Вопреки твердой уверенности, что уснуть она не сможет, Марори быстро провалилась в сон без сновидений. И проснулась от того, что кто-то настойчиво пытался до нее докричаться. Сначала голос был тихим, далеким, как мираж, но чем больше она выныривала из дремоты, тем громче он становился. Кончилось тем, что она едва не взвыла от боли. Казалось, еще немного – и барабанные перепонки лопнут.

— Просыпайся, нильфешни, - раздраженно требовал Марроу. – Пора есть.

— Я… с трудом…

Она едва ворочала языком. Неба стали сухими и сморщенными, гортань словно уменьшилась вдвое, а собственное дыхание с противным свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Десна над клыками опухли и ныли от малейшего прикосновения. В ноздрях стоял сладкий запах крови Эашу, сознание живо отзывалось на него отголосками ни с чем не сравнимого ощущения проникновения клыков под кожу и сладкий вкус крови на языке.

Она судорожно сглотнула. Непонятная бесконтрольная паника сжала внутренности в ледяных тисках.

— Тихо, все хорошо, нильфешни. – Голос эрэлима стал неожиданно успокаивающим, но пальцы на ее запястье сжались сильнее. – Это просто голод, сейчас будет легче.

«Откуда ты знаешь?!» - почти выкрикнула она, когда услышала властный женский голос.

— Успокойся, проклятокровная, иначе я вколю тебе такую дозу успокоительного, что после нее тебе и собственная моча покажется газировкой.

Марори не сразу удалось сфокусировать зрение на расплывчатом темном пятне, от которого исходила угроза. Постепенно из серой дымки проступили тонкие черты лица пожилой женщины с пытливыми темными глазами и скомканным ртом. Образ с полным отсутствием макияжа дополняла гладкая прическа с пучком. Белый халат и бейджик дали подсказку, кто она такая.

— Рада, что хотя бы часть мозгов у тебя работает, - бесцветным голосом сказала женщина.

Она пытливо посмотрела на эрэлима, потом перевела взгляд на дверь, но тот и не пошевелился. И Марори поняла, что почти готова отблагодарить его за это – незнакомка одним своим видом вселяла непонятную тревогу и желание отгородиться от нее несокрушимыми стенами. Это не ускользнуло от внимания эрэлима, потому что он ни с того, ни с сего уселся рядом на край постели, ни на секунду не выпуская ее запястье их своих пальцев.

— Я и с места не сдвинусь, - сказал спокойно и безразлично, - я отвечаю за нильфешни головой, а не вы.

— Самое глупое их решение. – Это «их» женщина выделила интонацией.

— Вы никогда не верили в мои таланты, дерра Аралет. Даже после того, как моя, как вы выразились, «сраная идея» сработала. Я думал, только дети не в состоянии признать свою вину и извиниться, но, похоже, ошибся.

Кем бы ни приходились друг другу эти двое, между ними явно чувствовалась накаленная вражда. В других обстоятельствах Марори воспользовалась бы обстоятельствами в свою пользу, но голод сокрушил ее единственной потребностью: здесь, сейчас, сделать хотя бы один глоток теплой крови. И чем дольше эти двое будут пикироваться, тем дольше затянется ее агония.

Чтобы обратить на себя внимание, девушка пошевелила рукой. Эрэлим тут же повернул голову.

— Сделай то, зачем пришла, дерра, наши разногласия могут подождать.

— Только не говори, что тебя вдруг стала беспокоить одна из болванок Шаэдиса, Марроу, потому что я обязательно упомяну об этом в своем рапорте. Ты слишком быстро и слишком высоко взлетел. Тем сокрушительнее будет падение.

— Просто. Делай. Свою. Работу.

Женщина подвинула к кровати медицинский столик, и Марори увидела несколько узких металлических колб. К каждой была прицеплена бирка с номером. Женщина сняла крышку с первой, засунула внутрь трубочку и брезгливо протянула Марори.

Первый глоток оказался… противным и горьким. Интуитивно она понимала, что хоть кровь до сих пор теплая, она все равно уже начала мертветь. Странное знание словно всплыло из глубин ее памяти, где ждало своего часа все семнадцать лет.

Ни слова ни говоря, Марори вернула колбу, а взамен получила следующую. Эта порция оказалась еще противнее, пришлось постараться, чтобы заставить себя протолкнуть в горло единственный глоток.

— Я бы с удовольствием понаблюдала, как ты будешь голодать пару недель кряду, - заметила женщина, предавая следующую колбу.

Марори предпочла промолчать.

В предпоследней колбе, седьмой по счету, оказалась настоящая амброзия. Сладко-терпкая, с каплей горчинки, как будто это и не кровь вовсе, а изысканный сорт шоколада. Марори жадно выпила все до дна, пока трубочка не втянула воздух. Кровь прокатилась по горлу, словно живительной влагой плеснули на иссушенную землю. Марори закрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Конечно, в сравнении с настоящим укусом - вонзающимися в плоть клыками, едва заметным звуком поддающейся под их натиском кожи - пить кровь через трубочку было… весьма странно. Но все же ее тело охотно отозвалось на желанное угощение. Что-то внутри встрепенулось, вспыхнуло, будто фейерверк посреди полной темноты и тишины.

Ох, Темные и Светлые, так вот, значит, каково на вкус блаженство.

— Я так понимаю, выбор она сделала, - сказал Марроу и теплота снова напрочь выветрилась из его голоса.

— Кто бы сомневался, что это будет его кровь. – Женщина сделала короткую запись в планшете, поднялась и укатила столик куда-то за пределы палаты.

Марори потребовалось время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Даже после укуса Эашу она сомневалась, что когда-нибудь сможет привыкнуть пить кровь. Сама мысль о том, чтобы повторить подобное с незнакомым человеком вызывала отвращение к самой себе. Но то, что она чувствовала до сих пор, на отвращение походило меньше всего.