Но, что это? Он протягивает ко мне свои руки, обхватывает, прижимает к своей груди, укутывает меня с боков своей рубашкой, целует в лоб. Слышу его печальный вздох, потом слова:

– Девочка моя, кто ж тебя так обидел-то?

И тут что-то со мной случилось. Я с 13 лет никогда и никому не показывала свои слёзы. Всё, что я не выплакала когда-то, вдруг разом словно прорвалось. Слёзы так и брызнули. Не плакала: ревела и выла! Не знаю почему, я не стеснялась показать ему себя слабой. Слёз было море. Он достал носовой платок из кармана уже застегнутых брюк, отдал мне. Ненависть, боль, страх и отчаяние постепенно выходили из меня с этими слезами.

Карпов терпеливо ждал, когда я проревусь. Я сидела у него на коленях, уткнувшись лицом в его широкую, теплую грудь. И опять была ему благодарна. Сейчас это был единственный человек, которому я доверяла! Он потянулся в угол машины. Взял мою шубу, укрыл меня ею; по-прежнему, не выпуская из своих рук. Платок был насквозь мокрый, я держала его в руке. Слава забрал его, положил у бардачка. Начал тихонько покачивать меня из стороны в сторону, гладил как ребенка. Не заметила, как уснула…

========== Часть 7 ==========

Проснулась она от резкого звонка его мобильника. Таня крепко обнимала Стаса за пояс, прижималась щекой к его волосатой груди. Было так тепло и приятно. Он всё ещё держал её в своих руках, дотянулся до кармана куртки, взял телефон, ответил:

– Карпов.

– Стас! Ты где? – услышала Таня знакомый голос старлея.

– В парке.

– В каком ещё парке?! Что ты там делаешь?

– Труп закапываю! – саркастически пошутил он.

– Всё зашло так далеко? – удивился Антошин.

– Ещё дальше, чем ты думаешь! Тихо, не ори!

– А чего тихо-то?

– Ну, спит человек. А ты трезвонишь почем зря!

Таня пошевелилась.

– Ну вот! Разбудил!

Проснулась, моя хорошая? – ласково спросил он, обращаясь к ней, всё ещё держа телефон около уха.

– Ладно, Антошин! Некогда мне! Через час буду! – он отключил телефон, убрал обратно в куртку.

После этого животворного сна Таня почувствовала себя так легко. Уже не было непосильного давящего груза на душе из её прошлого. Всё ушло куда-то далеко. Она открыла глаза, засиявшие небесной лазурью, посмотрела на Стаса, улыбнулась.

– Так чей труп ты здесь в парке закапываешь? – в её глазах появились озорные искорки.

– Между прочим, твой! – он довольно ухмыльнулся, растянув губы в улыбке.

– Ну и как, смерть мне к лицу? – она вроде весело спросила, а в глазах мелькнула грустинка.

– Не особо. Ты мне живая нужна! – заявил он уже с серьёзным лицом, притягивая её к себе.

– Правда, нужна? – в вопросе он услышал надежду.

– Правда! Только не знаю пока – для чего, - он был с ней предельно откровенным.

– Спасибо за честность!

Таня приподнялась, обвила его шею руками, внимательно посмотрела ему в глаза. Затем осторожно, как бы прося прощения за свою дикую выходку, прикоснулась своими губами к его прокушенной губе.

– Извини меня, - прошептала тихо ему на ухо, положила голову на плечо, обняла, запустив руки под рубашку.

– Ладно, проехали! Зверёныш, – Стас погладил её по макушке, запустил руку в струящиеся по плечам волосы.

Она действительно напомнила ему маленького испуганного зверька, когда забилась от него в угол машины, закрылась руками, будто ожидала, что он ударит её.

– Неужели её били? Уроды! – подумал Стас.

Где-то в глубине души начинало закипать возмущение. Но, он оставил его на потом. Они сидели, обнявшись, молчали.

Таня подняла голову, сказала:

– Ты знаешь, я хочу попробовать снова! Мне кажется, сейчас я это смогу.

Стас удивленно посмотрел на неё, согласно кивнул:

– Попробуй!

Она опять, очень осторожно, закрыв глаза, прикоснулась к его губам. Чуть-чуть дотронулась раз, потом другой. Несмело, будто боясь чего-то. Он закрыл глаза, расслабился, немного запрокинул голову назад. Таня, привыкнув к новому ощущению, уже смелее прижалась к его губам. Он ответил ей, она ответила ему. И когда он легонько прошелся языком по её нижней губе, она приоткрыла рот, пропуская его внутрь. Поцелуй был уже обоюдный, пьянящий, взаимно проникающий. Сначала нежный, потом уже страстный. Нехотя оторвавшись от Стаса, Таня прошептала:

– Ты – первый мой мужчина и единственный!

Стас посмотрел на неё как-то странно. В его замечательных глазах были грусть и нежность, сочувствие и сопереживание. Он прекрасно понял, про что она сказала.

– Жаль только, что наша с тобой первая встреча была не особо приятной для тебя.

– Ты уже извинился.

– Я не понял - приняты мои извинения или нет.

– Приняты! Иначе, меня бы здесь уже давно не было! И… спасибо тебе!

– За что?

– За то, что ты есть. За то, что ты такой.