К[нязья] Кернус и Гимбут в отместку повоевали Латышские края. Но Кернус с братом Гимбутом сразу отомстили за свою беду, ибо с этим же уже готовым войском, переправившись за Двину, вдоль и поперек повоевали всю Латышскую или Латгальскую (Lotihalska) землю, ныне зовущуюся Лифляндская земля, [взяли] огромную добычу и без сопротивления увели в неволю в Литву и в Жмудь чуть ли не всех латгалов. Немцы в Лифляндии. Так что потом в году от Господа Христа 1100 немцы приезжали в уже опустевшую Лифляндию и там селились, а христианскую веру там с 1200 года начал прививать благочестивый капеллан из Любека Мейнхард, первый архиепископ Рижский 139, как о том подробнее будет ниже, когда дойдем до 1200 года (ad 1200 annum). Там нам уже будет полегче с доводами, хотя верная и правдивая история литовских князей и их деяний [потребует] великих трудов, когда мы будем как следует изучать и сравнивать пятнадцать Летописцев (которых я первым делом раздобыл в различных местах) и согласовывать с другими (postronnymi) хрониками, такими, как Длугоша, Меховского и Кромера, а также со старинными Русскими, Московскими, Прусскими, Курляндскими и Лифляндскими, где история [изложена] просто и правдиво. Но вернемся к прежнему рассказу.

Поята Кернусовна. Кернус Кунасович, первый князь-основатель Литовский, не имея мужского потомка, принял на литовское княжение Живибунда, сына или потомка Дорспрунга герба Китавраса, [принял] как зятя, отдав ему в жены единственную дочь Пояту. Погребение Кернуса. А потом, когда [Кернус] в преклонных летах умер, зять Живибунд Дорспрунгович с дочкой Поятой учинили ему княжеское погребение по обычаю тех времен на одной горе у реки Швенты недалеко от Дялтувы, там же и идола ему поставили — во славу и на вечную память. Литовцы и жмудины долго поклонялись ему как богу, пока не сгнил, а когда на этом месте выросла роща, язычники приносили там жертвы и вплоть до времен Ягелловых почитали эти деревья как богов, и там постоянно горел вечный огонь из дубовых дров в честь богини Весты. И все это литовцы и жмудины переняли от своих предков римлян, которые тоже сжигали умерших, а князьям или королям и знаменитым мужам ставили колонны (slupy) и высоко вознесенные надгробия, строили храмы, а потом [их], по языческому суеверию (superstitiej), почитали как богов. О чем достаточно подробно свидетельствуют в своих историях Мирсил с Лесбоса de orogine Italiae, Марк Порций Катон, Архилох de temporibus, Ливий Romanae Historiae Princeps, Бероэс Вавилонянин, Ксенофонт, К[винт] Фабий [Квинтилиан], Г[ай] Семпроний de divisione Italiae, Г[ай] Юлий Солин Polihistor, Помпоний Мела de situ orbis, Помпоний Летde Antiquitatibus urbis Romae, Луций Фенестелла и прочие, и прочие, и прочие. Этих историков каждый, кому надобно, может найти у меня 140.

И здесь на смерти Кунаса нам придется прерваться и на время отложить рассказ о правлении Живибунда Дорспрунговича в Литве и о [правлении] Гимбута Кунасовича и его сына Монтвила в Жмуди ради русской истории и [русских] хроник, с которыми нужно сначала сравнить и согласовать литовские [летописи] для восстановления истинной истории.

Комментарии

1. Миколай Радзивилл Рыжий (1512-1584) герба Трубы — князь Священной Римской империи на Биржах и Дубинке (1547), сын великого гетмана литовского Юрия Радзивилла по прозвищу Геркулес, родной брат польской королевы Барбары Радзивилл. Воевода трокский (1560-1566) и виленский (1566-1579), великий гетман литовский (1553-1566 и 1577-1584), великий канцлер литовский (1566-1579). Известный полководец, видный участник Ливонской войны. Был одним из первых литовских магнатов, принявших кальвинизм. Противник Люблинской унии (1569) и сторонник независимости Литвы, в которой фактически стал правителем после смерти короля Сигизмунда II Августа (1572).

2. Кшиштоф Миколай Радзивилл (1547-1603) по прозвищу Перун — младший сын Миколая Рыжего и Катерины Томицкой. Боевое крещение получил в битве под Улой (1564), где сражался вместе со своим отцом. Польный гетман литовский (1572-1589), каштелян трокский (1579-1584), подканцлер литовский (1579-1585), воевода виленский (1584), великий гетман литовский (1589). В 1589 году построил замок Биржи, ставший резиденцией «биржанских» Радзивиллов.

3. Пожалуй, это единственное место во всей хронике, где сам Стрыйковский честно признает, что вся эта история с римлянами мало похожа на правду.

4. В этой главе Стрыйковский чаще, чем в других местах Хроники, пишет не Публий Либон, а П. Либон или Пуб. Либон. Можно предположить, что это сделано намеренно. Таким способом наш автор как бы намекает своим читателям, почему Палемона и Публия Либона он считает одним лицом. В самом деле, P. Libon (Пэ Либон) очень похоже на Палемон.

5. Вергилий в «Буколиках» упоминает какого-то деревенского Палемона, но этим, собственно, и исчерпываются известия Вергилия о человеке с именем Палемон. См.: Вергилий. Буколики, Георгики. Энеида. М., 1979. Стр. 46, 49.

6. О грамматике Квинте Реммии Палемоне (10-75), а также о поэтах Персии и Лукане см.: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1966. Стр. 229, 243-245.

7. Упоминаемый здесь Палемон — явно мифологический персонаж. См.: Вулих Н. Овидий. М., 1996. Стр. 258.

8. Полное название первой из упоминаемых здесь книг: Raphaelis Volaterrani Commentariorum Urbanorum octo et triginta libri. Basileae, 1544. Ее первое издание было напечатано в Риме в 1506 году. О Волатеране (1455-1522) и Агриппе (1486-1535) см. примечание 40 к книге одиннадцатой и примечание 8 к книге первой.

9. В 39 году императором был не Тиберий (14-37) и не Клавдий (41-54), а Калигула (37-41). Датой сотворения мира Карион считал 3944 год. Смотри примечание 38 к книге первой.

10. См.: Малые римские историки. М., 1996. Стр. 169, 170.

11. Основная часть этого сочинения охватывает период до начала гражданских войн в Риме, и в нем нам не удалось найти упоминаний ни о Палемоне, ни о Либоне. Впрочем, читатель может попытаться сам поискать эти имена. См.: Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippcae». Спб, 2005.

12. Клавдиан (370-404) — латиноязычный поэт из Александрии, по происхождению грек. См.: Клавдий Клавдиан. Полное собрание латинских сочинений. Пер. Р.Л. Шмаракова. Спб, 2008. Стр. 116.

13. Луция Скрибония Либона, флотоводца Помпея, Цицерон считал человеком ненадежным и склонным к необдуманным действиям. Кроме него, Цицерон упоминает еще и другого Либона, автора римских летописей. Cм.: Письма Марка Туллия Цицерона в 3-х тт. М., 1994. Том I, стр. 208; том II, стр. 189, 214, 273; том III, стр. 42, 101, 104, 155, 163, 186, 303, 355.