— Если это хоть какое-то утешение, то она недовольна тем путём, который выбрала, — тихо сказала Софи. — Она часто плачет перед сном, и думает, что я не знаю об этом.

— Я бы предпочёл, что бы мой брат никогда не узнал, что он невольно стал причиной всего этого горя, — сказал Энтони.

— Но он не стал, — уверила его Софи. — Человек не может быть обвинен в чём-то, в чём даже отдаленно не был виноват. Он ведь не знал. Для него Летти была только соседкой, с которой он изредка виделся мимоходом. Он понятия не имел, что она питала к нему такие огромные чувства. И я не знала, пока она, наконец, не призналась мне во всем несколько лет назад. Но возможно, вы должны знать, что с её стороны это не был злой умысел. Это было даже не из-за Джейсона. Да, она воспользовалась всеми скандалами вашей семьи, чтобы на них построить свое дело, но это было именно из-за вас. Она честно думала, что вы будете неверным мужем, который в конце концов сделает Аделину несчастной.

— Она не могла этого знать! — возразил Энтони.

— Нет, но выбранный вами путь уже начался. Вы уже почувствовали вкус извращённой стороны Лондона. По общему мнению, вы следовали по стопам своего необузданного брата. И вы продолжали оставаться самым печально известным распутником Лондона больше десятилетия. Всё это, казалось, доказало, что Летти была права. В то время как вы, возможно, находились в муках первой любви и имели лучшие намерения, как долго это продлилось бы, сэр Энтони? Вы можете честно сказать, что вы были бы преданным мужем в том юном возрасте?

Энтони открыл свой рот, затем медленно его закрыл. Несколько минут он пребывал в задумчивости и, наконец, подняв одну бровь, взглянул на Софи.

— Что ж, мадам, вы хорошо справились с поставленной задачей — доказали правоту своих тезисов. Я провёл в распутстве, как вы изволили выразиться, более десяти лет, и к моменту встречи со своей женой Рослин, которую я люблю всем сердцем и даже не помышляю о том, чтобы ей изменять, я был вполне готов к супружеству. А тогда, много лет назад с Аделиной… кто может сказать? Стал бы я примерным мужем или худшим мужем из тех, что можно себе представить? Нет, я не могу честно сказать, каким мужем я был бы.

Софи кивнула и чуть сильнее сжала руку Кэти.

— Это был неблагоприятный эпизод в нашей жизни. Но он «подарил» нам это чудное дитя, и мы можем быть благодарны за это.

Энтони улыбнулся в сторону Кэти:

— Да, действительно, можем. Ее мать не вернулась домой, но Кэти вернулась и наконец-то стала членом моей семьи. Спасибо, что помогли нам найти ответы на все наши вопросы, и если вы не против, я бы хотел прочитать то письмо, которое Аделина прислала вам.

— Я боюсь, что не смогу удовлетворить вашу просьбу. Я уничтожила его. Оно разрывало мне сердце, а я перечитывала его снова и снова. Знаете ли, она меня тоже обвиняла. И хотя я сама послала ей бесчисленное количество писем, умоляя её вернуться домой и привезти с собой свою новую семью, ответа ни на одно из этих писем я так и не получила. Поэтому могу только предполагать, что она так никогда и не простила меня.

— Не стоит так предполагать, — быстро сказала Кэти. — Тот факт, что она сообщила, что у неё всё в порядке и где она находится, говорит сам за себя. Она не хотела, чтобы вы волновались. Что касается того, что она больше не писала, я не думаю, что она вообще когда-либо читала вашу корреспонденцию. Она имела обыкновение бросать в камин нераспечатанные письма. Я могу только догадываться, что, наверное, она не хотела напоминаний о своей старой жизни, в то время как она была довольна новой.

Софи в ответ крепко обняла Кэти.

— Нам так о многом надо поговорить, моя дорогая. Возможно, ты захотела бы остаться здесь на некоторое время, и мы смогли бы чудно поболтать?

Кэти приняла бы приглашение, но Энтони отклонил его за неё:

— Мы остаёмся в Хаверстоне, так что завтра она сможет снова приехать. Она только что вошла в мою жизнь, поэтому мои собственнические инстинкты в настоящее время невероятно сильны, — он улыбнулся, чтобы придать шутливости этому заявлению, но было очевидно, что он серьезен. Невысказанным осталось то, что он не хотел бы для неё больше конфронтаций с Летицией. — На данный момент я бы предпочел держать её под рукой, вы понимаете.

Было уже поздно, когда Энтони и Кэти возвратились в Хаверстон. Софи настояла, чтобы они остались на обед, и Энтони не смог отказаться, отклонив ещё и это предложение. Но и после этого они не уехали. У Кэти с Софи для разговоров было достаточно не столь болезненных тем, и Летиция, слава Богу, больше не присоединилась к ним и не испортила остаток вечера.

Устроившись в карете, Энтони по-отечески приобнял дочь за плечи и, слегка поколебавшись, спросил:

— Ты не расстроена тем, что узнала сегодня?

— Нет. На самом деле я чувствую облегчение. Моё живое воображение подсказывало мне, что будет намного хуже.

— Я пошлю Софи приглашение приехать завтра в Хаверстон. Одной! Я бы предпочёл не представлять Рос и Джуди Летиции, но я думаю, что им обеим будет приятно встретиться с твоей бабушкой. Из того, что она сегодня говорила, у меня появилось ощущение, что Летиция за все эти годы отпугнула немало их гостей, так что старушка, возможно, оценила бы оживление небольшой компании, так же, как и присутствие детей.