Ещё утром она ощутила странное волнение, и теперь это чувство вдруг стало совершенно неконтролируемым, захлестнуло волной, заставило выбежать из круга и дало остановиться только здесь. Тыквы таращились на неё с каждого крыльца, скалились из садиков, подмигивали из окон, но Роза, раньше находившая их жуткими, сейчас совсем не боялась. Куда страшнее, темнее и ужаснее было то, что росло у неё внутри.
========== Последний Самайн ==========
Ветер шумел в ветвях, осыпая дорожки каскадом золотистой листвы, пугливо мерцали огоньки свечей в пустых глазницах самайновых тыкв. Где-то в отдалении горели костры, танцевали и пели люди, но Роза стояла одна посреди пустой улицы и не хотела возвращаться на праздник.
Ещё утром она ощутила странное волнение, и теперь это чувство вдруг стало совершенно неконтролируемым, захлестнуло волной, заставило выбежать из круга и дало остановиться только здесь. Тыквы таращились на неё с каждого крыльца, скалились из садиков, подмигивали из окон, но Роза, раньше находившая их жуткими, сейчас совсем не боялась. Куда страшнее, темнее и ужаснее было то, что росло у неё внутри.
Чёрный ведьминский плащ, остроконечную шляпу — всё она готова была сорвать, только бы прекратилось то, чему она пока не знала названия. Голос отказался ей служить, сердце билось часто-часто, но не от страха. Тело словно пыталось услышать и выразить то, для чего у него не находилось никаких органов чувств.
А потом через дорогу протянулась чёрная тень. Роза всмотрелась в неё, почти ожидая, что чернильная темнота схватит её за узкий носок сапожка. Она не могла сдвинуться с места, и даже оглянуться было невозможно. Кто-то или что-то отбрасывало эту жуткую тень ей под ноги.
Ветер стих, но отчего-то свечи в тыквах и тыковках продолжали мигать.
— А вот и ты, — произнёс мелодичный мужской голос.
Роза смотрела на тень и видела, что у мрака есть рога.
— Ты не приняла мой дар, — послышались шаги, мягкие, осторожные, будто кошачьи.
И тут прямо перед ней оказалось лицо. Рогатый незнакомец склонился, заглядывая в глаза. Его собственные оказались разного цвета, с чересчур расширенным зрачком. Роза шумно сглотнула и покраснела от смущения. Но незнакомец совершенно не придал этому значения. Его чрезмерно горячие ладони опустились на плечи Розы, крепко сжимая. Чёрные ногти больше были похожи на птичьи когти.
— Какой ещё… дар? — вырвалось у Рози вместе с дыханием.
— Но ведь ты моя, вся целиком, — странно ответил незнакомец. — Ты моя.
— Я вас и вовсе не знаю, — запротестовала она, леденея от ужаса. Тыквы вдруг начали гаснуть — одна за другой.
— Ты — дитя, что было отдано мне в ночь Самайна, — пояснил незнакомец и улыбнулся, слишком острые зубы на миг царапнули губу. — Ведь сегодня — день твоего рождения.
— Нет! — она замотала головой, но в глубине души уже понимала, что это чистая правда. — Я родилась первого ноября, утром первого ноября!
— В ночь Самайна, — прервал он её. — И теперь ты — моя, маленькое дитя. И ты не приняла мой дар, — глаза его стали жестоки.
Роза вдруг вспомнила, что утром нашла на крыльце коробку, завёрнутую в упаковочную бумагу и перевязанную лентой. Она оставила её в спальне, решив не открывать. Что за шутку могли бы подкинуть в этот идиотский день?
И теперь ей стало ясно, что это и был отвергнутый подарок.
— Я просто… я не успела открыть его… — она искоса глянула на собеседника.
Тот издал вороний крик, словно расхохотался.
— Мне известны твои мысли, но я дам тебе шанс.
И всё вдруг закружилось, зашелестели листья, зашуршал и завыл ветер, снова вспыхнули свечки. Роза зажмурилась и… оказалась дома. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это так и есть. Она узнала запах яблок в карамели, услышала знакомое тиканье часов, мягкое жужжание, которое издавал холодильник…
А потом незнакомец холодно заметил:
— Ну? Ты будешь открывать?
Роза отпрянула от него, едва не споткнувшись о стул, и кинулась наверх, в спальню. В доме царила тишина, и её шаги казались грохотом. Коробка стояла на прежнем месте, у зеркала, перед которым Роза расчёсывала каштановые волосы, собираясь надеть шляпу. Торопясь, Роза сорвала ленту и поспешила освободить от обёртки коробку. Пальцы дрожали от волнения, изнутри снова поднималась чёрная волна, разум не мог справиться и оценить, что же такое происходит. И вот наконец крышка отлетела в сторону.
На чёрном бархате лежал ритуальный клинок. Роза не знала, почему она так уверена в его предназначении, но всё-таки сжала костяную рукоять в ладони, поражаясь, насколько легко и просто та легла в руку. Точно была создана только для неё, точно приросла к пальцам.
— Удобно? – голос втёк в комнату, рогатая тень заняла собой всю противоположную входу стену.
Роза обернулась.
— Что мне делать с этим, отец?
Она теперь знала, как его называть.
— Дитя, нам нужна жертва, — сказал он, протягивая руку. – Ты пойдёшь со мной?..