Но как бы ни было прекрасно в доме, Джин все же решила посмотреть город. Уж слишком необузданно было ее любопытство в данный момент. Взяв с тумбочки в прихожей специально подготовленные для нее ключи от машины, она вышла на улицу.

Этот океанский воздух… Джин вдохнула его полной грудью и почувствовала, как жизнь возвращается в ее тело. Открыв дверь своей новенькой машины, она села в салон. Кожаная отделка, подлокотник под дерево и этот пленяющий запах новизны. Повернув ключ зажигания, она услышала рев мотора. Музыка для ушей…

Поначалу она боялась, что растеряла все навыки вождения, а потому очень аккуратно надавила ногой на педаль газа. Машина двинулась и после привычного рабочего «фольксвагена» ехала очень спокойно и легко. Спустя пару секунд она почувствовала, что машина слушается ее, а это значит, что Джин водит по-прежнему весьма неплохо.

Выехав на дорогу, мощенную, словно, в каком-нибудь уютном французском городке, она включила музыку. Вместо привычного немецкого голоса она услышала что-то наподобие итальянского или испанского, позже ей показалось, что это скорее один из восточноевропейских языков, но она так и не поняла, какой именно.

«Ну что, какие планы Джин? – спросила она вслух у самой себя. – Напиться? Пожалуй».

Надо сказать, разговоры с собой стали для нее привычным делом. Обычно полицейские психологи не допускали к работе в уголовном отделе людей, которые часто разговаривают сами с собой. Внутренний диалог, как они это называют, может перерасти в шизофрению при частых стрессах. Поэтому на приеме своего штатного психолога, доктора Штайгера, она, конечно же, не рассказывала о своих беседах с внутренней Джин.

Темнело, алый закат охватил все побережье, и множество людей просто смотрели на него и радовались, мало где еще увидишь такое. Она заметила интересное здание, с вывеской `Aguila roja» (красный орел – исп.). Ресторан привлек ее, потому что она уже в нем бывала.

Когда Джин было одиннадцать лет, она отдыхала с родителями в Испании. Перед отъездом они заехали в курортный городок на севере Испании – Росес. Весь день они бродили по нему, покупали сувениры и просто радовались жизни, а вечером ужинали в чудном заведении Els Brancs, откуда открывался прекрасный вид на Балеарское море. До сегодняшнего дня она думала, что никогда больше не увидит такого райского вида. Но здание, в которое она зашла, не только снаружи, но и внутри было копией Els Brancs.

В зале играла живая музыка, а песни звучали на всех языках. Мексиканцы в сомбреро сменялись фолк-музыкантами из Ирландии, а исполняющие фламенко испанцы уступали сцену танцорам мазурки. Время будто остановилось в этом заведении, равно как и замерла ненависть разных национальностей со всего мира. Люди выглядели настолько едиными, что Джин непроизвольно расплылась в улыбке. Приглушенный свет, красно-золотая отделка обоев, картины с изображением разных пейзажей – все это добавляет особый чарующий оттенок этому месту. К тому же с балкона открывался умопомрачительный вид на океан. Воздух, музыка, запахи…Атмосфера страсти и мечтаний царила на каждом метре этого заведения.

Она не пошла за столик, сначала ей захотелось выпить в баре. Джин уже не спотыкалась при каждом шаге, нет, она шла уверенной и грациозной походкой, привлекая взгляды собравшихся здесь мужчин. Испанцы, мексиканцы, французы, британцы, русские – никто не мог отвести от нее взгляд. Она даже услышала, что какая-то ревнивая жена выговаривала мужу за этот неловкий взгляд. Джин улыбнулась, ей показалось, что даже одна из девочек-официанток слишком уж плотоядно смотрит на нее.

– Saluton, kion vi volas? Вы уверены в написании?– сказал ей лысый, приветливый бармен. Джин не смогла понять, что это за язык, хотя и худо-бедно знала почти все языки Европы.

– Так, – твердо сказала Джин. – Вы говорите на немецком или английском?

– Вы недавно здесь, да? – бармен перешел на английский.

– Да, – отчего-то виновато ответила Джин.

– Эсперанто. По нашему закону каждый должен говорить на нем.

– Эсперанто?

– Да. Плановый язык, задуманный в XIX веке как интернациональный. Конечно же, почти никто на нем не говорит. Но на нашем острове он считается официальным. Бургомистр верит, что только так мы можем стать единым народом. Хотя на деле всем глубоко пофиг на этот язык и этот закон – почти никто на нем не разговаривает, кроме дикторов в телеке и диджеев на радио.

– Почему же ты говоришь?

– Он мне нравится, – с улыбкой ответил бармен.

– Ясно. Налей мне виски. Двойной.

– Вау. Хорошее начало, beleco.

– Что ты сказал?

– Что вы красавица. Отдыхайте, мисс, – ответил он, подавая стакан.

– Спасибо. И за красавицу тоже, – игриво улыбнулась Джин.

Она повернулась от бармена к залу. Люди продолжали веселиться, танцевать и петь. А на нее все еще глазела дюжина мужчин, вот только никто не осмеливался подойти. Ей медленно, но верно становилось скучно. Она подумала, что весьма устала с дороги и неплохо было бы уехать в свой новый уютный дом. Джин повернулась обратно к стойке и принялась большими глотками убивать свой скотч.