========== Глава первая. О детях и подражании ==========

Мирный тихий городок, пышущие зеленью узкие улочки и совсем недавно возведенные высотные дома на главной улице — Намимори почти не изменился, что не могло не радовать. Не хотелось бы возвращаться в место, которое не можешь узнать.

Тсуна уже ждал его. Он сидел на своем рабочем столе и, повернув голову к окну, наблюдал за патрулирующими местность подчиненными.

— Я надеялся, что моя интуиция обманывает меня, — сказал он, даже не шевельнувшись. Он сильно вытянулся, и его голос наконец-то перестал напоминать девчачий писк.

— Разве это возможно? — хмыкнул Мукуро и, пройдя мимо него, уселся в его кресло. — Ох, а ведь я мог бы сидеть за этим столом, если бы победил тебя в Кокуе.

— Если бы, — усмехнулся Тсуна и выпрямился, спрятал руки в карманы и качнулся на носках. — Итак… что ты здесь делаешь? Помнится, ты отказался от кольца Вонголы, перебросив эту ношу на Хром.

— Оя, а ты невероятно самонадеян, если думаешь, что единственная причина, по которой я могу вернуться, это снова стать твоим хранителем.

— Я мог бы сделать предположение, что ты снова попытаешься захватить мое тело, но ты ведь не настолько безумен, чтобы попытаться сделать это сейчас.

— Великий и ужасный Савада Тсунаеши, — похлопал в ладони Мукуро, прокрутившись в кресле, — не успел я переступить порог, а мне уже угрожают. Да ты стал тираном.

Тсуна пожал плечами.

— Все взрослеют, и я не исключение. Может, я и бываю жесток, но я достаточно мягок с теми, кто идет мне навстречу. Но ты ведь здесь не просто для того, чтобы справиться о моих делах?

Его взгляд красноречиво говорил о том, что он и так все знал, так или иначе, или, по крайней мере, догадывается. И ему это точно не нравится.

— Расслабься, я всего лишь приехал отдать дань уважения несчастной женщине, которая терпела деспотизм и давление целых двенадцать лет. Увы, узнал я о кончине Мей-сан совсем недавно и не смог присутствовать на похоронах.

— Тебя там никто и не ждал, — вздохнул Савада, прикладывая к лицу ладонь. — Если бы ты появился, то только все испортил бы.

— Удар в самое сердце. Так ранить словами можешь только ты.

Тсуна хотел было ответить ему, и его слова, судя по выражению лица, очень бы не понравились Мукуро, но вдруг открылась дверь, и на пороге появился… Хибари Кея собственной персоной. Холодные серые глаза, сурово опущенные уголки губ и спадающая на глаза темная челка. Это точно Хибари, только почему-то вернувшийся в возраст ученика старших классов.

— Базука до сих пор работает? — удивился Мукуро, поднимаясь.

Тсуна нервно оглянулся на гостя и кашлянул.

— Катсу-кун, я просил стучать, когда ты заходишь в мой кабинет, — сказал он.

— Отец просил забрать у… вас документы. — Он запнулся перед обращением, и его взгляд, бывший таким серьезным и неприступным, на мгновение заметался в панике. — У вас, да.

— Ка-атсу, — протянул Мукуро, опередив Саваду и сграбастав папку с бумагами, к которой тот потянулся. Тсуна нахмурил брови, беспокойно поглядев на мальчика. — Я помню тебя еще вот таким, — он опустил руку на уровень своего пояса и улыбнулся, протягивая ему документы.

Парнишка уставился на его протянутую руку и нерешительно взглянул на Тсуну.

— Все в порядке, можешь взять. Это именно они.

Катсу недоверчиво посмотрел на Мукуро и кивнул.

— Я не помню… тебя, — хмыкнул он, вновь напуская на себя непроницаемый вид.

— Конечно, тебе же было всего пять… шесть , когда я видел тебя в последний раз. К тому же, видел я тебя лишь однажды, и то мельком. Твой отец не разрешал мне общаться с тобой.

— Оу… — И снова его маска дала трещину. — Ну, если отец этого хотел, то значит так и нужно было.

— Все верно, — кивнул Тсуна, положив руку на его плечо. Катсу недовольно посмотрел на нее, но ладонь с себя не скинул. — Слушай своего отца.

— Боже-боже, что за ужасные слухи ты про меня пускаешь, Тсунаеши? — усмехнулся Мукуро, покачав головой. Катсу враждебно взглянул на него и шагнул назад.

— Я… пойду тогда? То есть… — Он собрался, горделиво выпрямился и вскинул голову. — Я ухожу.

Он скрылся за дверью, и в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь пением птиц с улицы и легким колыханием занавесок.