После душа девушка по-быстрому сварганила себе обед из полдюжины гамбургеров — от использования силы льда разыгрался аппетит, к тому же, она настолько проголодалась, пока торчала в тюремной камере, что уже готова была грызть решетку, но, к счастью, ее, наконец, отпустили.

Она вышла на веранду, села в кресло-качалку, вдохнув свежий деревенский воздух, и запихнула еду в рот не самым аристократическим способом. В этих краях воздух такой прозрачный, а звезды словно сверкающие бриллианты, разбросанные по черному бархату.

Если бы только мама могла снова увидеть свой родной город. От этой мысли на глаза навернулись непрошенные слезы, Оливия быстро заморгала, отложив тарелку. Ее мать Лаура была состоятельной девушкой из высшего общества, последней представительницей маленького, исчезающего клана, которая унаследовала все нажитые им богатства. Ей ни дня не приходилось работать. Но когда издевательства Квинтона стали невыносимыми, она, схватив Оливию и пару чемоданов с вещами, сбежала. Они переехали на Восточное побережье и стали жить под вымышленными именами.

Несколько месяцев назад Лаура умерла от сердечной недостаточности. Оливия держалась подальше от Северного Линдвейла, даже став взрослой, потому что знала: появись она там, Квинтон тут же начнет поиски ее матери и обвинит ее в том, что та сбежала с его дочерью.

Но когда мамы не стало, девушка поняла, что ее ничто больше не держит здесь. Не имея родственников и близких друзей, она решила, что пора вернуться домой.

От грустных мыслей про маму у нее совершенно пропал аппетит. Схватив тарелку, она вернулась на кухню и выкинула в мусорку недоеденный гамбургер. Затем залезла в свой старенький «Вольво» и отправилась на городское собрание по поводу приезда Наблюдателя на их территорию.

Сотни людей толпились в зале, заполнив даже коридоры. С досадой она заметила Хенрика в числе зрителей. Люди глазели на него: новости распространялись быстро, и все уже знали, для чего он был здесь.

Она тяжело вздохнула. Нет смысла делать вид, будто его здесь нет.

Призвав аудиторию к тишине, она указала на Хенрика Вромма.

— Что ж, давайте дадим слово «слону в комнате»[1] или, вернее сказать, огненному дракону, — сказала она, и по залу пробежал одобряющий вежливый смешок.

Она пригласила Вромма подняться на трибуну, и люди тут же начали закидывать его вопросами. По тону было понятно, что люди недовольны и обижены, но Вромм не особенно старался обнадежить их: было слишком много жалоб на недавние стычки между огненными и ледяными драконами, и если два враждующих вида не смогут сохранить мир, будут приняты меры.

После собрания Оливия позвала Хенрика, чтобы поговорить с ним. Но прежде чем она успела открыть рот, к ним подошла элегантная женщина около пятидесяти лет на вид, с распущенными черными волосами. Она была одета в льняной костюм кремового цвета от Шанель и лодочки на невысоком каблуке. Оливия с удивлением признала в женщине огненного дракона; ее выдавал красный ободок вокруг зрачка.

— Здравствуй, Хенрик, — холодно произнесла женщина.

— Табита. — Хенрик посмотрел на нее с пренебрежением. — Полагаю, ты пришла сюда сказать, что сожалеешь о своем решении, принятом в колледже.

— О каком именно решении речь?

— О решении выйти замуж за вора драгоценностей, ввязаться в нелепые выходки его семьи и несколько раз чуть не попасться.

— Главная фраза здесь «чуть не», — улыбнулась она ему. — Я здесь для того, чтобы попросить тебя не позволять нашему не самому удачному прошлому влиять на твои решения здесь сейчас, или мне придется подать жалобу Совету Старейшин.

Хенрик фыркнул.

— Тогда удачи тебе с этим.

Ее глаза засияли красным.

— У меня есть парочка фотографий из колледжа. — Тут он улыбнулся. — Нелицеприятных. — Улыбка пропала, он повернулся и пошел прочь.

Табита взглянула на Оливию.

— Оливия Кабрера, — произнесла она. — Мой сын Колдер упоминал о вас. Неоднократно.

— Ну похоже, мне удалось довести его до белого каления, — ответила Оливия.

По каким-то причинам эта мысль задела ее. С какой стати ее должно волновать, что он думает о ней? Дурацкий, заносчивый и потрясающе красивый дракон. Он на добрый фут (ок. 30 см) выше нее, с широким, как у полузащитника, разворотом плеч и шелковистыми черными волосами, которые так и хотелось взъерошить. А еще он прекрасно знал, насколько горяч.

— Не уверена. — Табита, окинув ее взглядом сверху вниз, развернулась и покинула зал.

Что ж, это было странно. Но не более странно, чем любое другое из происшествий, что случились с тех пор, как Оливия вернулась в город.

———

[1] идиоматическое выражение — проблема, о которой все знают, но предпочитают игнорировать.

Глава 4

Субботний вечер

Колдер стоял рядом с мэром Томом Томпкинсом, осматривая толпу, которая в свою очередь следила за ходом воздушной версии игры лакросс между старшеклассниками огненных и ледяных драконов, разворачивающейся над их головами.