Сказано все это было ровным голосом, но все стало понятно, что Нгаранга уже принял решение и вряд ли станет его отменять.

– И что же нам делать?
– воскликнула Вероника.

– Сворачивать экспедицию и возвращаться в свое время, - был ответ.

Космонавты стали переглядываться, ибо такая перспектива их не устраивала, даже далеких от войны женщин.

Слово взял Никита.

– Нгаранга, позволь нам посоветоваться с руководством, и завтра утром мы дадим ответ.

Гигант пожал плечами.

– Делайте, что хотите, вы мне не подчинены. Но сразу предупреждаю, я против вашего участия в предстоящей войне. И сделаю все, чтобы вы в ней не участвовали.

После этого гигант встал с ковра, подхватил ваджру, и направился к летающей тарелке, где и исчез.

Никита понял, что нужно срочно перенестись в корабль-матку, чтобы посоветоваться с профессором Докучаевым. Уж слишком важный вопрос возник процессе диспута: участие или неучастие путешественников во времени в намечающейся глобальной войне между богами и асурами. Поэтому он распрощался с раджами, договорившись встретиться с ними завтра поутру, и увел экипаж в корабль. Попутно заметил, что ни ковер, на котором сидел гигант, ни кресло Эларила никто не убрал. Следовательно, гигант тоже будет завтра на совещании. Отсюда вытекал простой вывод: к утру нужно окончательно решить, будет ли экспедиция участвовать в войне или нет. Поэтому, после поднятия рампы, вокруг корабля был выставлен энергетический барьер, после чего экипаж, лежа в креслах заснул.

На матке их уже ждали. И как только проснувшийся экипаж вошел внутрь основного корабля, их встретил не только профессор, но и два члена основного экипажа. Из представления их профессором стало понятно, что данные члены экипажа являются специалистами в психологии. Что ж нужные люди в предстоящей беседе.

Конечно, для начала все основательно поели, поскольку за волнениями на Земле об этом важном процессе как-то забылось.

Первым взял слово Никита, он все-таки командир экспедиции.

– Вопрос, стоящий перед нами, не прост. Конечно, пусть не участие в самой войне, а лишь наблюдение даст великолепный материал, объясняющий многое в нашей истории. У меня ощущение, что война будет тотальной, с применением различного смертоносного оружия, от которого в большей степени пострадают не боги или асуры, а именно люди, и те же драконы, которые в силу обстоятельств, живут среди людей. И, замечу, неплохо контачат между собой. Конечно, очень жаль, что для многих эта война будет первой и последней. Потому мы должны зафиксировать все происходящее с тем, чтобы потомки тех людей, что сейчас живут, знали, почему и за что умирали их далекие предки.

Вместе с тем, война - это не игрушка, а грязная и кровопролитная работа. А среди нас есть две женщины, которым война, ее видение, совершенно не нужны. Да и вредны для их нежной психики. Поэтому выхожу с предложением, на время ведения боевых действий исключить из состава экипажа, как Веру, так и Веронику.

После чего Никита сел на место, а Докучаев предоставил слово Вере.

– Конечно, мне, как женщине, лестно, что наш командир наконец-то заметил, что в составе экипажа есть женщины. Но, замечу, что все члены экипажа обладают равными правами. Поэтому исключение меня и Вероники из состава экипажа только потому, что на Земле ожидается война, считаю дискриминацией по половому признаку. Я напомню, что в прошлых войнах женщины наравне воевали с мужчинами. И ни у кого не возникал вопрос о нецелесообразности участия женщин в войне.

Вероника, конечно, поддержала Веру. Что интересно, женщин поддержал Джон Доббс. А космонавты воины были категорически против, поддержав командира. В результате, получился паритет мнений: трое были за участие женщин в составе экипажа на войне, трое - против. Поэтому все взоры обратились на Докучаева и его психологов.

Профессора раздирали сомнения. С одной стороны, он никак не мог согласиться с предложением Никиты. И не столько потому, что был сторонником эмансипации, сколько из чисто деловых соображений. Вера и Вероника были довольно ценными сотрудниками, которые могли заметить то, что мужчинам воинам покажется несущественным. Потому женщины могут дать весьма полезную информацию. Но только в случае участия в составе экипажа. С другой стороны, уж очень ему не хотелось, чтобы женщины погрузились в грязь и кровь военного времени. И здесь он был солидарен с Никитой.

Ассистенты тоже ничего толкового посоветовать не могли, хотя выдавали различные предложения. Чтобы абстрагироваться от ситуации профессор увел ассистентов в свой кабинет, где их никто не мог услышать. Остальные ждали решения, будто это было решение суда. Долго ждали... часа два. Наконец, профессор с ассистентами вернулся и вынес вердикт: женщины должны остаться в составе экипажа, но оперативное управление остается на командире экипажа. И только он может принять решение об участии того или иного члена экипажа в войне. Малейшее неповиновение будет считаться саботажем с исключением из состава экипажа. Причем, это касалось не только женщин, но и мужчин. Вот такое соломоново решение принял ареопаг во главе с профессором Докучаевым. И нужно сказать, что решением были недовольны все. Однако после того, как профессор пригрозил, что бунт на корабле однозначно закончится сворачиванием экспедиции, недовольство тихо сошло на нет.

ГЛАВА 7.

Хотя Никита открыл рампу еще до восхода солнца, но на месте вчерашних переговоров уже были Эристид с Шаркасом и Эларил с миловидной женщиной, которую раджа людей представил как Танию. Была она блондинкой с роскошной гривой, которая была тщательно уложена в косы, оплетающие голову в виде короны. Глаза были голубые, большие, и в то же врем миндалевидные. Прямой небольшой носик вполне вписывался на лице. Средней пухлости губы были плотно сжаты, что указывало на серьезность их обладателя. В руках она держала пику, подобную той, что Никита видел вчера у охраны. Напрягши память, Никита вспомнил, что Эристид подобные пики называл маджорами. Вспомнил и то, что они стреляют молниями, конечно, не такими как ваджра, но все же... Тут на ум пришла мысль: если Тания с маджором, получается, что она тоже воин. Осознав это, Никита с уважением посмотрел на девушку, которая, заметив его взгляд, улыбнулась и отвернулась.