– Свет, прости меня! Бога ради, прости! Ты одна на всём белом свете мне нужна! Я люблю тебя и с ума схожу: к Карпову уже ревновать начал! – он обнял её за талию.

Она печально улыбнулась сквозь слёзы, плакать перестала:

– Дурак, что ли?! Ничего у меня с ним не было, и быть не могло! Я с тобой, с единственным! Ты же сам знаешь, что первым у меня был.

========== Часть 72 ==========

Сергей улыбнулся, тепло посмотрел на подругу:

– Знаю!
– потом крепко-крепко обхватил её за плечи, наклонился, уткнулся своими тёплыми губами в её нежную шею. Повинился ещё раз:

– Прости! Я не понимаю, что на меня нашло, честно! По фиг мне и на Карпова, и на Зимину. Ты моя женщина, и это самое главное. Но, я за друга очень переживаю: мы же ещё со школы с ним вместе! Чувствую, что он в беде. А Зимина и Карпов знают и молчат. Зимина – ладно, не в курсе, что там за дела у Дини с Карповым. Но, Карпов-то в курсе! И подозреваю, что он не станет его вытаскивать из этого дерьма, в которое попал Антошин.

– С чего ты решил, что не станет? Ты сказал, что у них какие-то личные счёты? – с любопытством спросила Света.

– Да, - признался Сергей, -Открою тебе тайну: Денис однажды, по глупости, сделал так, что Карпов чуть не лишился жизни.

– Ого! Это серьёзно! – задумалась дознавательница, потом ещё раз, всё прикинув и взвесив, выдала, - Знаешь, Серёж, я уверена, что Карпов, по-любому, его вытащит! Иначе, он бы не был Карповым.

Сергей усмехнулся:

– Вот, упрямая! А ты мне тоже свою тайну открой! – потребовал он, - Ответь, почему ты к нему так относишься?

– А-а, это давняя история! – улыбнулась Светочка, вспоминая.

Я тогда ещё только пришла в «Пятницкий». Парни ко мне сразу клеиться начали, клинья подбивать. Один из оперов меня проводить навязался и по дороге приставать ко мне начал, чуть не изнасиловал. Он же не знал, что у меня разряд не только по стрельбе! Я ему ответила на приставания, очень достойно, по-моему: на следующий день он на работу не вышел. Позвонили домой – он, оказывается, на больничный ушёл.

Ближе к обеду меня Карпов к себе вызвал! Аж, затрясло меня. Зашла я к нему в кабинет и вижу: он злой, как чёрт! Начал на меня орать благим матом: « Ты, стерва, опера моего чуть инвалидом не сделала! Зачем членовредительством занимаешься?»

А мне про него тоже всякого наговорили, настращали: мол, упырь и отморозок, избить до полусмерти может или наркоты подбросить! Я сильно струхнула тогда, разревелась и честно всё рассказала, как дело было. Он меня успокоил, водички попить дал, потом задумался и говорит: «Ладно, иди. И не бойся! Если ещё кто-нибудь тронуть посмеет, только фамилию мою назови! – потом засмеялся, - Сделаю так, что у них сразу всякое желание пропадёт! А с оперком своим я разберусь, не беспокойся!»

Слово он сдержал: уволился тот опер, сразу, как с больничного вышел! Вот с тех пор я к Стасу хорошо отношусь, уважаю его.

Светочка улыбнулась:

– А ты говоришь: « Что-то было!»

– Свет, ну погорячился! Прости ещё раз!

Сергею стало неловко: он ещё раз убеждался, что начальник СКМ не прост. И поступил тогда Стас очень по-мужски, за это его можно было уважать…

Все попытки Карпова найти, где же скрывается Нина с дочкой, терпели фиаско. След обрывался. Опера проследили и всё-таки выяснили, что шантажистка спускалась в метро, но, на самих платформах камеры видеонаблюдения её не могли найти. Воронов, когда следил, заметил, что злодейка юркнула в какую-то совсем неприметную дверцу сбоку от лестницы. Он ломанулся следом, но, увы! Дверь , очевидно, была сразу же закрыта. Дима сообщил об этом Стасу. Тот приехал незамедлительно! Они постучались ту самую в дверь, но откуда ни возьмись, появился человек в штатском , показал ксиву ФСБ, настоятельно рекомендовал не повторять попыток проникнуть внутрь: « Объект государственной важности!» Не помогли даже ментовские корочки. Стас потом расспросил работников станции, и узнал у словоохотливой старушки-уборщицы, что когда-то давно рядом с этой станцией, ещё в Великую Отечественную войну, было бомбоубежище. Как важный государственный объект, оно и теперь тщательно охранялось, и зайти туда можно было только по специальному разрешению от известной всем конторы на Лубянке. Стас терялся в догадках: как эта чертовка беспрепятственно проходит туда? Неужели…?

Не желая больше морочиться этой загадкой, Карпов вызвал Егора на откровенный разговор.

– Зачем звал? – Коваленко скорчил недовольную мину. Его напрягало, когда приходилось встречаться вне его плана. Своё время он считал очень дорогим, и тратить его попусту не желал.

– Звал, значит, надо! – пристально глядя ему в глаза, огрызнулся Карпов.

Майор сложил губы бантиком, отвесил Стасу такой взгляд, что тот понял: аргумент он привёл не самый убедительный, а потому, посчитал: нужно успеть сказать Егору всё, пока он не развернулся и не уехал прочь.

– Егор, есть некая Нинель Бирман, зловредная, надо сказать, дамочка! Она, лет десять назад, уехала с новорожденным ребёнком за кордон. По заграницам шлялась, а больше года назад сюда прикатила. У неё моя дочь Инна.

– Хм, твоя дочь?!
– приподнял бровь Коваленко, - Каким образом твоя дочь оказалась у неё?

Карпов покусал губы, думая: говорить или не говорить? Потом выдал:

– Егор, она моя бывшая жена!

Коваленко вскинул брови, будто, удивился. Потом иронично усмехнулся: