— Я, блядь, именно это имею в виду, Риз, — он все еще выглядит так, словно через несколько секунд врежет мне, но маленькая победа поднимает мой дух.

— Ты знаешь… — говорю я, пальцами касаясь подбородка, — по сути, отношения Дом-сабмиссив имеют сексуальный характер, независимо от того, делаем мы, ну, ты знаешь, грязные штучки, или нет, — я вопросительно приподнимаю одну бровь.

— Я это знаю. Вот почему я ненавижу весь этот разговор.

— Я просто напоминаю. Ты знаешь Мейси, она не пойдет на сильно упрощенный урок, где ничего не поставлено на карту и нет выигрыша. Она уйдет и найдет себе настоящего Дома, если я не сделаю все, как надо.

— Господи, — он проводит руками по лицу, — ты покажешь ей основы. Но никакого проникновения. Не смей трахать мою сестру, — повторяет он медленно, его голос звучит смертельно серьезно.

— Понял, — ухмыляюсь я, чувствуя себя так, словно только что выиграл проклятую государственную лотерею.

— Осторожно, засранец. Ты ходишь по очень тонкому льду. Это моя младшая сестра, — рычит он.

Как будто я этого не знал.

— Еще кое-что. Я... эээ, возможно, проболтался о том, что ты — член клуба.

— Да чтоб тебя, Риз.

— Прости, чувак, — я стараюсь выглядеть виноватым, но мне хочется смеяться над выражением его лица. Это смесь эмоций, составляющих нечто среднее между тем, что кто-то ударил его щенка, и тем, что он собирается меня задушить. — Спасибо за обед, — я бросаю пару двадцаток и к чертям убираюсь оттуда, прежде чем он передумает. Кроме того, мне не терпится вернуться в клуб и увидеть Мейси.

Мейси

Когда сегодня утром Риз ушел, сказав, что ему нужно уделить внимание кое-какому делу, я не ожидала, что он вернется домой спустя лишь несколько часов. Поэтому, когда он заходит в квартиру и обнаруживает меня, танцующей в штанах для йоги и старой футболке, я издаю испуганный визг.

Он удерживает поднятыми обе руки и улыбается сексуальной улыбкой.

— Прости, что напугал тебя.

— Нет, все… хорошо, — я вытаскиваю наушники из ушей, понимая, что говорю слишком громко.

Его пристальный взгляд медленно двигается по моему телу, скользя по моим изгибам, прежде чем остановиться на моем лице.

— Не сидишь сложа руки, не так ли?

— Что-то вроде того.

Он изучает квартиру, осматривая дело моих рук. Квартира великолепна, с высокими потолками и современной мебелью. Но у нее были отличительные особенности холостяцкой берлоги. Поэтому сегодня, в свое свободное время, я занялась устранением этих недостатков.

Риз хмурит брови, и его улыбка становится больше похожей на гримасу. Черт. Мне нужно было дважды подумать, прежде чем заняться уборкой и наведением порядка. Мы с бабушкой планировали провести утро, осматривая квартиры, но я влюбилась в первую же, которую мы посмотрели, внесла тут же задаток и вернулась пораньше. А скучающая Мейси, которой нечего делать, опасная штучка.

Квартира Риза была чистой, но в ней не хватало организованности, поэтому я привела в порядок его книжные полки, выкинула из холодильника остатки старой еды и расставила все его журналы Economist по дате выхода, оставив их аккуратно сложенными возле кресла. Затем я занялась шкафами. Разобрала нагромождения одежды и устранила беспорядок, который у него накопился за годы холостой жизни.

Выражение его лица говорило, что он в бешенстве, на что я не рассчитывала. Черт, я вторглась в его личное пространство. Он пригласил тебя переночевать в комнате для гостей, а не для того, чтобы ты носилась по квартире, словно она принадлежит тебе.

— Извини, — выпаливаю я.

Молча осмотрев помещение, он направляется в свою спальню, а я следую за ним по пятам. Боюсь, он взорвется, когда увидит, что я там наделала.

Риз останавливается и стоит в дверном проеме. Его письменный стол я придвинула к окну, а высокий книжный шкаф переместила к узкой стене — между дверями в гардеробную и в ванную. Просто у этой стены он лучше смотрится. Четко по фэн-шуй.

Также молча Риз следует в большую гардеробную и осматривает ровные ряды одежды.

— Ты развернула все мои вешалки с одеждой так, что они висят лицевой стороной в одном направлении?

— Да, и развесила твои рубашки по цвету. Видишь? — я указываю на белые рубашки, далее висят серые, голубые, темно-синие, и, наконец, черные в конце ряда.

— Зачем? — он поворачивается ко мне с озадаченным выражением на лице.

— Мне жаль, я… я просто пыталась навести порядок. Если захочешь, мы можем вернуть все обратно. Ну, кроме тех остатков тайской еды в холодильнике. Они давно пропали, — ага, и уже отдыхают в мусорном пакете в аромате престарелого карри. Мерзость.