У Марка красивые руки, ухоженные и длинные пальцы. Отмечаю красивый рисунок кровеносных сосудов, несколько родинок, пытаюсь напрячь память и вспомнить хоть что-то о нем «до», но мысли по-прежнему упираются в пустоту.

– Пойдем в зал, – «муж» тянет меня за собой.

В коридоре вдруг припечатывает к стене и впивается в губы. От неожиданности отвечаю, чувствуя, как подкашиваются ноги, и я несусь течением необузданной страсти. Он вталкивается языком и пьет мой страх. Будто с каждым движением я опустошаюсь, но заполняюсь другим чувством: нежностью и привязанностью.

Ловлю себя на мысли, что давно впиваюсь пальцами в его волосы и тяну, заставляя прижать сильнее к стене. Тяжесть выбивает из меня стон.

Чужой мужчина, чужой! Тогда почему он здесь? Почему так приятно чувствовать его губы и язык? Ловить шумное дыхание, надорванное вожделением?

Марк резко отстраняется. Я почти съезжаю по стенке, но он удерживает крепкими руками.

– Ты помнишь меня. Тело помнит, – хрипло выдыхает в лицо.

Я гляжу на него и путаюсь в мыслях. Тянет к нему, но почему не могу понять. Неудержимое тепло льется по животу и затапливает всякую неприязнь.

– Сумасшествие… – выдыхаю шепотом.

Идем в зал.

Проходя мимо зеркала, отмечаю пурпурный румянец на щеках, словно отлив от медных волос.

Марк усаживает меня на диван, слегка придавив плечи.

Здесь его запах слышен сильнее. Отмечаю тонкую нотку жасмина, смешанную с терпким мускусом. Так пахнут наши танцоры после изнурительного труда возле станка. И это не пот – это их суть – сила, властность и крепость духа. Но я уверена, что этот аромат в комнате новый и свежий – к нему квартира еще не привыкла. Стоит открыть окна, и он улетучится вмиг. Это, как наши гримерки, наполненные женскими духами, кремами и мазями – настоящий фейерверк эмоций и жизней. Но стоит всем уйти – остается только запах силы воли – пота и крови.

– Секунду, – говорит «муж» и исчезает в другой комнате.

Я не могу усидеть на месте. Волнение настолько захлестывает сознание, что я вскакиваю и выбираюсь на балкон. Если сейчас не глотну свежего воздуха, наделаю глупостей. А я не готова. Он не мой муж! Так не бывает!

Открываю форточку и вдыхаю. Резко глотаю губами холодный воздух наполненный терпкими нотами горячего асфальта.

Теплый ветер влетает в квартиру, выхватывая из прически несколько тонких рдяных локонов. Цепляюсь взглядом за подъезд напротив и перестаю дышать.

Это он! Идет, согнув шею. Сутулые плечи, на спине рюкзак, похожий на мой – тот, который сгинул во время аварии. У двери парень вдруг оборачивается, и я отскакиваю от окна, чтобы не заметил. Тут же наталкиваюсь на «мужа».

– Медди, пойдем.

– Прошу, не называй меня так, – шепчу я и закусываю губу. Меня бросает в дрожь от увиденного и от прикосновений Марка. И я не могу разобраться отчего сильнее.

– Почему?

Я нервно оборачиваюсь, зыркая на противоположную сторону двора. Ушел.

– Мне не нравится!

– Странно. Всегда нравилось. Ладно, пойдем.

Я тяжело передвигаю ноги. Ясно понимаю, что старая память сильна, и она реальней той, которую мне пытаются навязать. И я знаю, что мне придется решиться на этот шаг: придется с ним встретиться. Но не сейчас. Мне нужен перерыв от волнений, иначе я просто свихнусь.

– Марк, какой сегодня день?

– Вторник. Садись.

– Нет, число.

– Кажется, пятнадцатое или шестнадцатое. Точно не знаю. Да, шестнадцатое. В выписке было.

Десятого было прослушивание, значит, я не сошла с ума. Как раз дней пять и прошло.

– Дай телефон, я родителям позвоню.

Замечаю, как Марк замирает на миг. Пальцы сжимаются в кулаки и тут же расправляются.

– Ме… Вик, ты не помнишь, что ли? – его взгляд слишком пугающий. Болезненно печальный, будто я не помню что-то невероятно важное.

– О чем ты? – я присаживаюсь. Теплые руки Марка опускаются на плечи.

– Давай сначала массаж, потом все расскажу. Хочу немного тебя расслабить.

Я соглашаюсь, сейчас, и правда, хочется приятной неги и чутких прикосновений.

– Снимешь футболку? – осторожно спрашивает «муж». Я, не задумываясь, снимаю ее. Все равно в белье, да и эмоции сейчас так зашкаливают, что мне не до стеснения.

Что я такое не помню, отчего у Марка почти побелело лицо? Я вижу его отражение в серванте. Точеный профиль, черные, очень черные волосы прикрывающие высокий лоб. И губы. Пухлые и такие сладкие.

Так, стоп!

Он не мой муж.