При разбирательстве выяснилось, что сотрудники ЦНИИМАШ, взявшие на себя роль и экспертов и цензоров, на протяжении многих лет действовали незаконно. Ни один директивный орган не давал им право подвергать цензуре все материалы по космонавтике. Этим правом в нарушении существующих тогда законов наделил их начальник – директор ЦНИИМАШ Ю.А. Мозжорин. И они безраздельно стали господствовать в печати. Нужным авторам – разрешать, неугодным – запрещать. Нам намекали, что если бы мы включили этих «цензоров» в соавторы, то книга давно бы вышла.

Но самое интересное было потом. В январе 1986 года, в преддверии XXVI съезда КПСС, в издательстве «Советская энциклопедия» подводились итоги работы за прошедший 1985 год. К этому времени «Космонавтика» увидела свет. Многие газеты и журналы поместили на своих страницах рецензии. Такого количества откликов на книгу история еще не знала: «Известия», «Красная Звезда», «Московская правда», «Социалистическая индустрия», «Наука и жизнь», «Земля и Вселенная», «Знание-сила», «Коммунист», «Труд» и т. д.

Я выступил с коротким докладом, в котором подверг резкой критике руководство издательства, в частности директора издательства В.Г. Панова, заместителя главного редактора А.А. Гусева и тогдашнего секретаря партбюро А.П. Горкина, которые своим бездействием способствовали тому, что готовый набор книги два года лежал в типографии без движения. На этом собрании, которое не являлось партийным, без заведения партийного дела, я был исключен из партии, а через неделю уволен с работы. Виновным в задержке выпуска книги оказались не руководство издательства и высокопоставленные лица Госкомиздата, а я.

Оказавшись безработным, я глубоко задумался над тем, почему я, столько лет отдавший служению Родине и партии, в которой состоял почти 30 лет, вдруг оказался никому не нужным, изгоем общества. Делать было нечего, на работу никто не брал как исключенного из КПСС. Самое большее, что мне предлагали в комиссии по трудоустройству – это приемщик стеклотары и мойщик троллейбусов в местном троллейбусном парке. Большее мне, оказалось, нельзя было доверять. В 1937-м эти «товарищи коммунисты» давно бы меня кокнули. Но никто не знал, куда все повернется.

Чтобы разобраться в случившемся со мной, я начал читать сочинения Ленина, Сталина, Плеханова и других партийных деятелей. И чем больше я читал классиков марксизма-ленинизма, тем больше открывались мои глаза. Я понял, что меня всю жизнь обманывали. На собраниях говорили одно, а в жизни делали совсем другое. Это другое – тайная подрывная деятельность против своего собственного государства. В то время, как народ костьми ложился, чтобы выполнить очередной пятилетний план, партийная верхушка готовилась прибрать к своим рукам плоды труда миллионов людей. Можно ли было нам, рядовым коммунистам, представить, что члены Политбюро окажутся завербованными американской разведкой?!

Дальнейшим толчком к переоценке прошлого послужила дискуссия, развернувшаяся в конце 1980-х вокруг вопроса, кто же в действительности изобрел «Катюшу». Почти одновременно появились статьи на эту тему в журналах «Огонек», «Наука и жизнь», «Изобретатель и рационализатор» и других изданиях. К этому добавился и Указ, подписанный М.С. Горбачевым, о присуждении звания Героя Социалистического Труда посмертно лицам, якобы создавшим «Катюшу». Смехотворность содержания Указа заключалась в том, что перечисленные в Указе лица никакого отношения к созданию «Катюши» не имели, а во-вторых, они умерли до того, как это звание было учреждено.

Историей «Катюши» я специально не занимался, но знал, что заявку на изобретение основы – снаряда – еще в 1916 году подал русский офицер, полковник И.П. Граве. Я написал в спорящие друг с другом издания свои отклики. Ответ пришел только из редакции журнала «Изобретатель и рационализатор». Заместитель главного редактора журнала И.Э. Чутко предложил мне исследовать этот вопрос и оформил мне командировку в Ленинград, где жил и работал И.П. Граве. Предстояло выяснить, получил ли Граве патент на свое изобретение. Если да, то любые споры становились бессмысленными.

Вскоре мои поиски увенчались успехом. Действительно, бывшему полковнику царской армии уже при Советской власти, в 1926 году, был выдан патент. Но имя Граве тщательно вытравливалось из нашей истории. Именно в связи с выдачей патента. Помимо исследования чисто технических вопросов изобретения, я заинтересовался судьбой этого человека и выяснением причин, почему никто из тогдашнего руководства Красной Армии не обратил внимания на предложение Граве. И увидел, что к власти в 1917 году пришли никчемные люди, не умеющие не только управлять государством, но вообще некомпетентные в любом вопросе. У власти оказались люди, умеющие делать только революции. Так я, не занимаясь политикой, вышел на политических деятелей СССР, которые, мечтая о мировой революции, тормозили развитие государства. Я вплотную стал заниматься историей Октябрьской революции и ее деятелей.