– Ладно, – примирительно улыбнулся я в трубку. – У меня есть для вас хорошие новости. Возможно, сегодня для вас все кончится, и кончится в нашу пользу.

– Ваши слова да Богу бы в уши, – обрадовался Валерий. – Я буду уже скоро.

Он не знал, что эти слова станут последними в его жизни.

***

Заходить в зал судебных заседаний мне не хотелось, хотя помощник судьи его уже открыл. В зале находилась молодая прокурорша и одна из представительниц потерпевших – старший юрист Европейского юридического бюро, Ирина Игольникова.

Судья меня к себе не приглашал и я понял, что тот лишний раз не хотел разговаривать с адвокатом, а поручил эту миссию опытной в таких делах представительнице прокуратуры.

Что же такое произошло, что дело приняло такой оборот? Два раза из кабинета судьи выходил его помощник, высокий молодой парень с густыми черными волосами и симпатичным добродушным лицом. Помощник, поглядывая на часы, с нетерпением интересовался, скоро ли будет мой подзащитный. Но я лишь пожимал плечами, уверяя, что Ставинский должен быть с минуты на минуту.

Примерно в половине одиннадцатого на этаже началось какое-то непонятное движение. Сначала в кабинет судьи со взволнованными лицами прошли судебный пристав вместе с двумя прокурорскими, в одной из которых, я узнал свою недавнюю собеседницу. А через какое-то время среди ожидавших судебного разбирательства граждан пронесся слух, что на улице перед зданием суда только что кого-то убили.

Нехорошее предчувствие закралось в душу. Я встал со своего места, которое тут же было занято стоявшим до этого у стены пузатым мужчиной средних лет, и набрал номер Ставинского. Длинные гудки. Телефон не брали. Это беспокоило еще больше, и я продолжал упорно набирать, пока не услышал незнакомый мужской голос:

– Слушаю вас, говорите.

– Простите, а с кем я говорю, – поинтересовался я.

– Это неважно, – ответил невидимый собеседник, – если вы звоните Валерию Юрьевичу Ставинскому, то он мертв.

– Как это случилось? – с волнением уточнил я, чувствуя, как в груди образуется твердый холодный ком.

– А вы собственно кто? – бесцеремонно спросил незнакомец.

– Я его адвокат, Кравчук Василий Ильич.

– А, адвокат, – в трубке на непродолжительное время повисло молчание, – а вы, адвокат, случайно не в суде сейчас? – уточнил, наконец, собеседник.

– В суде.

– Головинском?

– Ну да.

– Тогда можете спуститься вниз, сами все увидите.

В трубке послышались короткие гудки.

Верхнюю одежду я в гардероб не сдавал, поэтому, быстро спустившись по лестнице вниз, я почти выбежал из здания суда. Завернув за угол, метрах в тридцати от себя я увидел лежавшего на тротуаре молодого мужчину в дубленке и джинсах, без труда узнав в нем своего подзащитного. Валерий лежал на спине. Он был мертв. В его дубленке на уровне груди виднелась одна большая дыра. Оцепление еще организовать не успели, поэтому приходившие мимо и выходившие из суда зеваки толпились по обеим сторонам улицы. Рядом с трупом стояло человек пять судебных приставов, охранявших здание суда, и двое сотрудников милиции. Один из них разговаривал по мобильному телефону, видимо, докладывая о случившемся своему начальству, а второй при помощи приставов пытался организовать охрану места происшествия и выяснить, кто из присутствующих людей мог быть очевидцем преступления.

Я подошел к этому второму сотруднику в звании сержанта.

– Здравствуйте, я адвокат Кравчук, защитник погибшего. Я только что разговаривал по телефону либо с вами, либо с вашим напарником…

– Наверное, с напарником, – давая понять, что он сильно занят, мельком глянул на меня сержант. – Что вы хотели?

– Я хотел узнать, как это произошло?

– Да тут толком никто ничего не видел, – ответил служитель закона. – Вы извините, но сейчас, честно говоря, не до вас.

В это время к месту происшествия подъехала машина «Скорой помощи» и милицейский Уазик, и мой собеседник с озабоченным видом двинулся в сторону машин.

Вспомнив, что был когда-то следователем, я решил сам, насколько это возможно, осмотреть место происшествия и опросить возможных очевидцев случившегося. Оружия, из которого был убит Валерий, видно не было, стреляных гильз тоже. Либо их уже обнаружили, что вряд ли, потому, что изымать орудия преступления мог только следователь, либо пистолет, или то, из чего еще мог стрелять преступник, лежит сейчас где-нибудь в снегу. Возможно, оружие киллер забрал с собой, что, впрочем, крайне маловероятно. Я осмотрелся. Рядом с местом, где лежал погибший, проходила достаточно широкая – в шесть полос, если считать трамвайные пути, проезжая часть. У бордюра были хаотично припаркованы автомобили. Часть из них стояло параллельно дороге. А кто-то даже умудрился поставить машину, почти перпендикулярно, заехав передними колесами на тротуар.

Расспросы очевидцев, если так можно было назвать любопытствующих людей, большинство из которых, точно так же, как и я, появились здесь гораздо позже, чем отгремели выстрелы, ничего не дали. Из них я уяснил только то, что Валерий был убит неизвестным из пистолета почти в упор. Больше ничего узнать удалось. От моего внимания не укрылось то, что напротив места убийства, на фасаде здания театра, над входом в него, находилась видеокамера.

С каждой минутой людей становилось все больше. Место тут достаточно многолюдное. Суд, вернее даже два суда, находившихся в одном здании – Головинский и Коптевский, театр, две остановки общественного транспорта, располагавшиеся метрах в пятидесяти от места, где лежал Ставинский, напротив друг друга…