Книга повествует о трех совершенно разных персонажах, чьи жизни пересекаются при неожиданных обстоятельствах. Первый герой, Геннадий Олегович, пожилой человек без внутреннего вектора, который всю жизнь плыл по течению, но теперь он оказывается один на один с тем, в кого он верил всю свою жизнь. Второй персонаж – подросток Артур, который ввиду обстоятельств не помнит большей части своего прошлого и прибегает к различным экспериментам из-за которых попадает в настоящую историческую передрягу! Третий персонаж скрывается под маской анонимности и, сам того не подозревая, управляет жизнями двух предыдущих героев. Содержит нецензурную брань.
Часть первая.
Загадочная история Геннадия Олеговича и его нового знакомого.
Глава 1. Натура.
Геннадий Олегович проснулся на своем старом диване от противного кашля, который не покидает его последние лет девять. По телевизору, о котором уже стабильно в течение восьми лет забывает Геннадий Олегович перед сном, шла какая-то околонаучная передача с молодым гостем, который говорил следующее: «Эволюция социума - это отказ от любых конфессий в пользу космополитизма и футуризма во всех направления: от литературы до науки. Отказ от религии означ…». Фраза оборвалась. Геннадий Олегович бросил пульт, которым он только что выключил занудливого зазнайку, к краю дивана и попытался встать. С первого раза не вышло, было тяжело. Пришлось сесть. Глаза сразу же встретились с иконками, что стояли прямо на телевизоре. На скорую руку перекрестился, ведь нужно торопиться в госпиталь.
Уже на пороге его встретила знакомая медсестра и сделала комплимент старику по поводу его внешности, а тот ответил, что от неё приятно пахнет. Геннадий не любил эти формальности, но не ответить лестью он не мог. Позже ему сообщат о том, что курить в молодости не стоило и что рак на последней стадии вылечить не реально, а пока он направлялся с жизнерадостным настроем к кабинету своего старого друга, а по совместительству и врача, Михаила Павловича.
– Михал Палыч, ну что там, как?
– стандартный вопрос прозвучал из уст Геннадия.
– Ну, ты сам же знаешь, что у тебя рак. Это последняя стадия, Гена, о чём ты думаешь? Думал. Сейчас-то думать нечего, поздно думать, Гена!
Геннадий лишь обречённо вздохнул, но не раскаиваясь, а лишь подтверждая, что своей порядочной жизнью он заслужил жизнь лучшую на небесах.
– О чём ты думаешь вообще? Нет, хотя тебе завидую с одной стороны, а с другой - мне тебя жаль. Как ты дожил-то так? Шестьдесят восемь лет - ни жены, ни детей. Каждый день одно и то же…
– Палыыыыыч, это я духовной жизнью занят. Помолись утром, и день лучше будет. Так, кажись,и зачтётся нам там, после смерти.
– Геннадий указал пальцем в потолок, но Палычу было всё равно.
Михал Палыч скептично относился ко всем этим рассказам про бога, про ад и рай. Сам, конечно же, верующий…
– Олегыч, ты пойми, я и сам человек верующий, но не до такой же степени. Нужно меру знать.
– Да ты очнись, какую меру? Бог один, он нам нормы и назначает. Так ещё мой отец говорил.
– Да твой отец хотя бы этим серьезно занимался, а ты ничем не занимаешься, а в грудь бьешь и говоришь, мол, я такой крутой, а вы все говно ничтожное, с семьями и проблемами.
– Знаешь, Палыч, пойду я помирать. Ты тут не скучай.
– Геннадий быстро встал и отшутившись направился в сторону двери.
Знал бы тогда Олегыч, что шутки-то со смертью плохи. Да и грешно это всё же.
Глава 2. Смерть.
Олегыч направлялся по полупустой улице и одновременно ворчал на палящее солнце.
– Дайте, пожалуйста, чего-нибудь от этого проклятого демона.
– обратился Геннадий к мороженщику, указывая на солнце.
Заплатив тридцать рублей, он пошёл дальше, рассуждая о том, как можно было бы ещё оправдать свою жизнь.
– Нет, ну пятьдесят лет проработал на заводе. Сам Сталин грамоту подписал, прислал. В Крым ездил с… один. Медаль ветерана труда есть. Нет, ну столько сделал, а он говорит, что ничего к моим годам нет. Я-то проработал на хорошем заводе, а он завидует сидит в своей больнице, получая копейки. Ну тогда понятно. Бедная душа. Грешная душа, ведь зависть - грех.
Итак, что я ещё сделал? Ну, статью о вреде токсинов заводских написал. В газете два раза аж печатали.
– не выходя из раздумий, Геннадий взял какую-то листовку - не пью, никому жить не мешаю.
Хороший я человек всё-таки.
– взгляд упал на листовку.
«От выбора сегодня зависит наше завтра».
– Опять политика, что ли? Сталина на них нет.
Геннадий уже было развернулся, что бы это повторить, но уже громче, но пелена заслала глаза, а сам он грохнулся на асфальт.
Глава 3. Дорога дальняя.
Геннадий очнулся на дороге в какой-то пустыне. «Что случилось? Это не похоже на рай.»
– А это и не рай вовсе.
– пробасил голос из неоткуда.
– Кто здесь? А я где? Что я тут делаю?
– растерянно спрашивал старик.
– Ты перед богом. Один. Представь, что это суд.
Геннадий быстро поднялся, отряхнулся и был готов принимать пропуск в рай, только где здесь ворота?
– В рай хочешь, Гена?
– спросил голос из неоткуда?
– Хочу, конечно.
– А за какие такие заслуги ты хочешь в рай-то?
– Нууу, как… я честно трудился пятьдесят лет на заводе. Сталин сам грамоту подписывал.
– Это тот грузин, который моих святых перестрелял в советское время?
Честно сказать, Геннадий подробностей не знал. Его не волновала политика.
– Где мы?
– Мы? Ты тут один, если ты ещё не заметил. Это дорога. Она для таких отчуждённых и потерянных, как и ты.
– Ничего не понимаю. Что, я не так жил как-то?