– Может быть, сейчас и нет, - соглашается Фернандес, запрокидывая голову и смотря в небо, темнеющее с каждой секундой.

– Но ты ведь и не был преступником, - аловолосая чувствует, как глаза начинает щипать в предчувствии слез.

– Эльза… - ему нравится произносить это имя. Прекрасное, как и этот закат, только еще прекраснее. Оно слишком много значит для него, что он даже не смог забыть его при полной потери памяти. Что оно означает? Для него означает всё. Смысл жизни и сама жизнь.

– Разве ты не помнишь, что я говорила тебе?
– Скарлетт сжимает кулаки.
– Ты должен бороться. Нельзя постоянно ждать, что кто-то признает тебя честным человеком. Ты выбрал путь, так иди по нему. Не глупи, Жерар. Я хочу, чтобы ты был счастлив, но ты сам готов загубить себя. Ты не должен так… убивать себя.

Она понимает. Всё прекрасно понимает. Он просто не может быть счастлив, пока на нем этот грех. Он, словно те кандалы в тюрьме, опутал его по рукам и ногам, не позволяя в полную силу жить. И не поможешь тут не слезами, ни словами поддержки. Его душа страдает от того, что он натворил. Пусть, не он, пусть, все это не его вина, но руки его в крови. Его вина - вина невиновного. Он словно все еще окутан тенью, но в то же время страдает, будучи в свете. Ночи напролет он словно слышит их, души тех, чьи жизни он отнял. Не по своей вине, не сам, не специально, но он лишил их жизни, их счастья и радости, лишил их души еще при жизни, а затем и вовсе стер из существования. Он не специально, не хотел, чтобы было так, но ничего с этим уже не сделаешь. Остается лишь попытаться искупить свои грехи, но разве же возможно такое чем-то закрыть? Нет. Легкий ветер ударяет в лицо, словно отрезвляя. Будто бы опомнившись, парень замечает, что его рука в теплых ладонях Эльзы. Широко раскрыв глаза, Фернандес хочет отодвинуться, но не может отпустить ее.

– Пожалуйста, послушай, - умоляет аловолосая, сдерживая поток желающих пролиться слез.
– Я понимаю твои чувства. Но нельзя всегда и во всем винить только себя. Ведь ты сломаешь жизнь не только себе. Послушай… У тебя есть люди, которым ты дорог. люди, которые знают, кто ты на самом деле. Твои страдания - это их страдания. Пойми же, что ты делаешь больно всем, кто тебе дорог. Открой свое сердце. Если не мне, то хотя бы солнцу. Отпусти всю тьму, что осталась в тебе и начни новую жизнь. Ведь ты хотел начать все с чистого листа. Но разве это чистый лист, если на нем остались ошибки прошлого? Если ты хочешь стать счастливым, то должен бороться за… свое счастье.

– Эльза, я… - синеволосый попытался забрать свою руку, обратно, но Титания, та самая, сильнейшая волшебница сильнейшей гильдии, вдруг заплакала. Прямо у него на глазах. Великая Эльза Скарлетт… плачет, как маленькая девочка. Нет, это искренние слезы, самые настоящие. Пусть и непонятно, откуда они, от чего.

– Не надо, - тихим шепотом умоляет парень, лишь чтобы она прекратила. Он не хочет, чтобы она плакала. Эти слезы - его настоящая слабость, он не может им сопротивляться. Аккуратным касанием руки он старается стереть капельки, бегущие по щекам. Ветер играется с волосами двоих, а небо постепенно совсем чернеет, на нем появляются звезды. Скарлетт не может больше терпеть и сдерживаться. Ее душа рвется наружу, словно хочет облететь весь мир. Но весь ее мир сейчас сосредоточился в одном человеке.

Новый порыв ветра. Крепкие объятия смыкаются на шее Жерара. Девушка утыкается носом ему в плечо, чуть содрогаясь от рыданий. Как же это приятно, после столь долгого времени боязни даже прикоснуться, ощутить его. Почувствовать приятное тепло. То самое, единственное тепло, способное согреть ее. Солнце скрылось, и теперь, если она отойдет от него, ей станет холодно. Но она не позволит замерзнуть ни ему, ни себе.

– Жерар, - сквозь всхлипы произносит она его имя. в душе где-то при одном этом звуке становится больно, слишком много всего связанно с ним в ее прошлом, настоящем и даже будущем. Почему эти чувства не отпускают ее? Она не может этого знать. Но ей и не хочется.

– Солнечный свет для того, чтобы жить. Просто о чем-то мечтать… или просто кого-то любить, - Эльза покрепче прижала парня к себе. Какой же он теплый. Тот вздрогнул, не зная, как ему поступить. Он просто не смог бы ее сейчас оттолкнуть. Она так искрення, жмется к нему, словно ребенок. Но и обнять он ее не может. Просто не сможет пересилить себя, как бы ему не хотелось. И, словно чувствуя это собственным сердцем, Скарлетт решается ему помочь. Поднимая на Фернандеса заплаканные, но все так же сияющие в лунном свете глаза, она подается чуть вперед.

– Прости меня, - тихий шепот подхватывает ветер, унося его далеко-далеко. И эти слова, произнесенные Жераром, больше никогда не вернуться, как и его вечная вина, которая и не его вовсе, а символ того - легкое касание губ. Невесомое, непринужденное, именно такое. Словно это не поцелуй даже - просто приветствие. Предательски прокатившаяся по щеке очередная слезинка попадает на губы двоих, оставляя соленый привкус. Такой он - вкус их любви. Горький, но приятный. Странное это чувство, накрывает просто с головой. Нет, это не такая безграничная, безумная любовь, а нежное, трепетное чувство, в котором смешались товарищеская преданность, уважение, даже какое-то преклонение друг перед другом, перед силой и мужеством, желание помочь. Все это смешалось в адском сочетании, том, что называется “любовь”. Как хочется всегда вот так вот сидеть в обнимку, чувствуя этот несладкий привкус и соприкосновение губ. Им этого как раз и не хватало. Ведь только тогда они всегда будут знать ,что они оба счастливы, что они вместе, что не расстанутся. Жесток этот мир, что заставляет два сердца, бьющихся в одном ритме, с одним темпом, живущим в едином мире, разлучаться. Но луч надежды, что они скоро вновь встретятся - он всегда будет светить, пока сердце не остановится. Год, второй и третий. И когда уже не останется даже малейшего света, один только этот лучик сможет показать нужный путь. Когда сознание поглотит тьма, даже тогда. Даже тогда он будет вести вперед. И четыре года, и пять. Сложно ждать, когда не знаешь, что будет дальше. Сложно ждать, когда не чувствуешь уверенности, что ждешь оправданно. Зачем надеяться на чудо, которого не случится? Но оно обязано произойти. Пусть, не на шестой год. Но на седьмой-то уж точно…

Невольно разорвав поцелуй, Фернандес заглядывает в приоткрывшиеся карие глаза Скарлетт, словно желая и в то же время опасаясь найти там сожаление о сделанном только что, но в этом взгляде лишь неуловимая радость, счастье, словно детская мечта. Легкая, невесомая улыбка и полный нежности взгляд, они одновременно греют и терзают душу Жерара. Он стискивает зубы, не может больше этого терпеть. Его рука мягко касается щеки аловолосой, утирая слезинку. А затем, медленно приблизившись, он будто бы неуверенно начинает собирать эти соленые капельки губами, будто бы желая вновь и вновь чувствовать вкус первого поцелуя. И ветер будто бы вновь шепчет ему на ухо: “Прости меня, прости меня, прости…”, а Жерар не останавливается на этом. Своими руками он медленно касается талии Эльзы, своей Эльзы, а затем за спину притягивает ее к себе, обнимая с каждой секундой все увереннее и крепче. Зачем? Как он посмел? Это не важно. Она единственная, кто может его понять, кто в силах его простить, и давно простила. Хочется просто обнять ее посильнее, и чтобы вот так будто бы чего-то ждать, чувствуя собственным сердцем, как трепещет ее сердечко в груди. Прижавшись щекой к ее алым волосам, Фернандес прикрыл глаза, наслаждаясь потрясающей минутой. Все чувства в нем перемешались. Эта минута раньше была такой запретной и от того желанной, что сейчас даже не верится в правдивость этого мгновения.