Зазвонил телефон, Белочка воскликнула:

– Я подойду!

Отодвинув стол, она помчалась на кухню, оставив Петра сидеть с раскрытым ртом.

– Алло? А-а, это ты! При-ииветик!

Когда звонили мальчики, Белочка начинала говорить с придыханием, в голосе появлялись игривые нотки. Как ни странно, отец это тоже заметил.

– Кто звонит? – Он развернулся в сторону кухни и прокричал: – Белочка! Кто звонит?

Та притворилась, что не слышит.

– А-ааах, – проворковала она. – А-ах, как мило! Как это мило с твоей стороны!

– С кем она разговаривает? – спросил доктор Баттиста у Кейт. Она пожала плечами. – Мало того, что весь ужин она отвечала на эсэмэски, теперь ей еще и звонят!

– А что сразу я? – возмутилась Кейт.

Лично она ни за что не позволила бы себе подобного тона, разговаривая по телефону. Надо же настолько себя не уважать!.. Кейт попыталась представить: ей звонит, скажем, Адам Барнс, и она говорит ему, что с его стороны очень мило… Бр-р! При одной мысли об этом ее передернуло.

– Ты поговорил с ней о мальчишке Минцев? – спросила она.

– Каком мальчишке?

– О ее репетиторе, отец.

– Ах да! Нет, не успел.

Кейт вздохнула и предложила Петру добавки.

Петр и доктор Баттиста принялись обсуждать пролиферацию лимфоидных клеток. Белочка закончила телефонный разговор и сидела между ними с надутым видом, разрезая свой тофу на микроскопические кусочки. (Она не привыкла, что ее игнорируют.) В конце ужина Кейт сходила на кухню за шоколадом, но тарелки убирать не стала, поэтому все побросали обертки от плиток прямо на остатки еды. Откусив конфету, Кейт поморщилась и решила, что девяносто процентов какао – процентов на тридцать многовато. Петр развеселился.