Усевшись, стала оглядывать зал. Да, типичный классицизм: потолок поддерживало два ряда колонн, вокруг которых, собственно, и стояли столы. Лепнина, если и была, то на самом верху колонн.

А еще я заметила, что школяры рассаживаются по курсам и факультетам. Вокруг нас все больше и больше становилось школяров в таких же, как у нас с Фионой серых мантиях. Похоже, это место как раз и предназначалось для первокурсников.

На этом мои наблюдения закончились, потому как, время на завтрак было строго лимитировано. Так что, схватив приборы, я резко налегла на поедание добытого.

Насытилась быстро. Нужно сказать, что качество пищи было очень даже неплохое. Особенно с земными студенческими столовками, где мне приходилось питаться. Так что к концу завтрака даже несколько переела. Ну, да ничего…

Неожиданно прозвучал колокол, которого я так и не обнаружила. И школяры потянулись на выход. Процесс покидания столовой выглядел гораздо более организованным. Сразу было понятно, что народ наелся, и подобрел.

Выйдя из здания, мы с Фионой, а также встреченной на выходе Лауренсией потянулись за остальными. По пути я спросила:

— Лауренсия, можно я буду звать тебя Лаурой? А то уж слишком длинное у тебя имя.

На что Лауренсия тут же ответила:

— А почему нет? Лаура, так Лаура. Мне даже нравится.

— А мое имя не хочешь сократить? — спросила Фиона.

— А твое зачем? Оно и так короткое. К тому же подходит тебе идеально.

— В смысле?

— Насколько я помню, на одном из наших языков оно означает «белокурая». Совсем, как ты.

И я улыбнулась.

— А моё имя что означает по-вашему?

Я наморщила лоб, вспоминая.

— Из того, что пришло на ум, получается, что ты «украшенная лавром».

— Это как?

— У моих предков победителей часто награждали венком, сплетенным из ветвей лавра. Растет такое дерево на югах. Оно было редкое, а потому ценное. Но важен был сам акт награждения лавровым венком. Это было почетно. К тому же листья лавра, даже высыхая, не теряли своей формы. А, проще говоря, у моих предков лавр заменял корону. Так что ты от рождения, коронованная особа.

И я снова улыбнулась.

Меж тем мы подошли к довольно большой площади, расположенной перед тем зданием, которое я посчитала административным. На самом деле, это был учебным корпус. А администрация школы занимала несколько кабинетов на первом этаже. Вообще, в школе в плане расположения кабинетов и кафедр соблюдался некий минимализм. Так, если столовая находилась на втором этаже здания, то на первом был огромный спортивный зал, а на третьем — различные кафедры.

На площади рябило от разноцветных мантий. Но больше всего было серых мантий первокурсников. И это неудивительно, ведь среди них были будущие представители всех факультетов, которых пока объединяло лишь то, что они были первокурсниками.

Площадь постепенно заполнялась, и народ, на нее вышедший постепенно растекался по курсам и факультетам. Первокурсники заняли место на самом левом фланге. Вдоль построившихся прошли несколько магистров в фиолетовых мантиях, выравнивая строй. И в это место зазвучал голос ректора, усиленный невидимым устройством.

Ректор поздравил школяров с началом нового учебного года, пожелал успехов и напомнил, что порядок в Школе поддерживается Правилами, которые нарушать не рекомендуется. После чего отправил всех школяров в основной учебный корпус, где, по его словам вывешено расписание занятий для всех курсов и факультетов. И народ дружно повалил в указанное здание.

Как оказалось, расписание можно было получить в распечатанном виде. Причем в индивидуальном порядке. Для этого использовался механизм, на верхней крышке которого опять же была форма для ладони.

Когда я указала на этот факт, Фиона молвила:

— А в чем проблема? Ну, положила ты ладонь на ту или иную форму, и что? Это же прекрасно, что имеется некий универсальный механизм, который работает на индивидуальном уровне. Скажу больше, все имеющиеся в Школе формы с ладонями входят в единую систему, замкнутую на манимбус. Таким образом, отслеживается повседневная деятельность каждого из школяров. И если вдруг с кем-то что-то случается, и он перестает в регулярном порядке пользоваться этими формами, манимбус тут же сообщает об этом ректору. И начинается расследование.

— А тебе не кажется, что подобные действия нарушают принцип свободы того или иного субъекта. Это же фактически тотальная слежка за школярами.

— Знаешь, Дина, Школа существует не одну сотню лет. И были времена, когда манимбуса не было. Уж не знаю, что там случалось. Надеюсь, нам расскажут на занятиях по истории. Но если ввели манимбус, следовательно, на то были веские причины. И то, что нам, желторотым, кажется несправедливым, на самом деле, может быть справедливым, но на более высоком уровне.