.

Наконец рассказ закончился, а у Морлы не нашлось дополнительных наводящих вопросов и она, чуть привстав с постели, крикнула в темноту приоткрытой двери:

– Рената, заходите, - и потом чуть тише: - Вместе думать будем.

– О чём?
– мать девочки в один момент очутилась на пороге её комнаты. Рената комкала в руках передник, и по нему было заметно, что занимается этим уже довольно давно.

– О том, что происходило в вашем селе плохого, - вздохнула Морла.
– Возьмём последние полгода.

– Да вроде ничего такого..., - Рената продолжала комкать передник.

– Прежде всего, меня интересует всё связанное со смертью. Кто-то скончался после продолжительной болезни или в злобе, кого-то убили... В таком роде. О том, что у вас какая-то нечисть на кладбище завелась я уже знаю, и об этом тоже, если можно, поподробнее.

Рената сделала осуждающее лицо и покосилась в сторону дочери, мол, можно было бы затеять этот разговор и не при маленькой. Данюта же напротив, оживилась, даже румянец на щёчках появился. Принято считать, что дети более пугливы и впечатлительны, но это далеко не всегда верно. У многих из них феномен смерти и всё, что с нею связано, вызывает не страх, а жгучий интерес, приправленный невнятным опасением - гремучая смесь, если разобраться. Очень часто случалось, что самыми ценными свидетелями для Морлы становились именно эти мелкие шустрые непоседы.

– Не, не помирал у нас давно никто, - напрягла память Рената.
– Последней была Михейчиха, но с того уж почти два года минуло.

– От та дюже злобнюча бабка была, всё ругалась да клюкой своей грозила, - вставила свои пять копеек Данюта.

– Два года - многовато, - протянула Морла. Нет, неприкаянный дух может просуществовать и дольше, даже такой, стихийно образовавшийся. Но если бы он начал тянуть силу прямо сразу, к этому времени половина детишек переселилась бы уже на погост.
– А что там с тем упырём?

– А никто ничего толком не знает, - Рената отпустила многострадальный передник, но сцепила на нём пальцы в замок.
– Оська Хрип по пьяне за полночь шёл, видел, как какая страховидла за оградкой шебуршится, да собака у Опятов запропала совсем, думали сбежала, ан нет, опосля ровно на погосте костяк и нашли - по клокам шерсти опознали. Да ходили наши мужички, но днём, а посветлу оно, видать, спит - не нашли.

Что ж, сценарий был описан классический - и это действительно работа для господ рыцарей. Ну, или магов, но нескольких и, желательно, чтобы один из них был стихийником приличной силы. А, всё равно, у господ рыцарей всё равно лучше получится.

– А как раз перед тем, что было?
– спросила она почти без надежды.
– Что-нибудь запоминающееся.

– Побродяжку нашли, - выпучила глаза в преувеличенном ужасе Данюта.

– Что значит нашли?
– переспросила Морла автоматически - Он что, потерялся?

– Та не, мертвого совсем нашли, - протянула Рената жалостливо.
– Тогда ж и схоронили.

Очень типично. Своего - помнят, и когда кто помер и что при том было, и даже какая была погода, когда хоронили, а чужака пришлого - закопали и забыли. Не о чем говорить.