Она точно не знала о его темной стороне.

Джорджия не могла видеть дальше собственного носа, когда нужно было проявить хоть какую-нибудь проницаемость.

Как-то раз мама очень сокрушалась, когда парня Джорджии арестовали за ограбление, — Она даже не может разглядеть что-то плохое в людях.

Твоя сестра не дура, у неё просто нет и капли интуиции.

На этот раз подобный недостаток, может обернуться смертельной опасность, подумала я.

Винсент достал сотовый из своего кармана.

— Жан-Батист? Люсьен забрал Чарльза.

Я уверен.

Да.

.

.

буду там через минуту.

— Пожалуйста! Поговори со мной! — умоляла я.

— Я должен вернуться домой.

Можешь пойти со мной?

— Нет.

Я помотала головой.

Я должна вернуться домой и уладить всю ту неразбериху, которую оставил после себя Ураган-Винсент.

— Я должен идти, — сказал он.

— Тогда я провожу тебя до дома, — настаивала я.

и ты можешь мне все рассказать по дороге.

— Ладно, — сказал он, беря меня за руку, когда мы пошли, по освещенной фонарями улице, в направлении его дома.

— Итак, Кейт.

Как ты знаешь, в любой истории есть плохой парень.

— Наверное.

— Ну, в моей истории — Люсьен плохой парень.

— Что ты подразумеваешь под словами: твоя история? — осмелилась я спросить, мне было неспокойно.

— Я хочу сказать, это же касается того, что вы оба находитесь по разные стороны баррикад — добро против зла?

Винсент покачал головой.

— Нет.

Я против него.

Нас ним связывает давняя история.

— Постой, — сказала я, собирая все части головоломки во едино у себя в голове.

— Он один из тех, кого вы ребята постоянно преследуете? Человек или как там его? — я замолчала, размышляя.

Это Люсьена ты видел в деревне Сент-Поль.

.

.

и его Жюль видел поблизости, когда Амброуза ткнули ножом?

Винсент кивнул.

— Кто он? — спросила я.

— Как человек, во время второй мировой войны он был частью французского ополчения или la Milice, вооруженных сил, созданных под немецким контролем, французским правительством, чтобы бороться с Сопротивлением.

— Режим Виши?

Винсент кивнул.

— Помимо поимки и расстрел членов Сопротивления, Milice устраивала облавы на евреев для их депортации.

Они известны своими методами пыток: они могли добыть информацию и признания из кого угодно.

— Если быть до конца честными, они были даже более опасными, чем Гестапо или СС, поскольку они были одними из нас: они знали язык, местность, они были друзьями и соседями людей, которых они предали.

Винсент посмотрел мне в глаза.

— Это было мрачное время для нашей страны.

Я кивнула и промолчала.

Мы пересекли улицу, усаженную деревьями, и продолжили путь в направлении его дома.

Люсьен предал сотни, или даже, косвенно, тысячи своих соотечественников, что привело к их смерти, пыткам и убийствам. Вот его путь в рядах этой организации.

Он очень быстро выбился в лидеры в министерстве информации и пропаганды при режими Виши.

— В июне 1944, группа бойцов Сопротивления, переодетых в членов милиции, ворвались в здание Министерства информации, куда Люсьена и его жену поместили ради их безопасности.

Это было поздней ночью.

Они нашли их в своей кровати и убили их.

У меня отвисла челюсть.

Было похоже на то, что он рассказывает мне случай из собственной биографии.

— Ты был одним из них? — рискнула я.