В один из дней к койке, на которой, глядя в потолок, лежала Дебора, подошла молоденькая медсестра-практикантка.

– Пора вставать, – с дрожью в голосе сказала она, мучаясь от собственной неопытности.

В больницу на психиатрическую практику пришла новая студенческая группа. Дебора вздохнула и послушно спустила ноги на пол, думая: «От меня по всему помещению расползается туман сумасшествия, и это ее пугает».

– Пойдемте, – сказала практикантка. – Вас доктор вызывает. На весь мир известная, светило, так что нужно поспешить, мисс Блау.

– Раз она такая знаменитость, я тапки надену, – ответила Дебора, видя, как у студентки расширились глаза, а на лице отразилось неодобрение. Должно быть, инструкции запрещали ей проявлять более сильные эмоции – гнев, страх, веселье.

– Вы еще благодарить будете, – сказала девушка. – Это большое везение, что она согласилась вами заняться.

– Знаменитость, обожаемая психами всего мира, – сказала Дебора. – Идемте.

Практикантка отперла дверь отделения, затем дверь на лестничную площадку; спустившись в вестибюль свободной планировки, они вышли из корпуса через служебный подъезд. Девушка указала на побеленное строение с зелеными ставнями – ни дать ни взять жилой дом где-нибудь в провинции, среди дубовой рощицы, – затаившееся в глубине больничной территории. У дверей они позвонили. Через некоторое время им открыла крошечного роста женщина, пухлая и седая.

– Из приемного отделения направили. Вот она, – сказала медсестра.

– Сможете прийти за ней через час? – спросила коротышка.

– Я обязана ждать здесь.

– Отлично.

Стоило Деборе переступить через порог, как Цензор забил тревогу: «Где же доктор? Подглядывает в щелку?»

Крошка-домоправительница жестом позвала ее в какое-то помещение.

– Где же доктор? – спросила Дебора, пытаясь отрешиться от мелькания стен и дверей.

– Это я, – ответила женщина. – Разве тебе не сказали? Доктор Фрид.

Антеррабей смеялся, падая все ниже и ниже к себе во мрак:

«Ну и маскировка!»

А Цензор шипел:

«Будь начеку… будь начеку».

Они прошли в залитую солнцем комнату, где Домоправительница-Знаменитость обернулась и сказала:

– Присаживайся. Устраивайся поудобнее.

Нахлынуло полное изнеможение; а когда доктор поинтересовалась: «Расскажешь мне что-нибудь?» – Дебору охватил такой гнев, что она даже вскочила и только потом ответила Иру, и Синклиту, и Цензору:

– Ладно… задавайте свои вопросы, я отвечу – и вы уясните мои «симптомы», после чего отошлете меня домой… и что со мной будет дальше?

Доктор отреагировала спокойно:

– Не будь у тебя желания от них избавиться, ты бы не стала со мной беседовать. – (Дебору стягивала удавка страха.) – Ну же, садись. Если ты еще не решила, от чего именно готова избавиться, не спеши; но пустота непременно чем-нибудь да заполнится.

Дебора села, и Цензор по-ирски сказал:

«Обрати внимание, Легкокрылая: здесь множество журнальных столиков. У них нет защиты от твоей неуклюжести».

– Тебе известно, почему ты здесь? – спросила доктор.

– Потому что неуклюжая. Это первое, а дальше по списку: ленивая, непослушная, настырная, эгоистка, толстуха, уродка, жадина, бестактная и жестокая. Да, и еще врунья. В последней категории есть подпункт «А»: симуляция слепоты, воображаемые боли, от которых реально сгибаешься пополам, надуманные периоды глухоты, ложные травмы ног, вымышленное головокружение, бездоказательное и злостное недомогание; и есть подпункт «Б»: скверный характер. Вроде я упустила неприветливость?.. Да, неприветливость.

В тишине, которую прорезал сноп солнечных лучей с пляшущими в нем пылинками, Дебора подумала, что, похоже, впервые открыто высказала свои истинные чувства. Если все это правда, так тому и быть, но перед уходом из кабинета она хотя бы выплеснет усталость и отвращение от этого темного, мучительного мира.

Доктор ответила попросту:

– Что ж, список внушительный. Мне кажется, не все пункты соответствуют действительности, но по крайней мере наша задача теперь ясна.

– Сделать меня приветливой, милой, покладистой и научить радоваться каждому новому обману.

– Помочь тебе выздороветь.

– Заткнуть мне рот, чтобы не лезла со своими жалобами.

– Нейтрализовать те, которые проистекают из смятения твоих чувств.

Удавка затянулась еще туже. Страх неудержимо пульсировал в голове и туманил зрение серостью.

– Вы говорите, как все: лживые жалобы на вымышленные болезни.

– По-моему, я сказала, что ты серьезно больна.

– Как и прочие, кого сюда запихнули? – Она осмелилась подойти совсем близко, слишком близко к черным пределам ужаса.