— Я тебя не осуждаю, Билли, — сказала мисс Хедли. — Я сама вижу, даже не зная подробностей, что в чем-то твой опыт с мисс Фрост повлиял на тебя позитивно.

— Не зная подробностей, — повторил я. — Повлиял позитивно.

— Тем не менее, Билли, мой долг — предупредить тебя, что при столкновении с такой неловкой ситуацией сексуального характера у многих взрослых возникают определенные ожидания.

Тут Марта Хедли сделала паузу; я тоже замолчал. Я подумывал, не повторить ли отрывок «с такой неловкой ситуацией сексуального характера», но миссис Хедли неожиданно продолжила свою мысль.

— Билли, многие взрослые надеются услышать от тебя то, что ты еще пока не озвучил.

— Чего они от меня ждут? — спросил я.

— Раскаяния, — сказала Марта Хедли.

— Раскаяния, — повторил я, пристально глядя на нее, пока миссис Хедли не отвела взгляд.

— Эта твоя привычка повторять раздражает, Билли, — сказала Марта Хедли.

— Да, не правда ли? — спросил я.

— Сожалею, что тебя заставляют пойти к доктору Харлоу, — сказала она.

— Думаете, доктор Харлоу надеется, что я выкажу раскаяние? — спросил я миссис Хедли.

— Я полагаю, да, Билли, — ответила она.

— Спасибо, что предупредили, — сказал я.

На лестнице я опять встретил Аткинса.

— Все это так ужасно грустно, — заговорил он. — Вчера, когда я об этом думал, меня вырвало.

— Думал о чем? — спросил я.

— О «Комнате Джованни»! — воскликнул он; мы уже обсуждали роман, но, видимо, бедный Том еще не все сказал. — Тот отрывок о миазмах любви…

— О дурном запахе, — поправил я.

— О зловонии, — сказал Аткинс; его затошнило.

— Запах, Том.

— Смрад, — сказал Том, и его вырвало на ступеньки.

— Господи, Том…

— И эта жуткая женщина с бездонной мандой! — воскликнул Аткинс.

— Чего? — спросил я.

— Ну та его ужасная подружка — ты знаешь, о ком я, Билл.

— Мне кажется, в том и задумка, Том, — показать, как кто-то, кого он раньше желал, теперь вызывает у него отвращение, — сказал я.

— Знаешь, они рыбой пахнут, — сообщил мне Аткинс.

— Женщины? — спросил я.

Он подавил новый приступ тошноты.

— Их штуки, — сказал Аткинс.

— Вагины, Том?

— Не произноси это слово! — попросил бедный Том, сдерживая очередной рвотный позыв.

— Мне пора, Том, — сказал я. — Надо подготовиться к дружеской беседе с доктором Харлоу.

— Поговори с Киттреджем, Билл. Его то и дело отправляют к доктору Харлоу. Киттредж знает, как с ним обращаться, — сказал мне Аткинс. Я и не сомневался в этом; мне просто не хотелось говорить с Киттреджем.

Но, разумеется, Киттредж уже слышал о мисс Фрост. Ни одна история, каким-либо образом связанная с сексом, не могла пройти мимо его ушей. Если ученик академии получал взыскание, Киттредж всегда знал не только что он натворил, но и кто его поймал, и какое наказание ему назначили.

Мне запретили не только посещать публичную библиотеку; мне было запрещено видеться с мисс Фрост — хотя я все равно не знал, где ее искать. Адрес дома, где она жила с больной матерью, был мне неизвестен. К тому же дом был выставлен на продажу; мисс Фрост и ее мать, скорее всего, уже съехали.

Я делал домашние задания и пытался писать в комнате с ежегодниками. Перед самым отбоем я пробирался, так быстро, как только мог, через курилку Бэнкрофт-холла, и курящие и некурящие мальчишки при виде меня проявляли непривычное беспокойство. Наверное, их волновала моя сексуальная репутация; какой бы удобный ярлык они на меня ни наклеили, теперь он, видимо, больше не подходил.

Если раньше они считали меня за несчастного педика, то как это вязалось с моей предполагаемой дружбой с Киттреджем? А теперь еще эта история с транссексуальной библиотекаршей. Ну ладно, допустим, это был переодетый мужчина; она была не настоящей женщиной, но преподносила она себя как женщину. Что еще важнее, я приобрел несомненный ореол таинственности — пускай только среди завсегдатаев курилки. Не забывайте, мисс Фрост была взрослой женщиной, а это для мальчишек значит немало — даже если у этой взрослой женщины есть член!

Не будем забывать и еще кое о чем: сплетников не интересуют скучные подробности; им все равно, что на самом деле правда, а что нет. На самом-то деле у меня не было того, что обычно называют сексом, — не было проникновения! Но ребята в курилке не знали этого, а если бы и знали — не поверили бы. По мнению моих соучеников в академии Фейворит-Ривер, мы с мисс Фрост проделали все до конца.

Я успел подняться на второй этаж Бэнкрофта, когда Киттредж неожиданно сгреб меня в объятия; одним махом он втащил меня на третий этаж и в коридор общежития. Его преданные обожатели таращились на нас из открытых дверей своих комнат; я кожей чувствовал их завистливые взгляды, полные такой знакомой и жалкой тоски.