Шрифт:
Точка медленно, но верно приближалась, и скоро стал различим стук копыт по иссохшей земле. Мать напрягла усталые глаза… и ахнула.
Ведро, полное воды, выпало из ее рук, залив истосковавшуюся по влаге землю.
К женщине приближалась исхудавшая и едва волочащая ноги Цветочек. Кобыла, шатаясь от усталости, упрямо тянула на хребте Гека.
Дома выяснилось, что правая нога парня ужасно загноилась. Пришлось вызывать местного лекаря, который и вынес печальный вердикт: резать. Это, конечно, была отвратная новость, но само то, что сынок все же остался жив, заставило родителей не думать о столь печальном заключении врача.
Когда Гек чуть-чуть поправился, уже мог сидеть и даже ел сам, без посторонней помощи, родители все же решили вызнать то, что еще с той встречи будоражило их умы.
«Сынок, – сказал отец, садясь на стул подле кровати. Мать стояла в дверях, прислонившись к косяку. – Как Цветочек нашла тебя?»
И сын поведал родителям о том, как пало ополчение. Поведал о предательстве тех ополченцев, кто должен был до последнего прикрывать спины находящихся в авангарде воинов, среди которых выпала честь оказаться и ему, Геку.
Рассказал о том, как иноземные захватчики, уже после бегства обезумевших от страха «задних», ходили среди поверженных тел и добивали раненых. Геку очень повезло: он лежал без сознания, перепачканный кровью, под телами двух собратьев по оружию, поэтому его не заметили.
Когда он очнулся, кроме него живых на поле не было – ни своих, ни чужих. Зато мертвых и с той, и с другой стороны кругом лежало немало.
Ходить он не мог: вражеская стрела с иззубренным наконечником повредила ногу. С трудом ему удалось подползти к брошенной сумке. В ней отыскалась фляжка с вином и две лепешки, что немало обрадовало Гека.
Есть хотелось страсть, поэтому Гек не отказал жуткому голоду и съел найденный хлеб. Запив скудный обед вином, он, морщась от боли, вырезал из ноги стрелу и промыл рану оставшимся во фляжке. Оторвав кусок от чьей-то рубахи, Гек крепко-накрепко перевязал уязвленное место.
А потом он начал молиться.
Очень странного просил Гек у Бога; для кого-то его желание могло показаться даже смешным, но только не для самого парня. В последние дни (а он не думал, что протянет дольше) ему хотелось еще хотя бы раз заглянуть в большие глаза Цветочка. А та, Гек был просто уверен, сможет донести его прощальный привет родителям.
И Бог сжалился над бедолагой, и Цветочек действительно прискакала к хозяину. Только вот она не намерена была передавать прощальные приветы: в ее планы входило дотащить раненого домой, чтобы парень мог вновь вернуться к оставленной жизни.
Дорогу Гек не помнил совершенно: лежа у кобылы на спине, он то терял сознание, то вновь возвращался в него, совсем ненадолго.
– Вот видишь, Фэт, – сказал Кушегар, заканчивая историю. – Нужно просто верить. Гек верил, что Бог исполнит его мечту. Тебе же нужно поверить в собственные силы, что намного легче!
Рыцарь лежал, пустым взглядом буравя потолок. А потом сказал:
– Хорошо.
И, повернувшись на бок, закрыл глаза, показывая, что разговор закончен.
– Эх, малыш, знал бы ты, как я переживаю… – тихо пробормотал Кушегар, снимая пыльный камзол. – Ты ж мне как сын – учил тебя, душу вкладывал…
И, не говоря больше ни слова, барон стянул кольчугу и улегся на кровать, натянув одеяло по самый подбородок.
Через минуту храп Комода слился с храпом его ученика.
Утро выдалось препоганое.
Еще ночью стал докучать мелкий дождь. К восходу солнца он разросся в неслабый ливень, то и дело сверкала молния, гремел, с треском, гром.
Не выспавшийся Валентин громко крыл подлую стихию последними словами. Балахон его промок до нитки, волосы повисли сосульками.
Пижон внимания на стихию не обращал. Он считал.
И по его подсчетам выходило, что идти им осталось дня четыре, не больше.
Не так много, но и не так мало, если вдуматься.
А если каждая следующая ночь будет похожа на ту, с фрогулом и дроверами, или эту, когда вой странных существ со всех сторон не позволил Страннику уснуть…
Впрочем, насчет подобных приключений шулер старался не размышлять. Может, минет?
К обеду приятели вышли на древний, местами заросший бурьяном и давно не хоженый тракт. Ливнем его размыло, и каждый шаг сопровождался смачным чавканьем по грязи, а уж чтобы просто удержаться на ногах, идти приходилось намного медленнее.
– Может, обратно в лес свернем? – предложил вампир, когда Валентин в очередной раз чуть не упал в бурлящую лужу.
– Ага, уже, – язвительно бросил ангел, старательно удерживая равновесие. – Там еще и с веток капает, да и зверья всякого – жуть! Лучше уж здесь, может, еще и на телегу проезжую запрыгнем.