– Давай-давай, вали, пока я из подруги Офелии не превратилась в друга Оуэна?

Мэтт уставился на меня, будто я все еще ото сна не отошла и говорю какую-то несусветную чушь. Кто такой Оуэн, почему он должен с ним дружить?

– Ну, как же, - бросилась я на помощь с объяснениями.
– Помятая, в широкой футболке, с дурдомом на голове, ворчащая, как старый школьный завхоз, еще и ноги на святая святых стол выложила, светя синяками. Я с легкостью могу сублимироваться в твоем восприятии до хорошего, но не особо аккуратного парня Оуэна. Чтобы тебе легче было. Сокращенное обращение менять не надо. О и все. А это как-то грустно.

Он заверил, что с моими ногами от ушей и белой футболкой на голое тело (я уже хотела было возмущаться по поводу наличия на мне трусов, но решила, что это будет слишком) ему еще долго не придется ничего сублимировать. Но в телефонную книгу записал меня, на всякий случай, как новоприобретенного друга Оуэна.

Комментарий к Друг Оуэн

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Друг

========== Изборник банальностей ==========

Порой за днями, которые проносятся мимо со скоростью космического истребителя, приходят тягучие, как болотная каша, часы одного-единственного дня. Они-то и компенсируют счастливое освобождение от суматошной работы в более удачливые дни заунывной скукой безлюдного болота. Ни одного тебе заблудившегося бесовского огонька. Такое впечатление, что Лондон бросил пить, с сегодняшнего дня. А я, как назло, даже книги запасной не прихватила. Всю неделю носилась вдоль стойки, как угорелая, времени трех страниц дочитать не было. Сегодня я проглотила их за первые пару минут нового рабочего дня.

А дальше пришла скука с бездельем, редко нарушаемая приблудными душами, которые то ли откололись от всеобщего антиалкогольного марша, то ли просто заблудились в хитросплетениях улиц столицы и хотели спросить дорогу. Тихо и безлюдно, как в морге, так невольно можно представить себя дежурной по анатомическому театру в праздничный день. И сменить квалификацию.

Я погрузилась в раздумья об альтернативах времяубийства в рабочее время, изобразила себе минералку с лимоном и начала выводить в блокноте каракули, за расшифровку которых с удовольствием взялись бы мои коллеги. Я и без их профессиональной помощи могу сказать, что мне недоставало внимания. Общение с людьми стало моим пристрастием и зависимостью, а безлюдье бара грозилось излиться в приступ наркоманской ломки. Со всеми неприятными сопутствующими ощущениями.

– Разгрузочный день после тяжелого вечера? – спросил меня рыжебородый инопланетянин и притянул к себе разрисованный блокнот. – Теперь я знаю, к кому обращусь за дизайном следующей обложки для Atoms for Peace.

Черно-белые каракули, зигзагообразные линии и что-то похожее на взрывную волну с ошметками чего-то абстрактного и неосмысленного. Да, в этом определенно есть веянье их альбома. Я еще раз взболтала трубочкой содержимое стакана, изгоняя остатки пузырьков, и улыбнулась гостю, не каждый день тебе делают подобные предложения о сотрудничестве, пусть даже шуточные.

– Что Вы, мистер Йорк, я пью не так много, как может показаться, судя по моей профессии. И минеральные дни преобладают в рационе. Я где-то слышала, что вода полезнее водки.

– Удивительное открытие, - согласился мой собеседник. – Но я пришел выразить свою признательность за наш разговор.

Еще одному творческому элементу стоило услышать то, что он и так знал. Кризисами жанра все страдают одинаково, вот и Том Йорк изливал мне свою версию о том, не зря ли он тратит силы на сайд-проекты, когда Radiohead, его главное детище, молчит. Я рассказала ему свою версию того, что можно не впадать в прострацию в ожидании принца на белом коне (или в его случае вдохновенной Музы с арфой) и перестать считать молчание музыкальным вариантом писательского синдрома чистого листа. И за всех фанов его творчества пообещала, что мы будем ждать столько, сколько понадобится, лишь бы он написал то, что в первую очередь понравится ему самому.

– Всего-то и сказала то, чего требовала ситуация, - скромно потупив взор, сообщила я, отмахиваясь от благодарностей. Это не жеманство, как могли бы подумать многие, просто я до сих пор не научилась принимать похвалы и комплименты с холодным достоинством взрослой уравновешенной человеческой особи.

– По сути своей психология – это изборник банальностей, - подвел итог моих мыслей Том.
– Ее эффективность состоит в том, чтобы услышать их от кого-то другого.

– Спасибо, Вы только что унизили труд моей жизни, ну, или годы прозябания в колледже, - хоть я и была на все сто согласна с ним, но правда, если ее озвучить, особенно, когда она такая неприятная, оставляет неприятный осадок и режет не хуже всяких колюще-режущих предметов.

– А хотел отблагодарить, - он покачал головой в приступе недовольства самим собой. – Это надо как-то компенсировать. Мы с ребятами записываем новую песню. Если интересно, я сделаю пропуск на твое имя. Сразу предупреждаю, запись – процесс заунывный и продолжительный, можно сразу брать с собой подушку и одеяло. Еще и звукорежиссер не очень разговорчивый, а мы за звуконепроницаемым стеклом.

– Вы, верно, шутите, Том? Я с удовольствием просижу в студии хоть от заката до рассвета, лишь бы понаблюдать за тем, как вы, ребята, работаете.

«Завтра киномарафон трэшевых фильмов ужасов. Не хочешь просмотреть все части «Томатов-убийц»?»

Смит, как же ты не вовремя собрался вытащить меня в кино. И что мне теперь делать? Два поистине сенсационных предложения. Посетить творческую мастерскую Самого или совершить вылазку в мир малобюджетных ужастиков с Мэттом, который решил-таки превратить исключение в правило и расширить горизонты нашего общения за пределы бара.

– На кого выписывать пропуск?

– На Офелию Во, - на автопилоте ответила я, все еще совершая тяжелый выбор, который за меня осуществил случай при поддержке отвлеченного мозга.