– Ты заплатил несколько сотен за то, чтобы не бухать в гордом одиночестве? – я прищурилась, и попыталась придать телу воинственную позу.

Видимо, вышло у меня неважно, потому что Артур звонко расхохотался.

– Можно и так сказать, – ответил он с обезоруживающей улыбкой, – Я здесь недавно и мне не помешает хорошая компания.

Я фыркнула, и снова отвернулась к окну. Над нами нависла неловкая тишина. Чтобы как—то её развеять, я спросила:

– Откуда ты?

– Москва.

– Там, наверное, не так, как в Таллинне, – протянула я, уставившись на высокие шпили старинных церквей старого города.

– Не так, – подтвердил он, – Но здесь мне нравиться больше.

Я посмотрела на него с любопытством. Как кому—то может понравиться крошечный город с населением в семьсот тысяч? Это же деревня, по сравнению с масштабами столицы России.

– Чем?

– Тихо. Приятное обслуживание, – он махнул рукой на пустой ресторан, – Приветливые люди. Нет таджиков, – я невольно улыбнулась, – Красивые девушки.

– В России девушки красивее, – фыркнула я, – Во всяком случае, так говорят.

– В России, а в Москве в особенности, внешняя красота прямо пропорциональна амбициям, – сухо бросил он, допивая вино одним большим глотком.

– Разве амбиции – это плохо? – брякнула я, с интересном разглядывая его, пока он наливал себе третий бокал.

Эта бутылка вообще когда—нибудь закончится?

– Когда амбиции не подкреплены ничем, кроме внешней красоты, – Артур пожал плечами, – Не плохо, просто надоело быть чьим—нибудь средством для достижения цели.

– О, бедняжка, – я хлопнула глазами и невинно надула губы, – Не нравится, когда тебя используют?

Артур покачал головой, и покрутил ножку бокала, разбалтывая вино.

– Если бы мы были в Москве, а я трахнул тебя в туалете; ты бы оборвала мои телефоны в надежде, что я стану твоим папиком, – он поднял бокал, как будто мы чокаемся.

– Ты не в Москве, да и я тоже. Радостно выдохни, папик мне не нужен.

– А, жаль. Мне бы, впервые в жизни, это понравилось, – задумчиво протянул он, засовывая нос в бокал, и вдыхая аромат вина.

– Чего ты хочешь от меня? – серьёзно спросила я, выпрямившись на стуле.

– Разве не понятно? – он поднял глаза и скользнул по моему телу глазами, на этот раз задержавшись на губах.

– Меня это не интересует, – я поморщилась под его взглядом.

– Я могу сделать так, что тебя это заинтересует, – сказал он, откинувшись на спинку стула и постукивая по ножке бокала пальцем, – Сколько тебе заплатят за сегодняшний вечер?

Я моргнула один, а потом два раза. К чему он клонит?

– Я дам тебе в два раза больше, если ты проведёшь эту ночь со мной, – продолжил он.

Краска резко отхлынула от моего лица, и я почувствовала, что бледнею. Вцепившись пальцами в вилку, которую я собиралась воткнуть ему в глаз, я прошипела:

– Да пошёл ты.

– В три раза.

Меня как будто обухом по голове ударили. Во мне зародилось какое—то двоякое чувство. С одной стороны, я мысленно подсчитала в какую сумму он меня оценил и испытала чувство гордости. А потом эта гордость оказалась сильно задета, потому что он предлагал мне… Да за кого он меня принимает? Я тряхнула головой, и подскочила со своего стула, опрокинув его.

– Иди в жопу, Артур. Я не буду спать с тобой за деньги, – вырвалось у меня, и я схватилась за пиджак, лежащий у соседнего столика.

– В чём дело, Кира? – услышала я, за своей спиной, – Для тебя проблема раздвинуть передо мной ноги за деньги? Может быть, снова сделаешь это бесплатно? – бросил он с едким сарказмом в голосе.

Я тихо булькнула, и быстрым шагом пошла к лифту, схватив свою сумочку со стола. Уже у заветных стальных дверей, я с трудом сдержала порыв разреветься в голос. Твёрдая рука схватила меня за локоть, и я резко крутанулась на месте, упав на его широкую грудь.

– У тебя ещё полчаса, – сухо бросил он, глядя куда-то над моей головой.

Я отпихнула его от себя, и шагнула назад, упёршись спиной в двери лифта.

– Уверена, что повар обслужит тебя по высшему разряду, – выплюнула я.

Двери раскрылись очень вовремя, я впрыгнула внутрь и нажала на кнопку первого этажа, отвернувшись к зеркалу. В отражении, я увидела его лицо, которое смотрело на меня с нескрываемым презрением и злостью. Не выдержав, я показала ему язык и подняла в воздух средний палец. Выражение его лица сменилось, и он ухмыльнулся. В этот момент двери лифта закрылись, скрывая от моих глаз его идеальное лицо.