Выстрел. Кровь, словно запекается и готова обратиться в пламя. Пуля прошла рядом с сердцем. Элайджа понимает, что это не обычная пуля. Обычная пуля для него не проблема. Элайджа понимает, что это пуля из белого дуба. Элайджа в судорогах. Жар.

Боль. Элайджа оказывается на земле. Он сгорит через девять секунд. Он обратится в пепел через девять секунд.

Один…

Кетрин было страшно: впервые в жизни она была лишена своих слез. Она не знает, что делает. Она не знает, как оказалась рядом с Элайджей.

Два…

Она смотрит в его лицо полное боли. Капли пота выступают на его лице. Она упивается, слыша его стоны. Она упивается его болью.

Три…

Он смотрит в ее глаза, и если ее будет последнее, что он увидит, то Элайджа умрет счастливым.

Четыре…

Кетрин ломает шею немецкому солдату. Она не могла поступить иначе.

Пять…

Элайджа не отводит своего взгляда. Он мечтает, о том, что даже в Аду он будет помнить ее лицо.

Шесть…

В руках Кетрин хитрость и жестокость, что является ее главным оружием в этой бесконечной битве. Пришло время последнего сражения. Она словно раненая львица, в тьме, в ночи. Она снесет головы всем, кто только встанет у нее на пути. Она бросает людей на своем пути, и поэтому выживает. Она может остаться и смотреть, как Элайджа сгорает.

Семь…

Ян сжимает свои зубы и прикрывает руками рану на своем животе.

— Не бросай его… Он любит тебя…

Ян падает на землю. Ян кашляет. Он готов умереть, но он должен быть уверен в том, что Кетрин спасет Элайджу.

Восемь…

Глупость… Гордость… Она не бросила его. Ее рука пронзает его грудную клетку. Если она спасет его, то столкнется с его гневом. Если она позволит ему умереть, то принесет в жертву свою любовь и свободу, ведь ей вновь придется скрываться от Клауса. Она должна принять это решение.

Девять…

В ее окровавленных руках деревянная пуля. Она приняла это решение. Она не бросила свою любовь.

========== Глава 24. Ненавижу. ==========

— Если б только ты знал, что я улыбаюсь сквозь боль. Ненавижу себя за все! Ненавижу!

Ребекка смотрит на тающий, под ее ногами снег. Клаус старается не смотреть сестре в глаза, ведь он ощущал вину перед сестрой. Он вновь решил ее шанса на счастье, пусть и мимолетное, но все же счастье.

— Я знаю, Ребекка.

Она зарыдала, и Клаус остановился, чтобы обнять сестру. Это все, чем он может помочь родной сестре. Только держать в своих объятьях.

— Мы найдем Элайджу и выберемся из этого Ада, Ребекка.

Кол всю жизнь он волновался только за себя, потому что у него никого не было рядом, и никому он был не нужен. По этой же причине, обиженный и обозленный на мир, Кол совершал все эти кровавые расправы над людьми. Эти расправы отвлекали и веселили его. А теперь у него появился человек, которому он не безразличен. Естественно, Кол тянется к Элизе изо всех сил и боится потерять, потому что опять останется один. Он знал, что Клаус расправится с ней, если узнает о его чувствах. Клаус не прощает. Но, Кол может врать ему. Но, Кол не может врать себе, ведь он волнуется за Элизу.

— А вот и та хижина…

Кол довольно улыбается, выламывая деревянную и к удивлению Майклсона в хижине нет никого. Ребекка вбегает в хижину и дрожа старается осмотреть абсолютно все. Она носится, с вампирской скоростью, по хижине, и спустя несколько минут, она понимает, что ее брата здесь нет.

Клаус берет с деревянного стола, в свои руки, записку, которую оставил Элайджа.

« Никлаус. У нас возникли осложнения. Информация, которую я должен доставить в разведку. Немецкие войска планируют масштабную операцию. Наступательную часть сражения немецкие офицеры называют операция «Цитадель» Нужно понять, по какой точке вражеские войска нанесут свой удар. Я не мог бросить своих солдат. Встретимся в Москве. Береги и защищай нашу сестру. Элайджа… »

Майклсон сжимает в руках записку и бросает бумагу в стену.

— Элайджа повел своих солдат в развед роту. У него есть важная информация. Мы возвращаемся в Москву, Ребекка, и никаких передряг. Ясно? Кол, тебя это тоже касается!

Ребекка прекрасно видела и понимала, что пока Клаус в таком состоянии с ним бесполезно спорить. Майклсон прикусывает свою губу и тихо отвечает брату.

— Если бы мне платили за каждую передрягу, в которую меня втягивает меня моя семья.