— Себя, — выдала я. Озарение нашло внезапно.

— Себя… себя… — они долго шумели переливами между собой. Та чудесная история от мужика с гуслями им порядком надоела. Слишком часто пересказывали её друг другу. А тут, новый собеседник…. — Ну вот, как отпускать? Как отпускать? Если только… только с элементалем.

— Может зайдёшь? — наконец поинтересовался один.

— Мы тебе проводника дадим, — предложил второй, и когда я кивнула, рядом появился полупрозрачный шарик.

Маленький сначала, он раздулся и превратился в добротный арбуз. Потом из арбуза проклюнулись ручки и ножки, а на поверхности проклюнулся нос. Хмыкнул. Выступили брови, а сверху, над ними, глаза. На меня смотрели глазищи ярко-синего цвета с обалденными ресницами. Такие бывают только в сказках у нарисованных принцесс.

Шарик переливался всеми цветами радуги, пока не остановился на голубом. Над глазами выросла очаровательная улыбка.

— Так пойдёт? — спросил меня он, а я выпучила глаза.

— Так пойдёт? — ещё раз пробурчало перепутанное лицо и поменяло местами брови с носом.

Сразу видно, что зеркала ему не хватает, чтобы себя в порядок привести.

— Да, пойдёт, — вздохнула я. Проводниками не разбрасываются. — А зачем тебе лицо? — стало любопытно.

— Чтобы ты чувствовала себя как обычно, — с умным видом пояснил мне шар. — Зови меня Пузом.

— Ка-а-ак?

— Пузом зови, — повторила сущность. — Глухая что ли?

— Да нет, — улыбнулась я элементалю — очень уж он был на мыльный пузырь похож. — И куда ты меня поведёшь?

— В сердце Стихии, — важно заявил он. — Буду тебя охранять!

«Интересно, от чего?» — захотелось с сарказмом спросить, но прикусила язык. А то вдруг ещё передумает.

Водопад молча шумел рядом, наблюдая за нашим знакомством. Он впитывал в себя каждое слово, чтобы потом долго грохотать между собой наш диалог.

— Открывай! — приказал мой новый друг стражам, и вода расступилась, обнажая чёрный проём.

Через несколько шагов в неизвестное, передо мной открылся необычный пейзаж. До горизонта простирались голубые луга, на которых вместо цветов разноцветными пятнами росли горгонарии. Полипы извивались щупальцами в разные стороны, привлекая к себе внимание. Я направилась к ним, чтобы рассмотреть их ближе, но не успела дойти — дорогу мне преградил пузырь.

— Дикие полипы опасны, — скучающе произнёс он.

— Чем?

— Оттяпает конечность, и не заметишь, — обыденно ответил и развернулся. — Идём.

Тут один из эукариотов вдруг выбросился из песка в сторону, и я не успела глазом моргнуть, как в его пасти пропала рыбка. Маленькая, золотая, она следовала за мной от самого водопада.

— Сожрал, — вздохнул мой попутчик.

— А как ты узнал? — я была уверена, что он видит только глазами!

— Я вижу всё, как первоэлемент стихии, — пузырь постучал себя по лбу. — Той, что легко меняя суть, становится непостоянной.

— Хорошо сказал, — улыбнулась ему. — Надо запомнить.

Примерно через пару часов нашей прогулки по голубым полям я поняла, что когда элементаль становится фиолетовым — он размышляет. А если окрашивается в тёмно-синий, то хочет казаться важным. Голубым цветом шар заливался в моменты смеха, едва ли не раздуваясь вдвое. Пару раз я боялась, что он лопнет здесь и оставит меня одну, но Бог миловал…

Вскоре разноцветие пятен закончилось, а голубые поля начали сливаться с горизонтом. У меня сложилось ощущение, что я нахожусь в огромной сфере или комнате небесно-голубого цвета без конца и края.

— Где мы? — тихо спросила я элементаля, пытаясь определить, где нахожусь.

— В сердце стихии, — стал фиолетовым пузырь. — Здесь колыбель всего живого мира. Мир воды представлен её обитателями — русалками и водяными чертихами, кикиморами и водяными. Но все они подчиняются Стихии. Из неё создано всё видимое и невидимое. Стихия создаёт меня. Стихия находится в тебе. Открой в себе то, что должна и сможешь подчинить чувства.

— Ка-а-ак? — простонала я от заумных вывертов нового друга. — Почему чувства?

— Пойдём. Я покажу тебе, — и он потянул меня дальше.

Я шла к горизонту и вокруг ничего не менялось. Куда я шла… В какую сторону… Как долго нужно было идти, чтобы прийти к цели? В конце концов я села прямо на песок и заревела. Навзрыд.

— Я ничего не смогу сде-е-елать, ничем не смогу себе помо-о-очь. Я такая слабая… беззащитная. И зачем только я надела в ту ночь на себя эту побряку-ушку… Ведь так всё было спокойно и хорошо-о-о-о…

Мой проводник спокойно висел рядом и слушал мои причитания, лишь изредка почёсывая бока. Он пытался быть зелёным, голубым, болотного цвета. Один раз даже умудрился покраснеть и когда понял, что сейчас лопнет, изменился на лазурный. А потом дотронулся до меня, заставляя обратить на себя внимание.