— Отпусти, я хочу запомнить каждую мелочь : его руки, глаза, - Кетрин вырывается и вновь падает на пол. — Это все я… Я виновата… Я погубила свою любовь. Я не хочу жить! Я убью этот город и залью его кровавым дождем. Я не хочу жить!

Она сжав руки в кулаки бьет по холодной плитки пола. Без него она не желает жить. Люди всегда разрушают то, что любят сильнее всего. Она разрушила все. У каждого из нас своя история. Но существует то, что нас объединяет - страдания, боль и потери.

— Спокойнее Джульетта, жив твой Ромео, - издевочная насмешка из уст Клауса бьет сильнее любого кинжала.

Ее третья эмоция – надежда. Она объявила бессрочный траур...Без покойника, но по пустым надеждам. Надеждам, что Клаус не соврал, но тело Элайджи не горит, и это ее единственная надежда. Пока его не забрал огонь она будет верить или сгорит вместе с ним. Надежда - это худшее из зол. Она продлевает мучения. Кетрин кладет свою голову на грудь мужу и на секунду примыкает к его губам. Ее чувства меняются по аналогии с приливом и отливом. Она испытывает абсолютно все. Мир меняется для нее. Нет, Кетрин Пирс никогда не отключала эмоции, ее рычаг сломался уже достаточно давно. Она сильная для всех, но слабая для Элайджи.

Госпиталь.

— А почему ты такой, - Надя видит, что ее муж волнуется.

— Какой?
– спрашивает тот.

— Не знаю. Что с тобой? – хмыкает Петрова допивая апельсиновый фреш. — Может, вернешь мой мобильный? Я хочу позвонить матери.

— Со мной ровно ничего особенного!
– выкрикнул Джаспер, ведь он не может оставаться здесь, когда Элайджа и Кетрин могут умереть. — Представь, что я сказал это без крика. Я ухожу, а Ая и охрана останутся с тобой.

— Постараюсь, - заметив, что Джаспер собирается уходить Надя набросила свои плечи кофту.

— Нет, тебе нельзя!
– выкрикнул вампир. — Ты беременна.

— Тебе тоже нельзя!
– не уступая мужу, выкрикнула Надя. — Я беременна.

========== Глава LXIV. Брак так меняет человека, что вы и представить себе не можете. Как и смертельная инъекция. ==========

— Ребекка Майклсон, какая встреча! Ты стала еще прекраснее, - Тристан садиться в кресло рядом с сестрой.

— Парадокс, правда? Учитывая, что мы такие же, какими были тысячу лет назад, - бурчит Майклсон.

— Я говорю это из вежливости, - вампир поправляет свой галстук.

— Учту, - Ребекка внимательно наблюдала за таблом своего мобильного.

— Люсьен...
– Аарора улыбается так широко и явно рада его видеть. Она держит Лиама на своих руках, который явно устал и засыпал.

— Этого падонка еще не хватало, - возмущается Тристан. — Не скажу, что скучал. Я и думать забыл, что Клаус имел когда-то глупость обратить тебя.

— Не начинайте!
– пригрозила Аврора. — Вы и так уже несколько раз пытались убить друг друга!

— И вновь попытаюсь, - Люсьен садиться в кресло.

— Ты уже достаточно поубивал моих людей из Стрикс, - Тристан явно имел претензии на счет Люсьена.

— Ну, я пришел посмотреть на то, как ты сгоришь, - смеется Люсьен, а вот Ребекка роняет свой мобильный.

— О нет, ты не мог!
– тысяча лет как секунд, но Ребекка все еще не может поверить в это.

— Ты льстишь себе, дорогой, - спокойно произносит Аврора. — Ты не мог дать Элайджи яд.

— Уже сделал это, - спокойно заявил вампир.

— Ребекка!

Хейли дышит тяжело, взволнованно, она сжимает холодные пальцы.

— Бекка...
– она не знает, что сказать, но видит, как опасно сужаются зрачки Люсьена. — Клаус снял портрет Элайджи.

— Все хорошо, я разберусь, - Ребекка понимает о чем говорит Хейли сглаживает милой улыбкой невольную резкость тона. — Хоуп поиграйте с тетей Авророй. Иди.

— Я видела, что дядя Элайджа умрет, как Ромео, а Кетрин, как Джульетта, - Хоуп уверенна в своих слова. — Но, мама мне не верит. Она думает, что я свихнулась из-за спектакля!

— Идем, Хоуп, - Аврора берет малышку за руку и поднимается с ней в комнату Лиама.

— Не хочешь свидетелей, детка?
– Люсьен тянет последнее слово.

— Думаю, детей шокирует вид окровавленного тысячелетнего вампира со сквозной дырой в грудине?
– Ребекка хватает Люсьена и ее рука пронзает его грудную клетку.

Она откидывает волосы, стараясь отогнать навязчивые образы, мертвого брата, вспыхивающие перед глазами яркими стоп-кадрами.

— Позволь мне, - вмешивается Хейли.